Меланхолия [Максим Иванович Горецкий] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (31) »
Потом уже, когда я ходил по улицам и садам, по берегу широкой и спокойной Вилии и быстрой, бурной Вилейки, возле Понарских гор с голыми кручами,— мне все необычайно нравилось своей живописной красотой.
Общий вид города, архитектура многих зданий, особенно эти черепичные крыши, и вообще все — казалось мне настоящей Западной Европой, хотя в то время я видел Европу только на рисунках...
На панских улицах чаще всего я слышал русский и польский языки. В грязных же, кривых и узких-узких переулках еврейская беднота говорит между собой на родном языке, с остальными по-русски, а изредка и по-польски. И только на рынках, от крестьян, а иногда на вокзале от рабочих и на улицах от дворников и возниц слышал я родную речь и в таком красивом и чистом диалекте, как будто все эти люди сотрудничают в «Нашай ніве».
Но я с сожалением заметил, что сейчас же, лишь только заговорит с ними кто-то одетый по-господски, они стараются говорить его языком, то есть по-русски или по-польски.
Однако времени у меня было мало, и как следует осмотреть город я так и не успел. Наконец, управившись со своими служебными делами, отправился я на поиски Завальной улицы, дома № 7 и оказался вскоре в недалеком от главных улиц и довольно тихом, даже глуховатом и каком-то пыльном городском захолустье.
Подойдя, я заметил на противоположной стороне улицы вывеску, хотя и небольшую, но хорошо видимую: на тусклом фоне четко выделялись крупные позолоченные буквы: «Белорусский книжный магазин». Прочел и чуть не заплакал от радости и горечи... Для меня почему-то полной неожиданностью оказалось то, что на вывеске может быть совершенно открыто что-то написано по-белорусски. Впервые такое видел...
К сожалению, магазин из-за позднего времени был уже закрыт, и я смог лишь посмотреть на выставленные в витрине, давно читанные и перечитанные мною книги и календари. У входа, в рамке за сеткой, висел последний номер «Нашай нівы», и я задержался, пока не прочитал его от первой до последней строки. Была в газете и моя небольшая корреспонденция.
Хотел я было задержаться в Вильне еще на день-другой, но по приказу губернского землемера должен был сегодня же вечером выехать на работу в деревню. Посылают меня к какому-то землемеру, очень затянувшему землеустройство вопреки намеченному ему летнему плану работы. Буду ему помогать, чтобы он смог скорее закончить и переехать в другую деревню.
Я спросил, белорусское ли там население, однако никто в чертежной ответить мне не смог. Удивились даже моему вопросу. Только швейцар сказал, что там, наверное, живут и белорусы, и литовцы.
Ну, будь здоров, братец! Напишу из деревни.
2/VІІ. 1913 г.
Лявон.
Братец ты мой, братец!
Не везет мне. Послали меня на самую границу Белоруссии с Литвой, где литовские деревни клином заходят в белорусские земли, и попал я не в белорусское селение, а в эти литовские Радзивилишки.
Живут здесь крестьяне бедно и неинтересно. Сейчас они все время спорят и ругаются, у кого и где будут хутора. Быт их очень похож на белорусский. Но поговорить можно только с мужчинами, и то на ломаном русско-польско-белорусском жаргоне; женщины и дети говорят только на своем языке. Крестьяне с нами вроде бы очень ласковы и приветливы, но вижу я, что смотрят они на нас, как на чужих людей, как на российское начальство, и подчас приветливость их выглядит вынужденным смирением, только бы выкроить себе получше местечко для хутора.
Уже спустя несколько дней заметил я, что не только от этого старого землемера из поповичей, с которым я работаю, но и от меня они отгородились китайской стеной, хотя я вижу в них тех же самых своих родных темнолесцев и веду себя с ними как крестьянин с крестьянами.
Во время работы в поле, как только разговор уходит от их хуторов, они сразу же разговаривают со мной без всякой охоты и интереса.
Их удивляет, что я хожу в сером крестьянском жупане. Их удивляет, что по утрам, когда они приходят за инструментами идти в поле, я здороваюсь с ними за руку.
Мой землемер имел смелость цинично заметить мне: «Не смешите вы добрых людей... С ручкой не подходите и серых жупанов не надевайте, а то перестанут вас бояться и еще когда-нибудь, не разобравшись, поприветствуют камнем по голове...» Как тебе это нравится?
Живется неинтересно. Даже газет почти не видим. Землемер мой, правда, их не выписывает и не читает... Нет книг и нет времени их читать. Нельзя даже съездить в Вильню хотя бы на денек. Но завтра собираюсь сходить в
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (31) »
Последние комментарии
7 часов 52 минут назад
7 часов 52 минут назад
13 часов 11 минут назад
16 часов 53 минут назад
17 часов 14 минут назад
18 часов 8 минут назад