Забытые хоромы [Михаил Николаевич Волконский] (fb2) читать постранично, страница - 3

словно — маленькую даст, большую бьет, маленькую даст, большую бьет… И так весь вечер!..

— Где же это ты? У Дрезденши?

— Нет, этак не везти, я тебя спрашиваю! — вскинув плечами, снова подхватил Лысков, не обращая внимания на вопрос. — Этого со мной никогда не бывало, и, как нарочно, совсем незнакомый…

Чагин поднял брови.

— Кто же такой?

— Поляк какой-то, Демановский, Депановский, что-то в этом роде.

— Невысокого роста, черноглазый? Это — Демпоновский, я его видел у Дрезденши. Он, говорят, в свите Ржевутского приехал.

— Какого Ржевутского?

— Нового посла польского, которого Понятовский прислал, — пояснил Чагин. — Теперь поляки в моде, их всюду зовут… И у Трубецкого на балу они будут…

О приезде Ржевутского Лысков, разумеется, слышал, но забыл о нем, его теперь не интересовали ни бал Трубецкого, ни польское посольство.

— Говорят, много народу будет, — продолжал Чагин, думавший все еще о своем. — И что за охота в сентябре балы назначать!

Лысков снова не ответил; он продолжал мрачно ходить, усиленно затягиваясь, причем переменил уже вторую трубку.

— Нужно денег доставать, — опять вдруг проговорил он. — А где их достанешь?

Чагин понял, что положение приятеля еще более скверно, чем его собственное. Он не ожидал, что в довершение неудовольствия проигрыша у Лыскова не оказалось достаточно денег для расплаты.

— Так ты еще должен остался, — с нескрываемым беспокойством спросил он.

— И прескверно должен. У меня не хватило двухсот рублей, а в кармане было шестьдесят три, пятьдесят раньше спустил… И какую рожу этот поляк скорчил, когда я ему сказал «до завтра»!.. Бррр… — и Лысков, словно от обдавшего его холода, дрогнул плечами при этом воспоминании.

Чагин, не спрашивая, понял, что деньги выигравшему сегодня посланы не были и достать их Лысков не мог.

— Скверная история! — процедил он.

— Еще бы не скверная! В таких случаях обыкновенно ничего уж не отвечают, ведь не украду же я его денег? А он мне начал читать наставление, что, дескать, пожалуйста, не задержите, потому что я скоро должен обратно ехать в Варшаву… Точно боится, что не отдам… Ужас, что такое!

— Нужно сделать что-нибудь, — согласился Чагин. — Конечно, так нельзя оставлять… Вот и мне деньги нужны…

Лысков обернулся на него.

— А тебе на что?

— Новый мундир к балу. В старом нельзя, потому что, если рядом со мной другой станет, то заметно будет, — поспешил Чагин привести довод убедивший Захарыча.

— Пустяки! — махнул рукой Лысков с видом человека, ожидавшего сначала, действительно, чего-нибудь серьезного, но вполне разубедившегося в этом.

— Как пустяки? Все-таки мне необходимо быть у Трубецких.

— Ну, пригласи портного, закажи ему, ничего не говоря, новый мундир, а когда он принесет его, назначь срок уплаты, когда появятся деньги… Портной тебе за это припишет к счету и останется очень доволен.

«В самом деле, как это просто! — подумал радостно Чагин. — Да, да, конечно, это очень просто!»

— И ты думаешь, что так можно сделать? — спросил он.

До сих пор в армии и здесь, в прошлом году, он задолжал лишь по мелочам, из которых, однако, составлялись суммы, но большие расходы делал на наличные.

Лысков, несмотря на свое расположение духа, не мог удержать улыбку от наивного вопроса Чагина. И, усмехнувшись в усы, он еще раз махнул рукой на него и медленнее заходил по комнате.

Невольная искренняя радость, осветившая теперь лицо Чагина, старавшегося, однако, остаться серьезным, особенно успокоительно подействовала на Лыскова.

Пройдясь еще раза два по комнате, он внезапно пришел в свое обыкновенное состояние ленивого покоя и опустился на кровать, опять закинув руки за голову, но только теперь во взгляде его не было ничего мрачного.

— Так ты думаешь, устроится? — почти уже весело спросил Чагин, не столько про свое, сколько про дело приятеля.

Он знал, что при каждой неприятности Лысков обыкновенно сначала ложился на постель очень мрачный, но затем мало-помалу словно махал рукой на все, решив, что оно устроится само собой, и отлеживался до тех пор, пока, действительно, все выходило так, как ему этого хотелось. И обычно всегда все устраивалось.

— Устроится! — протянул Лысков и, вскинув ноги, поправил ими сбившийся край одеяла.

И, как ни в чем не бывало, они заговорили о предполагавшемся смотре.

III Бал

Оказалось, что, к удивлению Чагина, портной не сделал никакого затруднения относительно мундира. Он принес его в срок, и молодой человек в назначенный день, разодетый, надушенный и распудренный, явился у Трубецких на балу в числе бесконечной щеголеватой толпы гостей, тесно наполнявшей анфиладу парадных освещенных комнат.

Музыка в зале играла не прерываясь, и один танец сменялся другим.

Чагину казалось, что все веселится, все радуется вокруг него, потому что самому ему было весело и радостно на душе.

Несмотря на то, что он по своему маленькому чину