Высшее милосердие [Анна Бессмертная] (fb2) читать постранично, страница - 5

деньгам: на кафедре ее наконец-то перевели в преподаватели и прибавили зарплату. Она расслабилась, приоделась поприличнее и воспрянула духом. Но тут, когда жизнь начала налаживаться, на нее свалилась неприятность: Александр неожиданно решил, что Вовке хотя бы два раза в неделю надо общаться с матерью, а Валере с ним, с отцом.

Это была пытка, изощренная, жестокая и наглая. По средам муж привозил Вовку, и к их приходу надо было успеть как следует убраться и приготовить достойный ужин. И уже в эту ночь она не смела ходить мыть подъезды. Александр сидел у них допоздна, хвалил Вовку и, поджимая губы, сменял тему, когда Валера слабо пытался похвастать своими успехами. Он учил жизни, делал замечания, и ставил Юле в пример женщину, на которой якобы собирался в скором времени жениться.

На самом же деле жениться он не собирался, и даже наоборот: эти его визиты, это общение с детьми как раз и было ему нужно для того, чтобы дать понять этой женщине, у которой тоже было двое мальчиков, что он не может взять на борт еще и их, потому что и на своих приходится тратить слишком много времени.

Вообще-то говоря, жизнь выкинула с ним неприятную шутку. Как только он развелся с Юлей, и его любовница, из-за которой, собственно говоря, и случился развод, перешла в ранг предполагаемых невест, Александр здорово переменился к ней. Он перестал делать подарки, преподносить цветы, короче говоря, отменил все те милые пустяки и не-пустяки, на которые так падки женщины, стал придирчиво-требовательным, ироничным, а главное, попытался начать контролировать финансы. Одним словом, постепенно явил в жизнь ту модель поведения, к которой привык за годы брака с Юлей. Любовница была потрясена произошедшей переменой, посовещалась с подружками, сходила к бабке погадать, а потом, найдя достойную замену, вышвырнула его из жизни.

Теперь был потрясен Александр. Он никак не мог понять, как могло такое случиться, потому что был твердо убежден в том, что наивысшая цель женщины – замужество, ради которого она должна идти на любые жертвы. Следующая его пассия продержалась недолго, третья – еще того меньше, четвертая так вообще сразу ему сказала, что замуж не собирается, и если он хочет отношений, то они должны быть легкими и праздничными. А праздник, как известно, дело дорогостоящее.

Наконец, ему подвернулась Рая, разведенка с двумя сыновьями, и он понял, что эта будет терпеть все, но не подумал о том, что Рая уже привыкла и научилась выживать, и мирная безобидная ряска на поверхности воды может таить под собой коряги, омуты и всякие другие неприятные вещи. И вот когда Александр почувствовал с ее стороны легкий нажим, он, не желая, тем не менее, окончательно ее потерять, быстро изобрел отцовский долг.

Ему нравилось ездить к Юле. Нравилось унижать ее, ставить на место, преувеличивать перед ней свои достижения, видеть, как она заливается краской, когда он говорит о Рае. Ему было маслом по сердцу восхвалять Вовкины успехи, хотя они, честно говоря, были не столь уж велики, игнорировать Валеркины, и видеть, как оба они, Юля и Валерка, молча обижаются, не смея, однако, высказаться открыто.

Вовка тоже не терялся. Он вел себя в квартире нагло, как будто бы никогда отсюда не уходил, заглядывал в полупустые платяные шкафы, доставал из холодильника припасенную снедь и, имея аппетит растущего спортсмена, буквально выжирал все, даже не спрашивая разрешения. Он шарился в Валериных вещах, смеялся над их поношенностью и старомодностью, обзывал их «стародевическими» и хвастал своими, новыми и модными. Однажды он нашел Валерин дневник и принес его на кухню, где сидел отец:

- Пап, а Валерик-то дневник ведет! Послушай-ка, что он тут про нас пишет...

Валера, которому ярость и ненависть придали силы, орлом налетел на брата и выхватил тетрадь.

- Ты не смеешь! – задыхаясь, закричал он. – Ты здесь никто! И твоего здесь нет ничего! Ушел с отцом, вот у него и живи и там ройся где угодно!

Долго читал нотации Александр младшему сыну, а Валера, сжав кулаки, молча его слушал. Но это было не самое страшное. Самым страшным было то, что Вовка оставался ночевать, и предстояли натянутые разговоры ни о чем, мамина неловкая суета, и лицезрение мерзкой усмешечки на лице брата. А впереди маячила суббота, когда нужно было ехать к отцу, высиживать там почти весь день и отвечать на вопросы ненавистной бабки, которая все норовила выпытать, есть ли у Юли какой-нибудь мужчина, и водит ли она его домой. И как бы ни старался Валера защитить мать и убедить бабку, что никого в доме не бывает, та каким-то иезуитским образом легко выворачивала его слова наизнанку, и получалось еще хуже: мать таскается с мужиками по чужим квартирам.

Уродливо перекрученная жизнь давила, душила обоих, а тут еще повадились ходить к ним Юлины родители. Дед-то, в основном, помалкивал, а бабушка все нудила и нудила:

- Брак – не игрушка, Юля. Разонравился – и