Как стать бессмертным. Единственный реальный метод [Годолфин Митфорд] (fb2) читать постранично, страница - 3

мы должны заняться настоящим, видимым, материальным телом – человеком, так сказать, хотя фактически лишь его внешней оболочкой. Не будем забывать, чему нас учит наука: что почти каждые семь лет мы меняем кожу, и столь же эффективно, как и любая змея. Однако это происходит так постепенно и незаметно, что не убеди нас в этом наука после долгих лет неустанных изысканий и наблюдений, – никто из нас не питал бы и тени подозрений на сей счёт.

Более того, мы понимаем, что с течением времени любые порезы или поражения тканей тела, какими бы глубокими они ни были, зарастают и затягиваются; вместо содранной появляется новая кожа. Следовательно, если человек с частично содранной заживо кожей может подчас выжить и обрасти новой кожей, так и наше астральное, витальное тело – четвёртое из семи (притянув и ассимилировав в себя второе), которое является намного более эфиризованным, чем физическое, – может адаптировать свои частицы к атмосферным изменениям. Весь секрет кроется в том, чтобы суметь его выделить и отделить от видимого; и пока его обычно незримые атомы продолжают уплотняться, превращаясь в твёрдую массу, постепенно избавиться от старых частиц нашего видимого каркаса, чтобы они могли исчезнуть прежде, чем новая группа успеет развиться и заменить их… Мы не можем сказать больше. Мария Магдалина не единственная, кого можно обвинить в видении “семи духов” внутри неё, хотя людей, у которых меньше духов (как неверно это слово!) внутри, не так уж мало и они не являются исключениями; они – частые ошибки природы, несовершенные мужчины и женщины[43]. Каждая из этих оболочек, в свою очередь, должна просуществовать дольше предшествующей более плотной и затем умереть. Исключение составляет шестая, когда она поглощается седьмой, сливаясь с ней. “Дхату”[44] древнего индусского физиолога имеет двойное значение, эзотерическая сторона которого соответствует тибетскому “зунгу” (семи принципам тела).

У нас, азиатов, есть пословица, возможно, переданная нам, которую индусы повторяют, не понимая её эзотерического смысла. Она была известна с тех пор, как риши свободно общались с простыми людьми и знатью, которых учили и увлекали за собой. Дэвы шепнули каждому на ухо: только ты, если пожелаешь, станешь “бессмертным”. Соедините с ней высказывание западного писателя, что если бы любой человек хотя бы на мгновение осознал, что однажды умрёт, он бы умер в тот же момент. Просветлённые увидят, что между этими двумя поговорками, если их правильно понимать, скрыт весь секрет долголетия. Мы умираем только тогда, когда наша воля перестаёт быть достаточно сильной, чтобы заставить нас жить. В большинстве случаев смерть наступает, когда мучение и истощение жизненных сил, сопровождающие стремительное изменение физического состояния, становятся настолько интенсивными, что ослабляют, всего лишь на одно мгновенье, нашу “хватку за жизнь” или цепкость воли к существованию. Но до тех пор, как бы серьёзна ни была болезнь, какой бы острой ни была боль, мы всего лишь больны или ранены в зависимости от обстоятельств. Это объясняет случаи внезапной смерти от радости, испуга, боли, горя или других подобных причин. Ощущение завершённости жизненной цели, бесполезности своего существования, испытываемое в сильной степени, ведёт к смерти так же неминуемо, как яд или пуля. С другой стороны, твёрдое убеждение продолжать жить, как известно, провело многих совершенно благополучно через кризис тяжелейших болезней.

Следовательно, прежде всего, необходимо убеждение, воля, безусловная уверенность, что человек не умрёт, и будет продолжать жить[45]. Без этого всё остальное бесполезно. И дабы служить действенным средством для избранной цели, она не должна быть только мимолётной, сиюминутной решимостью, единственным огненным, скоротечным желанием, но неизменным, постоянным напряжением – в той мере, в какой его можно поддерживать и в какой на нём можно сосредоточиться, не ослабляя его ни на миг. Одним словом, стремящийся к бессмертию должен быть начеку день и ночь, охраняя свою сущность от себя самого. Жить – жить – жить – должно быть его непоколебимым решением. Он должен как можно меньше позволять себе отвлекаться от него. Можно было бы сказать, что это наиболее закоренелый эгоизм, который полностью противоположен нашему теософскому исповеданию человеколюбия, заботы о благе человечества и отсутствия личных интересов. Ну что же, с недальновидной позиции так оно и есть. Но чтобы творить добро, как и во всём другом, человек должен иметь время и средства, которые он мог бы использовать, и это необходимо для овладения силами, с помощью которых можно творить бесконечно больше добра, чем без них. Овладев ими, у него появятся возможности их применения, ибо наступает момент, когда дальнейший контроль и усилия более не требуются: после того как он благополучно минует поворотный пункт. На первых порах, поскольку мы имеем дело с кандидатами, а не продвинутыми чела, всё, что