Ладья [Карен Линч] (fb2) читать постранично, страница - 3

отчаянного марш-броска.

Медсёстры заулыбались и помахали мне, когда я поспешила мимо их поста. Я была ежедневным посетителем, и меня уже тут все знали. Даже агент, приставленный к палате моих родителей,

Через два дня после того, как моих родителей привезли в больницу, их перевели в индивидуальную палату, а снаружи палаты поставили агента в качестве охраны. Меня терзал вопрос, зачем Агентство устанавливает охрану двум охотникам, пока я не явилась к ним для дачи полных показаний о произошедшем. Меня допрашивали несколько часов, и Агентство особенно заинтересовала информация о Королевской Страже Благого Двора, причастной к исчезновению родителей. Я не могла сказать им почему Стражи схватили моих родителей, и Агентство надеялось получить ответы у них самих, после пробуждения.

Стоявший на охране вооруженный агент не особо поубавил моё беспокойство насчёт безопасности родителей. Стражи Благой короны были не просто какими-то там фейри, и если они захотят добраться до мамы с папой, никакой агент их не остановит. Я пыталась дозвониться до Теннина после того как выяснила, что именно ему родители доверились с наложением чар на квартиру, но всякий раз когда я звонила ему, звонок переходил на автоответчик. Теннин был в мире фейри, и когда вернётся не сообщил.

В палате был доктор Редди, палата была переоборудована, чтобы вместить две койки. Он оторвал глаза от жизненных показателей папы и подошёл ко мне. Мой взгляд был прикован к мужчине на больничной койке. Он лежал на спине, и из дверного проёма я не могла увидеть, открыты ли были его глаза.

— Джесси, — тихо произнёс доктор Редди, привлекая моё внимание к себе. — Твой отец пришёл в себя, но я хотел бы напомнить тебе, что сейчас он в полном замешательстве. Не пугайся, если он поначалу не отреагирует на тебя. Такое может продлиться сутки.

Я выглянула из-за него на отца.

— Он пока ещё не говорит?

— Нет. Но в данном случае это вполне нормально.

— Кто-нибудь говорил ему, что случилось? — спросила я.

Доктор покачал головой.

— Прямо сейчас он очень растерян, чтобы многое понять. Ты можешь ответить ему на его вопросы, но старайся всё упростить, чтобы не ошеломить его.

— Хорошо, — я выдохнула. — А как мама? Она тоже сегодня проснётся?

— Она пока не показывает никаких признаков пробуждения. На это может уйти ещё день-два, — доктор поправил висевший на шее стетоскоп. — Я зайду после обхода.

— Спасибо.

Я подошла к отцу, который, похоже, снова уснул. Он выглядел так же, как и в каждое моё посещение, за исключением явного отсутствия зонда для кормления. Я положила ладонь поверх его холодной, сухой руки, которая даже отдалённо не напоминала сильную, тёплую руку, к которой я привыкла.

— Папа, я тут.

Его веки затрепетали. Голубые глаза, которые я почти два месяца мечтала вновь увидеть, открылись.

— Папа?

Он нахмурился, и я увидела, как он водит глазами, смотря в потолок. Я нежно сжала его руку, и он искоса посмотрел на меня. Его взгляд был озадаченный. Грудь стянуло от осознания, что он не узнал меня, и мне пришлось напомнить себе о словах доктора.

Несколько продолжительных минут я стояла у его койки, держа его за руку. Мне так сильно хотелось обнять его, но я боялась, что в таком состоянии лишь расстрою его. А пока что мне придётся довольствоваться знанием, что он со временем вернётся к нам.

Я огляделась в поисках стула, на котором просидела все свои посещения, и обнаружила его в углу. Отпустив папину руку, я пошла за стулом.

Папа издал невнятный звук, и я рванула обратно к койке.

— Я тут.

Он взглянул на меня и на этот раз он склонил голову в мою сторону, чтобы получше разглядеть. С его губ сорвалось моё имя и у меня перехватило дыхание.

— Джесси.

Я склонилась его обнять. Я отчаянно нуждалась в этом объятии.

— Я так сильно по тебе соскучилась, — прошептала я, прижавшись к его груди.

Он промолчал, но спустя несколько секунд он положил руку мне на спину. От успокаивающего веса его руки я ощутила, будто потерянная частичка меня вновь вернулась на своё место.

Скрипя сердцем, я разомкнула объятие и выпрямилась. Меня затопило душевным теплом, когда он слабо улыбнулся мне и потянулся к моей руке, которой я держалась за спинку койки. Я ухватилась за его большую руку и попыталась сдержать грозившие политься слёзы. Я должна была быть сильной ради него и мамы, и показать им, что единственной их заботой должно было быть выздоровление.

— Мама? — его голос едва был слышен, но беспокойство в его глазах всё сказало за него.

— Она тут, — я отступила и указала на койку за моей спиной. — Доктор сказал, что она скоро очнётся.

Он напрягся, чтобы приподнять голову