Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
шел со стороны Киевского вокзала и как-то не очень торопился. Зуев еще издали начал отчитывать своего друга, больше для себя, чем для него, и к тому времени, как Шувалов подошел, он выговорился. Зуев знал, что ругать Шувалова нет никакого смысла. Тот редко опаздывал на полчаса или сорок минут. Час, полтора были для него нормой. Поэтому и Зуев, договорившись встретиться с ним в десять, пришел к одиннадцати.
Шувалов выглядел неважно. На черном фоне воротника пальто лицо его было похоже на вареную картофелину. Кожа посерела и сделалась прозрачной, как умирающая жемчужина. Губы посинели, а красные глаза смотрели на жизнь совершенно незаинтересованно.
— Ты что это такой серый? — вместо приветствия спросил его Зуев.
Шувалов потрогал лицо, будто на ощупь можно было определить цвет, и ответил:
— Погода дрянь, и башка трещит. Пойдем скорее.
Друзья спустились с моста на Смоленскую набережную и перешли на другую сторону улицы под защиту голых деревьев. Здесь ветер был потише — не так хлестало в лицо противным дождем.
В комиссионный друзья ввалились, громко топая, отдуваясь и отплевываясь. В магазине было тепло и тихо, как в музее. На вошедших со всех стен писаными глазами укоризненно смотрели зафраченные мужчины, сытые жизнерадостные дети и герои античных мифов. У самого входа в скупку Зуев встретился глазами с Иисусом Христом и, не выдержав его печального взгляда, отвернулся.
Очередь была маленькой — три человека. Двое мужчин сидели рядышком и говорили о деньгах и Рембрандте. Третий посетитель — надменная женщина — держала руку на голове бронзового Гоголя. Бюст был сильно побит патиной, напоминающей трупную зелень, и хозяйка больше была похожа на вдову великого писателя.
Зуев и Шувалов молча ждали своей очереди. Зуев все время протирал влажные холсты несвежим носовым платком, а его друг, положив ногу на ногу, невнимательно рассматривал свой раскисший грязный ботинок. Он, видимо, думал. И думать ему было о чем.
Как и его друг, Шувалов прошел путь от студента МИФИ до грузчика мебельного магазина, побыв при этом и младшим научным сотрудником, и сторожем, и фарцовщиком. Правда, Зуев продолжал работать, а Шувалов уже около трех месяцев думал, чем бы еще таким заняться. Чтобы было на что жить, Шувалову пришлось продать кое-какие вещи. Дотошные соседи болтали о нем на кухне всякую ерунду, и с их легкой руки Шуваловым пару раз интересовался участковый. А он все никак не мог изобрести себе достойное занятие, потому что всякую работу считал либо недостойной, либо слишком обременительной.
Наконец очередь подошла. В кабинете у искусствоведа Зуев резво расставил картины вдоль боковой стены, так, чтобы свет из окна равномерно освещал холсты.
Искусствовед покрутился перед картинами, поприседал, выискивая наиболее удобную точку для осмотра, а затем доброжелательно сообщил:
— Немецкий лубок.
— Ну, само собой, — откликнулся Шувалов.
Искусствовед внимательно посмотрел на него и ответил:
— Да нет, не само собой. В общем, извините, молодые люди, сейчас взять не могу. Приходите через неделю. Будет специалист из Третьяковки, а я, честное слово, не могу.
— Ну, может… — начал было Зуев.
— Нет, не может, — перебил его искусствовед. — Неделя — ерунда.
— Для кого ерунда, — мрачно ответил Зуев. От одной мысли, что ему придется везти картины назад, он мученически застонал. — Витя, — обратился он к Шувалову, когда они вышли из кабинета, — понеси ты… хотя бы до метро.
— Возьми такси, — посоветовал ему Шувалов.
— У меня нет денег. Дома тоже нет. Вчера Лариса последние истратила на зубную пасту. Зачем ей столько зубной пасты — ума не приложу. Целую сумку притащила.
Они вышли из магазина и направились к метро. Зуев, чертыхаясь, прижимал к себе картины, а Шувалов изучающе смотрел на него и о чем-то соображал.
Наконец он предложил:
— Хочешь, я куплю их у тебя?
— Купи, — охотно согласился Зуев, но тут же добавил: — Только не как самовар.
— По пять рублей за штуку, — сказал Шувалов.
— Ты паук, Витя, — обиделся Зуев. — Пять рублей за немецкий лубок прошлого века! Это же тебе не побитый самовар, который ты, кстати, продал за сорок.
— А пропили мы в тот вечер сто.
— Сто?! — искренне удивился Зуев. — Пили портвейн и пропили сто рублей? Что ж мы, два ящика выпили?
— А ты не помнишь, как мы под конец поехали на Ордынку? Сколько там было человек?
— Не помню. Ей-богу, не помню. Это что ж, мы брали выпить?
— Я, — ответил Шувалов.
Некоторое время друзья шли молча. Затем Зуев громко вздохнул и сказал:
— Ладно, бери по пять. Не домой же мне их тащить.
Шувалов остановился, достал бумажник и расплатился с Зуевым. Затем он ухватил покрепче картины, и они продолжили путь.
Зуев повеселел. Ветер дул в спину, руки можно было засунуть в карманы, в одном из которых лежали две непочатые пятерки, а впереди был целый день.
— Может, на Ордынку заглянем? — предложил Зуев.
— Давай, —
Последние комментарии
8 часов 16 минут назад
16 часов 15 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад