Баллада о Великом Маге (СИ) [Лия Кохен] (fb2) читать онлайн

Баллада о Великом Маге

ГЛАВА 1. НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

«Где закрываются двери, там открываются окна —

И выбор один лишь: вверх или вниз…»

ГЛАВА 1.

НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

***

1901 год[1], город Гиран

Еще не старый, но уже совершенно седой торговец украшениями Иэхан, как всегда, возвращался домой окружным путем мимо высокого забора, который, словно оправа драгоценный камень, обрамлял крестообразной формы город Гиран — город независимых торговцев. Даже во времена тяжелейших войн и набегов он оставался нетронутым, имея традиции военного и политического нейтралитета, хотя и принимал деятельное участие в сотрудничестве с прилегающими к нему землями. Собственно, этим он всегда привлекал купцов и ремесленников, и именно в поисках наживы и относительной безопасности Иэхан прибыл сюда более десяти лет назад, а затем женился, обзавелся собственностьюда здесь же и остался. Именно Гиран был столицей Империи до вступления на престол последнего из ее правителей, а до постройки Башни Слоновой Кости[2] являлся также основным центром подготовки магов на всем восточном континенте. После исчезновения императора и его потомков власть в городе долгое время переходила от мелких правителей к самозванцам, пока находчивый и весьма инициативный молодой предприниматель по имени Константин не решил заключить договор с гномами, и тогда толпы полуросликов со всего света наводнили город и его окрестности. Им было что продать, и покупатели повалили в Гиран, вернув ему былую популярность. Со временем Константин был избран лордом Гирана, а после поддержания идеи города-государства Орена и способствования объединению разрозненных южных регионов в Содружество Южных Провинций[3]он долгое время оставался одним из самых влиятельных людей южной части мира.

Несмотря на спокойную и лишенную тягот жизнь, Иэхан не любил Гиран. Для него, родившегося и выросшего на крошечном клочке суши посреди бескрайнего моря, этот город все еще, как и в первый день, когда он здесь объявился, казался чересчур большим и шумным. Конечно, за десяток лет жизни он привык к нему и перестал смотреть на негокак на огромное каменное чудище, зажимающее его в тисках подворотен и узких бульваров, но все равно он с неохотой каждый раз совершал свой ежедневный путь до центра и обратно по его удушливым улочкам. Город, по его мнению, вполне оправдывал свое название. Гиран. На языке первых людей это означало «тяжелый». Он задумывался как самый монументальный город королевства и до постройки массивных северных городов таковым и оставался.

Не сказатьчтобы ювелирное дело приносило Иэхану много удовольствия, но оно являлось источником неплохого и весьма стабильного дохода. Он жил, ни в чем себе не отказывая, и его родители, если бы были живы, посчитали бы, что их сыну очень повезло, в отличие от остальных отпрысков, которые так и остались пахать землю вокруг родной деревеньки или подавать вино в трактирах прибрежных городов. Да, отец гордился бы сыном, а мать бы слегка изумилась его матримониальному выбору, но в итоге, учитывая связи и положение его супруги в обществе, одобрила бы его. Иэхан все это прекрасно понимал, но такими вот вечерами тоска по жизни в глухой деревушке, со всех сторон окруженной водой, наплывала на него, терзая и без того слабое уже сердце. Поэтому вместо того, чтобы пройти до своего дома кратчайшим путем, он предпочитал, покинув город через западные врата и побродив часок-другой по окрестностям, вернуться с его северного входа.

Раньше этот путь был весьма небезопасен, и его супруга, особа хоть и добродушного нрава, но порой нервная до предела, каждое утро умоляла его не совершать этот вечерний моцион. Но с недавнего времени она перестала переживать, и Иэхан мог сколько ему заблагорассудится гулять по прилегающим к городу землям, не опасаясь быть растерзанным и съеденным дикими орками или зверями. Дело в том, что лорд Константин всегда выказывал особую заботу жителям своего города: он умел находить интересные, а порой и весьма нестандартные способы привлечения в Гиран рабочей силы и торговцев. И как только произошло знаменательное объединение всех южных провинций, он был первым правителем, который настоял на организации постоянной дозорной службы вокруг каждого крупного города, подобно той, что всегда существовала в военном городе-государстве Орене. Благодаря регулярным обходам элитной охраны пути вокруг Гирана были очищены от чудищ, да и разбойников в городе с тех пор заметно поубавилось. Так что вот уже третий месяц Иэхан наслаждался неспешной прогулкой до дома.

Иэхан работал в мастерской своего тестя, а торговал всегда на одной и той же точке центральной площади — у самых ног статуи Мафр[4], чтобы постоянным клиентам и слышавшим о нем покупателям было легче его найти, ведь торговцев даже в обычный день на площади собиралось до нескольких сотен, не говоря уже об особых ярмарочных днях, когда в город съезжались повозки со всех прилегающих к Гирану земель. С востока Гиран граничил с сельскохозяйственными землями Диона и Флорана, откуда еженедельно прибывали обозы со свежими овощами, злаками и фруктами. С юга и запада Гиран и его предместье окружала территория Иннадрила, единственного региона, отказавшегося присягнуть Военному Совету Орена и сохранившего полный нейтралитет. Иннадрил был исторически местом обитания эльфов, но за века смуты многие люди примкнули к его жителям из-за их ненасильственной политики и изобилия еды и ресурсов в этом, самом южном, регионе континента. Орен объявил людей Иннадрила отщепенцами и отказался иметь с ними какое-либо дело. Но дипломатичный и осторожный Константин сумел-таки заключить с людьми и эльфами Иннадрила договор о торговле, и рынок Гирана пополнили редкости, добываемые на полях и островах независимого южного королевства. Сам Орен располагался далеко на севере, почти у самой границы с Элмором[5], и между двумя крупнейшими городами юга пролегала опасная и неизведанная еще до конца Долина Дракона. И если до пробуждения Антараса ее населяли в основном крысолюди и нежить[6], то теперь всю долину и примыкающие к ней ущелья заполонили летающие ящеры и демонические отродья, почувствовавшие горячее дыхание Великого Дракона Земли, порождения самой Бездны. И это было еще одной из причин, по которой Константин так легко согласился делить власть с военными Орена. Угроза нападения чудовищ стала настолько реальной и неотвратимой, что без мощной поддержки войск Орена слабо подготовленным отрядам из южных провинций было бы тяжело справляться с таким внезапным наплывом монстров.

Много раз лорд Гирана обращался к Военному Совету с предложением организовать профессиональные тренировочные гильдии[7] и академии в крупных городахи даже деревнях, но Совет Орена все время откладывал этот вопрос, хотя и соглашался, что в будущем такое обучение военному ремеслу даже в провинциях должно стать нормой в целях укрепления нового союзного государства. Но шло время, и вся военная власть по-прежнему была сосредоточена в руках Военного Совета Орена, а магическая — в Башне Слоновой Кости, неподалеку от него. И никто не смел оспаривать такое положение вещей. Вольные рыцари Орена совместно с независимыми магами Башни Слоновой Кости не так давно отбили нападение на южные границы короля Юстава, провозгласившего себя потомком рода великих императоров и потребовавшего полного ему подчинения. Эта победа одной крепости над целой армией северян дала Орену право возвыситься над всем континентом, и этот отрыв мог бы увеличиться стократно, если бы не появление, словно ниоткуда, некого Рауля. Никто не знал, откуда он был родом и где учился военному ремеслу, но более, чем физически подготовлен, он был красноречив. При поддержке духовенства и большого числа аристократии с самых разных уголков континента он смог собрать приличный отряд добровольцев и нанять лучших зодчих-гномов. Так, по крупицам, он начал восстанавливать святая святых, древнюю эльфийскую столицу — город Аден[8].

Со времен окончания правления эльфов и вытеснения их людьми на самый запад континента этотгород лежал в руинах, являя собой безмолвное свидетельство эльфийского поражения. Ни Шунайман, ни Калхион, ни Баюм — величайшие императоры за все время господствования людей на континенте, не желали править на развалинах былой империи, стараясь создать свою, и на протяжении веков лишь немногочисленные отшельники осмеливались селиться на кишащих нежитью землях, да самые умелые охотники пытали счастье на древних полях сражений и разоренных равнинах. Но Рауль поставил себе целью воссоздать былую империю, объединившись с эльфами и гномами, и начал он с реконструкции самого прекрасного города мира, который должен был стать символом высоких идеалов, дружбы народов и взаимоуважения рас. К такому дерзкому шагу неизвестного никому выскочки Военный Совет Орена отнесся крайне негативно, но, так как духовенство полностью поддержало подобный акт доброй воли, Орену оставалось лишь молча наблюдать за строительством, в душе надеясь, что ничего из этой затеи дельного не выйдет.

Иэхан брел, размышляя обо всех тех преобразованиях, что происходили в мире, удивляясь, как сильно и он сам изменился со времен его юности, когда не было еще никаких союзов и альянсов, и каждый регион жил, как ему вздумается, и отвечал только за себя и свой народ. Мир тогда ограничивался для него Говорящим Островом и Широким Морем, и все было просто и привычно. Он порой верил, что все бы теперь отдал, чтобы снова вернуться туда, в предсказуемую радость детства, где появление отряда гоблинов[9] в черте деревни было самым ярким событием за годи где дни пахли пшеницей, а ночи — морской прохладой. Человек шел не спеша, вдыхая целительный воздух летней ночи и наслаждаясь пением сверчков, которое во всей суматохе дня было невозможно различить. Дом его находился у самых ворот, рядом с кузницей. Он, конечно, мог бы поселиться и в более престижном районе, поближе к центру, из-за чего регулярно выслушивал недовольства супруги по этому поводу, но тогда он был бы лишен прекрасного вида из окна мансарды на речку, протекающую у самых стен города, и на лес, зеленеющий за мостом, и за это готов был терпеть любые ворчания и причитания своей красавицы-жены, которая, к слову сказать, была на десять лет моложе Иэхана, и только их добрые отношения с его отцом-ремесленником и общее дело позволили ему заполучить в свое полное распоряжение подобное «сокровище», как отец-гном ласково называл свою златовласую дочурку.

Взглянув на шумящий и манящий своими кронами лес, Иэхан со вздохом налег на ручку массивной деревянной двери и, толкнув ее усталой спиной, вошел в дом. Попав в холл, он сразу же почувствовал неладное: у них были гости. Это показалось ему странным: он был закрытым человеком, и никто из его немногочисленных друзей, зная его порядки и нравы, не мог бы додуматься зайти в столь поздний час. Его жена Урсула хоть и была, в противоположность Иэхану, созданием весьма общительным, если не сказать социальнозависимым, но в угоду мужу старалась навещать свою многочисленную гномью родню, расселившуюся по всему Гирану, в течение рабочего дня. Зная нелюбовь Иэхана к шумным вечерам и посиделкам, к его приходу она прогоняла всех визитеров, готовила вкуснейший ужин и неизменно ждала его в холле, занимаясь своими женскими делами за маленьким секретером. В последнее время она увлеклась литографией, для чего пришлось к секретеру приладить станок, и ежедневно Урсула демонстрировала мужу напечатанные ею самолично портреты ее родственников и знакомых, непременно заставляя супруга повесить очередной свой «шедевр» на самое видное место, так что они, шедевры, уже не помещались в узком холле и постепенно начали безжалостно преображать стены столовой и даже кухни. Иэхан снисходительно относился к такому увлечению жены, замечая, однако, что еще дюжина изображений — и он почувствует себя чужим в собственном доме. Урсула же обещала когда-нибудь продать все эти портреты и заработать неплохую сумму денег, но пока ей удалось нажиться за счет своего ремесла лишь на подслеповатом кузене и собственной матери, искренне считавшей свою младшую дочь необычайно талантливым и искусным художником.

Но это был не тот день, когда, погрузившись в мягкие тапки и устроившись в любимом кресле, Иэхан мог насладиться домашним уютом. В тот день, едва переступив порог, он понял, что вечер обещает быть сумбурным. Никто его не встречал. Кроме того, в доме был кто-то посторонний. Из столовой доносился неприлично громкий смех, и затем басистый мужской голос что-то произнес настолько угрожающим тоном, что Иэхан тут же заволновался, а не забрались ли к ним разбойники. Насторожившись еще больше от этой своей мысли, он отшвырнул мыском туфли цветастый коврик, лежащий у порога, подцепил одну из досок и достал из-под нее деревянную булаву, когда-то служившую неплохим оружием начинающему магу Иэну, а ныне гниющую меж половицами особняка зажиточного коммерсанта Иэхана. Шансов припомнить хотя бы одно заклинание было немного. А ведь когда-то в юности Иэхан подумывал о том, чтобы стать мистиком, и, хоть и не слишком преуспел в делах магических, но все же умел накладывать некоторые ослабляющие заклинания и даже испускать из тела слабые энергетические разряды. Таки не припомнив ни одно заклятие, старина Иэн подумал и решил, что тяжелый набалдашник его оружия вполне сгодится, чтобы оглушить неприятеля.

Так, крадучись по собственному холлу, увешанному наблюдающими за его действиями лицами многочисленных родственников и знакомыхжены, грозно подняв над головой булаву и готовясь нанести врагу сокрушительный удар, он подкрался на трясущихся ногах почти к самой столовой, как вдруг в дверном проеме показалась встревоженная Урсула. В одной руке она держала пустой графин, который по обыкновению должен был ждать прихода Иэхана, наполненный молодым красным вином; в другой же руке женщина крепко сжимала тарелку с костями — все, что осталось от приготовленного на две персоны ужина.

Встретив суровый и выражающий высшую степень непонимания взгляд мужа и заметив оружие в его руке, Урсула виновато запричитала, то и дело тряся своей миниатюрной головкой, украшенной завитками золотистых волос:

— Я не хотела его впускать, но, Иэхан, этот человек заверил меня, что он самый лучший твой друг, и, несомненно, ты будешь недоволен, если я выставлю его вон на ночь глядя. Но я никогда и не видывала его в своей жизни, и имя его мне не знакомо, но он все уверял, что ты будешь так рад ему, так несказанно рад… Но я, правда-правда, не хотела его впускать, а потом он ждал, и ждал, и заметил, что голоден, и я… Иэхан… — ее голос перешел на громкий шепот.

Видя необычайное волнение Урсулы, которая и без того никогда не отличалась невозмутимостью, Иэхан слегка приобнял жену свободной рукой и, отослав ее на кухню, заверил, что сам со всем разберется. Урсула послушно направилась прочь по длинному узкому коридору. Внезапно, дойдя до дверей кухни, она повернулась к мужу и спросила, может, ей стоило бы сбегать за отцом и братьями, заметив, что тот человек, по ее мнению, не заслуживает доверия. Иэхан на миг подумал, что это была прекрасная идея, но лишь улыбнулся жене и выказал уверенность, что справится сам. Как только Урсула скрылась в кухне, Иэхан еще крепче сжал в правой руке длинное древко булавы, тихонько приоткрыл дверь столовой и боком начал входить в помещение, освещенное тусклым светом всего нескольких свечей — Урсула так растерялась, что даже забыла зажечь их все.

Загадочный человек — а теперь Иэханом управляло больше любопытство, чем страх — сидел за длинным столом, рассчитанным на двенадцать персон. Свечи едва освещали грузную фигуру гостя, развалившегося на неустойчивом деревянном стуле. Облокотившись о стол и опустив голову на скрещенные пальцы ладоней, посетитель сидел, понуро глядя себе под ноги, и, казалось, даже дремал. Длинные спутанные каштановые волосы спадали на его широкие плечи, скрывая, однако, профиль, и Иэхан начал осторожно обходить стол, пытаясь заглянуть в лицо сидящему напротив него страннику. Тот, видимо, заметил движение, потому что резко оторвался от своих нелегких дум и, подняв глаза на хозяина дома, тут же расплылся в широчайшей, от уха до уха, улыбке.

Минуту Иэхан стоял не шевелясь, сверля лицо гостя глазами. Он словно отчаянно пытался вспомнить знакомого ему человека: взгляд карих глаз из-под кустистых темных бровей выдавал крайнюю степень уверенности и восторга; лицо его было украшено ровной широкой полоской усов и небрежно окутавшей подбородок и скулы порослью.

— Белокурый Иэн, где твои кудри?! — воскликнул гость и, в мгновение ока обежав бесконечный стол, прижал ошеломленного ювелира к своей груди.

Послышался грохот упавшей на пол булавы. Глаза Иэхана заблестели. Отстранив от себя гостя и разглядев его еще раз как следует, он покачал головой и, прищелкнув языком, произнес:

— Боги! Руфус! Да ты ж почти не изменился!

И теперь была очередь Иэхана заключить своего гостя в объятия. Через минуту они уже стояли друг напротив друга, расплываясь в самых искренних на свете улыбках. Незваный гость, который был на локоть выше своего товарища, осмотрел Иэхана, потом покачал головой и выпалил:

— А вот про тебя, Иэн, я бы того же не сказал. Серьезно, где твои локоны? И что это за магический глаз? — указал он на золотую цепочку с выглядывающими из кармана Иэхана очками.

— Это пенсне, — начал объяснять ювелир, — зрение, знаешь ли, неважное стало.

— Много с бумажками работаешь, значит?

— Не совсем, — замялся Иэхан, — я ювелир.

Тут гость переменился в лице и, кивнув одобряюще, похлопал Иэхана по плечу, от чего бедолага чуть не завалился на бок.

Друг Иэхана был широк в плечах и весьма рослый, что являлось нетипичным для чародеев и колдунов, к числу которых он и принадлежал, и издалека напоминал по форме прямоугольник, стремящийся к квадрату. Иэхан помнил, что Руфус всегда отличался своим крупным телосложением, но теперь он стал просто великаном. Его темные волнистые волосы еще больше полнили его и без того круглое лицо, а ладони былиогромными, как у орка, и, кажется, способны были выжать сок даже из камня. Своими размерами он был обязан матери, которая была из крестьян, о чем сам он старался вспоминать как можно реже.

— Как поживают родители? — поинтересовался Иэхан.

— Отец умер недавно, а мать… — маг нахмурил брови и задумался, но тут же словно вспомнил, зачем он здесь, и, перейдя сразу к делу, предложил Иэхану присесть и внимательно его выслушать.

— Мне надо укрыться на месяцок-другой, — маг посмотрел на друга испытующим взглядом и, не заметив в глазах приятеля ничего, кроме намерения выслушать все до конца, продолжил свои объяснения, которые свелись в итоге к тому, что он провернул пару бесчестных сделок в Глудио и Дионе, где работал личным телохранителем богатеньких гномов. Кое-где он допустил промашки, и ему нельзя было возвращаться на юг, пока не уляжется шумиха.

— Что ты делал на юге? — Иэхан вопрошающе поднял брови, слушая сбивчивые объяснения старого друга. — Когда мы распростились на Говорящем Острове более десяти лет назад, ты, помнится, собирался отправиться в Орен, чтобы поступить на учебу в Башню Слоновой Кости.

Маг покачал головой:

— Та же история…

— Им не понравилось твое происхождение?

— Угу, — маг нахмурился. — Долго я скитался по прибрежным городкам, пока наконец не наткнулся в Глудио на гнома по имени Арри. Он был преотличным охотником, но коммерсант из него был никакой. Я усердно пахал на него несколько лет, помогая во всех его делах: разделывал туши, таскал тяжеленные тюки с добром, выполнял все мелкие поручения, нашел емутаки постоянных заказчиков… За время работы со мной Арри многократно увеличил свой доход, чем вызвал интерес к своей персоне всевозможных грабителей и мошенников, а у меня тогда не было даже лицензии на ношение приличного оружия. И вот этот Арри однажды заикнулся, что будь я его личным телохранителем, он бы достал мне бумажки, чтобы я смог получить профессию. Ну я, естественно, все, что надо, сделал и, получив заветную метку чародея[10], был таков. С этого момента Руфус исчез, и появился Магос — так меня теперь знает половина южных провинций.

— Неплохое имя, — ювелир одобрительно кивнул головой.

— Знаю, — приосанившись, маг продолжил рассказ о своих блужданиях. — Я долго жил в Иннадриле, охотясь на аллигаторов, промышляя ими. В итоге я организовал приличную конторку по продаже кожи и зубов. Иннадрил тогда был достаточно изолированным местечком, и купцы со всех окрестных земель приезжали за нашим товаром. Но я повздорил с местными.

— С эльфами? — Иэхан присел на ближайший к нему стул, понимая, что беседа будет долгой, и маг, последовав его примеру, утвердительно фыркнул.

— Длинноухие тюфячки всячески ограничивали мне отлов крокодилов, называя меня негуманным и корыстным. Работники ушли. Я попытался охотиться сам — нелегально, конечно, — но эти ушастые засранцы поймали меня с поличным. Лавочку мою прикрыли, а меня поперли из Иннадрила. Эх, горло бы промочить.

Иэхан позвал жену и попросил принести вина из запасников. Разговор был продолжен. Никогда еще Урсула не видела своего ворчливого, угрюмого мужа таким возбужденным: он смеялся, бранился, как юнец, превышал рекомендуемые доктором нормы потребления вина и совершенно не обращал внимания на то, что время уже перевалило за отметку, когда он, по обыкновению скользнув в уютную пижаму, предавался сну.

— Глудин был слишком мелок для меня, — продолжал маг, — в Глудио возвращаться я не рискнул. В итоге я поселился в Дионе. На вырученные от предпринимательства деньги я купил себе сносный костюм и мечи в Дионе прослыл одним из лучших наемников в регионе. Магос грозный, Магос ужасный, — здоровяк говорил с жаром, жестикулируя руками, как сломанная мельница.

Иэхан только качал головой, то и дело изумляясь тому, как протекала жизнь его друга, пока он обучался ювелирному делу у гномов и делал первые робкие шаги в торговле, которая в то время частенько не оставляла его в выигрыше.

— И что случилось потом?

— Потом я имел дело с самыми знатными торговцами Диона. Я работал на братьев Осгера и Осмунда, на Мурдока Одноглазого. Мы возили грузы на юг, в Гиран, даже в Орен.

— Ты пересекал Драконий Перевал? — глаза ювелира по-ребячьи расширились.

— Долину Мертвецов? — усмехнулся маг в усы. — Раз пять. А потом я купил себе вот это, — великан откинул подол туники и вытащил из ножен прекрасный длинный и тонкий меч с узорной плоской рукоятью. Меч излучал таинственный розовый свет.

Иэхан присвистнул, и глаза его засияли.

— Можно? — попросил он.

— Конечно, только осторожно — он мне как жена.

Пока Иэхан аккуратно вертел в руках изящное оружие, маг вдруг подтолкнул его в бок.

— Кстати, о женах, — фыркнул он. — Я сначала было подумал, что эта кукла — твоя горничная или гувернантка.

Иэхан вернул меч другу, заявив серьезным тоном:

— А вот про это не надо. Урсула — прекрасная женщина.

Маг спрятал меч обратно в ножны и невинно развел руками:

— Как скажешь. Просто уж насколько я охотлив до женского внимания, со сколькими из них я был накоротке, даже с орками и эльфами. Но гномка?! Иэхан! Она ж тебе по пояс…

— Это тебе она по пояс, — перебил друг, — а мне…

Здоровяк в свою очередь фыркнул, перебив товарища:

— Хотяв этом можно найти свои плюсы.

— Ты совсем не изменился, — хлопнув старого друга по груди и вновь приобретя блаженное выражение лица, Иэхан принялся расспрашивать товарища о его приключениях.

Магос без стеснения выдавал имена и секреты всех, на кого работал, и в итоге еще раз спросил друга, может лион рассчитывать найти себе приют в его доме.

— Что именно ты сделал? Почему так спешно покинул Дион? — наконец спросил Иэхан и, скрестив руки на груди и откинувшись на стуле, приготовился слушать признания друга.

Тот немного поерзал на месте, вновь ухмыльнулся в усы и начал свои объяснения:

— Ты, верно, не знаешь, но есть такой гном, толстякДонни— коврами торгует, гобеленами, в Дионе он очень уважаемый франт.

Иэхан покачал головой: он не всех коммерсантов знал из своего района Гирана, не говоря уже о каком-то торговце текстилем из проходного городка.

— Так вот, — почесывая колючую щеку, продолжил Магос, — была у него дочь Зильмаили Зильфа… жирная такая, вся в отца — натурально, бочка, и такая же пустая. И вот вздумалось ей на Орен глянуть. Я сразу предупредил, что путь опасный — телегу с товаром бы доставить. А она: «Вот хочу и все». Ну добрались мы, значит, до Орена. Она сразу давай жаловаться: мол, тряпок нарядных нет, и ни развлечений там, ни театров. Я ей разъяснил, что коль ей шмотки нужны были, так за ними в Гиран надо было ехать. И она мне всю обратную дорогу бубнила, что две недели провела в неудобствах, что всю ее укачало. Ну я возьми и оставь ее недалеко от Ущелья. Телегу велел запереть. Решил так: крысолюди попугают — посмирнее будет. А сам стаканчик-другой пропустить да на скачки поглазеть заскочил — тут недалеко у вас арена есть. А? Не знаешь? В общем, вернулся за ней в полночь, а ее это… нет… Телега на месте, а девки этой гномьей нет. Я сперва глазам не поверил. Ну не думал я, что она уйдет. Деньги-то, главное, при мне все были. Вернулся в Дион к отцу ее. Говорю: так и так, раскочивряжилась да ушла в Гиран. И вообще, не было уговору за девицей присматривать. Товар доставил, деньги принес.

— И что с ней?

— А шут ее знает — так и не объявилась. И нечего было из телеги лезть, раз было велено ждать.

— Так все из-за этого? — Иэхан с сочувствием похлопал друга по спине.

Маг пожал плечами, налил себе полный бокал и залпом осушил.

***

На другой день, опоздав на работу впервые за десять лет, Иэхан попытался разузнать все, что возможно, про человека по имени Магос, и к вечеру был осведомлен достаточно для того, чтобы вместо обычной освежающей прогулки по окрестностям Гирана мчаться домой во весь дух. Взбудораженный, как петух, пропустивший денницу, Иэхан застал друга сидящим у камина в гостиной в его любимом кресле и вычищающего столовым ножом грязь из-под ногтей. Встав между увлеченно занятым своим делом магом и источником огня, Иэхан накинулся на приятеля, как на провинившееся дитя:

— Руфус! Объясни, что вообще происходит! Имя с твоей физиономией висит на каждой двери центральной части города. Тебя ищут не только в Дионе, но и в Гиране, и обещают любому, кто знает что-либо о твоем местоположении, кругленькую сумму денег.

Маг медленно поднял глаза и виновато посмотрел на друга.

— Имя Ранспо тебе знакомо? — сурово спросил Иэхан, давая понять, что ожидает честного ответа.

— Был один, — буркнул маг, продолжая глядеть исподлобья на нависшую над ним очерченную мягким светом огня сгорбленную фигуру.

— Его ограбили как раз недавно, ты не слышал? — ехидно поинтересовался Иэхан, выдавливая кривую ухмылку из плотно сжатых губ.

— Слышал я! Только вранье все это! — выкрикнул здоровяк, вскакивая со своего удобного места и резко возвысившись над собеседником, который в миг из грозного обвинителя превратился в пятящегося назад робкого человечка.

Маг скрестил руки на груди и спокойным тоном добавил:

— Его не ограбили — с ним провели честную сделку.

Иэхан вопросительно уставился на мага, и тот не преминул тут же объясниться.

— Ранспо, Ранспо, — маг презрительно фыркнул. — Этот старый хрен обратился ко мне недавно. Мол, праздник у них, Мафр чтить будут: ну эту, что у вас тут на площади стоит. Вина надо достать, а тут земли объединили, и теперь с выпивкой тяжко стало — все в столицы ушло. Достанешь, говорит? Все, что угодно, говорю, и предупредил, что за работу беру дорого. Тот заверил, что за ценой дело не станет. Ну я, дурак, и взялся. Промотавшись по городам и селам, достал для него пару бутылок отменного винца. А он мне все продолжает заказы давать. Мол, вызвал он из Глудио музыкальный ансамбль — нот нет. Были ноты, да пропили их местные гномики. Полурослики молодые понаехали, понимаешь, с севера и от счастья мозги потеряли: тут и театры, и ристалища, и вино, и бабы полуголые — вот и не стало нот. Ну я под страхом смерти в Иннадрил глянул к оркам, через них какие-то эльфийские пьески раздобыл. Потом еще кушанья им доставал: мясо, закуски. Короче, организовал этому хрычу целый пир. После праздника пришел рассчитаться, а он такой из сейфа своего веточку достает. Вот, говорит, это тебе за работу — живоросль, — еще гордо так. Кораллы эти мы в Хейне вообще выкидывали, тьфу. А он мне такой: попросишь, ювелир тебе знатное защитное колечко сделает. Я ему сперва ситуацию по-хорошему прояснить попытался — вот честное слово даю! Дед тупой так и не догнал, что я давно уже себе комплект чудесной бижи[11] приобрел, еще у эльфов.

— Ну а ты? — с полными вовлеченности глазами поинтересовался Иэхан.

— Ну я и забрал, сколько посчитал я наработал у этого барыги.

— И сколько?

Магос призадумался, подсчитывая что-то в уме и бормоча под нос:

— Ну, потраченное время, гостиница в Хейне, бордель в Глудио… Около полусотни золотых всего взял — еле расходы окупились.

Иэхан в отчаянии затряс головой, а потом судорожно попытался прояснить другу всю серьезность сложившейся ситуации:

— Друг мой! Этот Ранспотак-то главный распорядитель складами Диона. И он пожаловался, конечно, многоуважаемому господину Гесто, начальнику складов Гирана, а тот и до самого лорда донес.

— Надо же, — возмущенно покачал здоровяк головой, — такие бесчестные гномы, и такие должности занимают. Значит, мало я со старика взял еще.

— Руфус! — строго перебил ювелир.

Магос вздохнул и виновато поглядел на Иэхана. Грузный лохматый маг стоял перед сухопарым ювелиром, как провинившийся ребенок перед разгневанным отцом. Иэхан попытался быть сердитым и сделать то, что решил, как только прочитал объявление, а именно — выгнать бесславного товарища вон из своего благородного жилища. Но теперь он не смог сдержать улыбку и лишь устало пробормотал:

— Ты понимаешь, Руфус, как я рискую, принимая тебя здесь? Ладно я, а Урсула… Она ведь скоро сама все узнает.

— И что, думаешь, твоя карлица выдаст меня, да? И тебя вместе со мной?

— Не она, так кто другой заметит тебя здесь, и все — хана нам обоим, — обреченно заявил Иэхан.

Магос подумал минутку.

— Послушай, Иэн, — упрашивающим тоном прошептал он, — мне бы на пару месяцев где-то укрыться, и после я уеду из Гирана. Есть у меня одно дело здесь, много денег сулит. Мне потом надолго хватит.

— Неужели ты думаешь, что кто-то захочет иметь дело с преступником? — Иэхан опять, уже в который раз, подивился наивности друга. — Да в любой гильдии или на площади, в таверне или на складе тебя сразу же перехватят.

— Не перехватят, если не будут присматриваться, — отмахнулся маг, — не зря ж я такую шевелюру отрастил. А сделку я уже заключил.

Словив недоверчивый взгляд собеседника, маг заявил, что нашел подработку у орков.

— Их район на самой окраине города, — пояснил он, — да и знакомая у меня там есть одна. Она мне дело-то и нашла. Останавливаться у них мне нельзя, но они обещали меня не выдавать.

— И ты им веришь? — покачав головой, спросил Иэхан.

Маг многозначительно кивнул.

— А что хоть за дело-то? — любопытство ювелира взяло верх над подозрительностью.

— Да дело-то несложное, хоть и весьма хлопотное, — начал объяснять здоровяк, — провидцу ихнему нужна куча ингредиентов всяких для его этих… церемоний, видений, ну или как это оно у них называется… ритуалов. И самые подходящие из них — это зубы пещерных чудовищ, а еще лучше — некие магические штуковины. Я сам еще не разобрался, но все они добываются в одном и том же месте. — Магос таинственно посмотрел на Иэхана и прошептал: — в Пещере Дракона.

Иэхан ошарашенно уставился на друга.

— Так ты в Пещеру собираешься? Один? — спросил он, выпучив на Магоса свои бледные глаза, и тут же наигранно отмахнулся, выдавливая из себя ироничную ухмылку, после чего невозмутимо заметил — Ну тогда ладно. Думается, видимся мы с тобой, милый друг Руфус, в последний раз, и проблем с властями у меня теперь не будет. А серьезно, — глаза человека снова раскрылись в ошеломлении, — ты правда считаешь, что раз тебе пару раз удалось пересечь Ущелье, то ты сможешь один наведаться в Долину Дракона, куда целые армии ходят и не возвращаются?

— Я вернусь, вот увидишь, — самоуверенная ухмылка осветила лицо мага.

Все, что оставалось Иэхану, — качать головой.

— Делай, что хочешь, друг, — патетично обратился маг к ювелиру после долгой паузы, — ругай меня, выгоняй, да хоть сейчас иди и донеси на меня, но вот недооценивать Магоса не стоит.

Маг, приосанившись, полным достоинства взглядом смотрел на Иэхана.

— «Я всю жизнь один воюю против тварей и зверей. Мне подвластны жар и буря, солнца свет в руке моей…» — переиначил он слова Великого Магистра Кристафара из его оды «К похоти человеческой».

— Эх, Руфус, Руфус, — добродушно обратился Иэхан к своему самоуверенному товарищу, — тебе бы на самогó нашего лорда работать.

Магос презрительно фыркнул.

— Впрочем, — отмахнулся Иэхан от своей же идеи, — ты и там найдешь, как напортачить.

Магос вздохнул, выказывая другу свое немое согласие. Постояв минуту, глядя в отведенные от него глаза собеседника, он, опустив плечи, побрел из гостиной прочь в сторону входной двери, но как только взялся за ручку и приготовился выйти вон из дома, робкий голос Иэхана остановил его:

— Руфус… Ты уж прости, но никак не могу оставить тебя у себя дома…

Маг обернулся вполоборота и, понимающе кивнув, нажал на ручку. Дверь легонько скрипнула.

— Но ты можешь пожить у меня в мансарде над малой террасой — мы ей почти не пользуемся, — слова Иэхана сразу дошли до мага, и тот, оставив в покое дверь, резко развернулся на каблуках.

Глаза его блестели, как у новоиспеченной невесты. Уголки губ медленно расползались в стороны, а объятия сами собой раскрывались, чтобы подхватить верного товарища и закружить его по холлу, как в вальсе. Радовавшийся вместе с добрым другом в тот момент, позднее Иэхан искренне удивлялся, как ему на ум пришла такая безрассудная мысль.

— Пообещай мне! — почувствовав пол под ногами, Иэхан ткнул мага пальцем в грудь. — Нет, поклянись мне, Руфус, что ты будешь предельно осторожен и постараешься не попасться никому на глаза.

Маг торжественно поклялся быть тише водыниже травы. Но секунду спустя заметил, что уже смирился с отказом товарища и собрался было попроситься на постой в домик напротив, намекая на гостиницу темных эльфов.

— Хотя… с другой стороны, — подмигнул здоровяк другу, — раз дело приняло такие обороты, думаю, ты прав, и мне лучше вообще никому не показываться.

— Ах, Руфус, Руфус, — только и смог вымолвить Иэхан.

— Знаешь что, Иэхан, — многозначительно выпалил маг после недолгого прощания, — яволк-одиночка. Ненавижу людей и их глупые способы жизни. Но ты ломаешь все мои представления о людях. Тымой единственный друг.

— Даю тебе ровно месяц, — так же серьезно заметил ювелир, — а потом… У меня другая жизнь, уже давно. Я был рад повидать тебя, но больше мы общаться не будем, — с горечью заключил он и добродушно добавил: — Буду тебе еду оставлять.

— Этого достаточно, — сухо заметил маг. — А теперь пора на охоту. Ночью меньше шансов, что меня узнают.

— Тебе нельзя к телепорту[12]. Вообще. Ты настолько заметен…

— Знаю, друг… Пойду пешком…

— Подумай только, — бормотал себе под нос Иэхан, — Пещера Дракона! Это ж часа три пути в одну сторону.

— Это если по дороге нигде не задерживаться, — усмехнулся Магос и направился к выходу.

— Лестница на чердак с обратной стороны дома… — заботливо напомнил ювелир.

Магоснебрежно и не оборачиваясьподнял одну руку в знак признательности, протягивая другую к металлической ручке.

— Двери все открыты будут…

Иэхан еще что-то хотел сказать, но дверь за Магосом с шумом закрылась. Иэхан подбежал к двери и, распахнув ее, выглянул на улицу, но, к своему изумлению, не увидел снаружи ни души. Он с сомнением даже посмотрел вверх, но и там лишь уныло за тучами сияла в небе холодная луна. Иэхан почувствовал на мгновение, что где-то он ошибся с выбором, где-то свернул не туда и теперь проживает чью-то чужую унылую жизнь. Ему на миг захотелось расправить плечи и броситься вдогонку за Магосом, вдогонку за своей мечтой. Он еще раз вдохнул прохладный ночной воздух и, опустив плечи, вернулся в дом в надежде выспаться, чтобы с утра быть вовремя в мастерской.

____________________

[1] Общепринятое летоисчисление ведется со времен правления гигантов — вымершей расы богоподобных существ.

[2] Башня Слоновой Кости — величайшая школа мистиков восточного континента.

[3] Объединение земель южного региона под флагом Орена произошло в 1885 году. В Содружество вошли сам Орен (государство вольных рыцарей и магов), Гиран (город независимых торговцев), Дион (союз сельскохозяйственных земель Диона и Флорана) и Глудио (союз прибрежных земель Глудио, Глудина и Говорящего Острова).

[4] Мафр — богиня плодородия и земледелия, особо почитаемая среди гномов и крестьян.

[5] Элмор — северное королевство.

[6] Нежить — живые мертвецы; тела, лишенные души, но сохранившие мыслительные и двигательные функции.

[7] Гильдия — объединение по расовым или профессиональным признакам, защищающее интересы своих членов, а также принадлежащее ему здание, группа домов или район.

[8] «Эйден» — с древнего эльфийского «Небесный Город»; в языке людей используется упрощенный вариант произношения — «Аден».

[9] Гоблины — низшие гуманоиды, отличающиеся примитивным социальным строем и диким образом жизни; для них характерны небольшие размеры, зеленый или землистый цвет кожи и отсутствие развитой речи.

[10] Метка — особый псевдоматериальный объект, часто принимающий вид монеты или талисмана, обладающий трансформирующей силой. При взаимодействии с сущностью, обладающей врожденной или приобретенной склонностью к магическим или физическим умениям, соответствующей направленности метки, последняя может внедриться в психоэнергетическое поле субъекта, позволяя ему развивать заложенные в нем таланты. В данном случае речь идет о колдовской метке, выявляющей способность к магии огня.

[11] Бижа (разг.) — бижутерия, чаще всего обладающая защитными характеристиками.

[12]Телепорт — устройство или живая сущность, обладающие возможностью переносить материальные объекты из одной точки пространства в другую.

ГЛАВА 2. СТРАННЫЙ СОЮЗ

***

Шла вторая неделя беспрестанной охоты в пещере. Каждую ночь Магос покидал жаркую мансарду и каждый вечер возвращался со столь ничтожной добычей, что любой другой наемник уже отказался бы от этой невероятной затеи. Но только не Магос. От долгой ходьбы сапоги его начали истираться, его и без того смуглое лицо еще больше загорело и обветрилось, но ежедневно он отмечал про себя, в какой прекрасной физической форме он находится в свои тридцать восемь лет. Мало было дойти по пыльной дороге до Ущелья Мертвецов, мало было преодолеть несколько разломов, набитых нежитью, которую Магос, обладая талантом огненного мага, палил пачками, особо не утруждая себя тем, чтобы хоть сколько-нибудь осторожничать, — далее следовало пройти немалое расстояние по пустынному каньону под палящими лучами солнца, где иногда встречались злобные ящеры и змеи-гуманоиды, а иногда, редко, но все же выходили на охоту кровожадные демонессы, порождения Богини Тьмы. И тут даже опытному магу в прекрасной броне и вооруженному чудесным мечом приходилось быть настороже: один промах по такой ведьме, и его запросто могли приковать к земле и высосать из него всю жизнь до последней капли.

Но настоящее испытание ждало впереди: открытая пасть скал угрожающе выделялась в конце пути. Одинокий страж-скелет, призванный следить за дыханием Дракона Земли Антараса, уже устал предупреждать мага о том, что пещера опасна и грозит гибелью одинокому путнику, и теперь лишь оптимистично подсчитывал дни, когда Магос весь взмокший, уставший, а порой и израненный, выходил из нее — всегда, когда солнце только начинало заходить. Около часа сидели они на потрескавшейся земле под нависающими зубьями скал, молча наблюдая за последними движениями светила по небосводу, и затем Магос прощался до следующего дня и, распихав по карманам мешочки с клыками и магическими камнями, ради которых вся эта миссия и затевалась, не спеша шел к выходу из ущелья.

— И что, даже если я у самого входа упаду на землю, разрываемый мохнатым уродцем, ты и тогда не придешь мне на помощь? — спросил он однажды у стража.

Тот лишь пожал костлявыми плечами.

— То, что я не обязан никому помогать, не значит, что я вдруг не захочу совершить акт милосердия и спасти чью-то жизнь, — ответил он хриплым глухим голосом и задумчиво добавил. — Вот если бы симпатичная дамочка нуждалась в моей помощи — тут уж я, не раздумывая, оставил бы свой пост, будь уверен.

— Размечтался, мертвяк… — ухмыльнулся Магос. — Не бывать тому, что тут будут шастать симпатичные дамочки, или спиться мне и сдохнуть в подворотне.

Когда он, с трудом передвигая ноги, дотащился-таки до городских стен, как всегда, навстречу ему брели покидающие Гиран караваны торговцев, так что он, по обыкновению не привлекая внимания, прошмыгнул в ближайший от забора двор и скрылся в полуразрушенной мансарде неприметного дома ювелира.

Вернувшись в свой угол, Магос в который уже раз мысленно поблагодарил старого друга: постель была сменяна, а на небольшом столике стоял круглый поднос с вином, водой, буханкой хлеба и несколькими ломтями вяленого мяса. Он всегда сначала сметал со стола все съестное и лишь после этого садился подсчитывать добычу. За каждый зуб пещерного зверя он получал приличную сумму денег, а за каждый магический камень — и того больше, но Магос не имел цели заработать за месяц хороший кусок, чтобы бездумно пропивать его последующий год. Нет, ему хотелось сколотить крупный капитал, с которым он сможет начать новую жизнь: уехать на север, завести дело, и еще он мечтал о новой броне. Его колдовской наряд изпревосходной кожи с добавлением металлических и синтетических волокон, хоть когда-то и был пределом мечтаний любого чародея на континенте, но давно утратил прежний лоск, а местами даже истерся до дыр.

Магос, хоть и любил все новое и сверкающее, никогда не отличался излишней склонностью сдувать пылинки со своих вещей и драгоценностей. И когда вещь приходила в негодное состояние, он старался просто заменить ее новой, по возможности более высокого качества. Сапоги его тоже начали истираться. Он сначала думал попросить Иэхана отдать их в ремонт, или пусть бы над ними похлопотала его женушка — она ж гномка, а Магос был уверен, что все гномы — мастера шитья и металлообработки. Но потом признался сам себе, что и так уже злоупотребляет добротой старого друга, и решил терпеть до последнего.

Он составил четкий план по достижению желаемого и подсчитал, что, если нужные оркам куски будут попадаться ему с такой же периодичностью, ему придется пахать еще месяца три, чтобы достигнуть своей цели. К этому он был полностью готов и даже подумывал о том, чтобы ночевать прямо в Долине Дракона, когда срок их с другом договора подойдет к концу. Впрочем, он был уверен, что, если не случится ничего из ряда вон выходящего, Иэхан позволит ему задержаться еще на месяцок-другой. Все-таки маг понимал, что, поспав под крышей на мягком матрасе и нехило подкрепившись с гномьего стола, он набирается достаточным количеством сил, чтобы продержаться еще день. А так, в холодных скалах, без пресной воды и еды… Впрочем, он, казалось, был готов ко всему, когда на кону стояли большие деньги, и предвкушение грело его сердце.

У орков хранилось множество интересных вещиц, которые были им не сильно нужны или понятны. Одним из таких предметов, который Магос присмотрел в их шатре, был рецепт[1], по которому можно было соткать так называемую Робу Кошмаров. О! Лишь несколько величайших мистиков в королевстве обладали подобной броней. Мало тогочто эта роба шилась из сверхпрочных материалов, за счет чего была весьма износостойкой и обладала прекрасными защитными качествами, она к тому же оберегала своего обладателя от сдерживающих заклятий, вроде усыпления или обездвиживания, а также помогала быстрее восстанавливать духовные силы. Но даже если собрать все необходимые компоненты, включающие в себя кожу особой обработки, металлические волокна, кристаллы и редчайший минерал азоф, а также специальную материю, добываемуюв основномна северных равнинах, не всякий гном рискнул бы взяться за подобную работу, не говоря уже о том, чтобы обещаться создать вещь такой сложности со стопроцентной гарантией. Но Магос был уверен, что сможет выторговать у орков этот рецепт и стать обладателем самого лучшего облачения для мистика, что существует на свете.

Скинув с себя пыльный, пропахший потом и украшенный черными и красными пятнами крови наряд и небрежно бросив его на пол, Магос подумал, что не мешало бы ему помыться. И хотя у самых стен города протекала широкая река, маг все не решался показываться на столь открытой местности, и вдобавок ему было жаль тратить на подобные излишние процедуры свое бесценное время. «И в самом деле, не на свидание же я хожу каждый день», — вразумлял он сам себя.

Магос лежал на узкой мягкой кушетке, задумчиво глядя в потолок. Сон, как всегда, не шел. Послышался смех в доме напротив. Он приподнялся и выглянул в окно. На темном силуэте гостиницы зажглось одинокое окошко. Шторы были не задернуты, и Магос мог наблюдать, как темная эльфийка и какой-то гном зашли в небольшую комнатушку, украшенную безвкусными обоями в цветочек. Они явно были навеселе. Полуобнаженная стройная эльфийка подошла к окну и задернула прозрачный тюль.

Он вернулся на кушетку и, чертыхаясь, отвернулся к стене.

***

Проснувшись среди ночи, Магос понял, что ему пора. Нет, он так и не выспался: лицо его все чесалось, а глаза еле открылись. Но еще час — и покинуть город будет сложнее: уставшие часовые скоро оставят свой пост, закончив смену, и на их место придет с новыми силами бодрый караул. Не особо глядя, почти на ощупь, надел на себя тунику, кое-как подвязав ее кушаком, на мозолистые ладони натянул перчатки, а на ноги — сапоги, которые, казалось, сжимали его пальцы, как тиски, сунул за пазуху без устали светящийся мягким розовым сиянием меч, захватил со стола пару пузырьков с волшебным зельем и, спустившись вниз по шаткой лестнице и прокравшись за городскую стену, побрел в сторону ущелья.

Сразу за окружающей город рощей начинались холмы, и путь пролегал между ними, изгибаясь и круто поворачивая то в одну, то в другую сторону. Мирное пение птиц обманчиво навевало расслабленное настроение. Лишь изредка на дороге попадались бредущие из Орена караваны. И в таких случаях Магос предпочитал натянуть на голову капюшон и не отвечать ни на какие расспросы. Табличка на распутье предупреждала об опасности дальнейшего пути. Дикие кабаны и грозные василиски[2] стадами бродили по округе, но путника они не тревожили. Первое время нападавшие на него животныесами стали его сторониться, как только замечали знакомый для них теперь огненный шарик, появляющийся в его ладони при любой попытке приблизиться. Лишь виверны[3] пытались еще как-то застать мага врасплох, но он также прекрасно был защищен от огненной магии, как и использовал ее, и после недолгой перепалки победа была неизменно на стороне человека.

Важно было не пропустить расщелину, ведущую прочь от тракта внутрь устрашающего скалистого ущелья. Как только Магос нашел нужный ему проход в горе, бледные лучи солнца прорвали окружавший его мрак и мягкой золотой полоской осветили дальнейший путь. Но путник не успел в полной мере насладиться рассветом, так как небо внезапно заволокли тучи и заморосил дождь. «Осень приближается», — вспомнил чародей и направился в ущелье привычным обходным путем, все больше и больше погружаясь во тьму плотно смыкающихся над его головой скал.

Дождь, похоже, распугал всех монстров в долине. Магос шел по мокрым скользким камням, озираясь по сторонам, но округа была мертва. К его удивлению, и горная тропа, ведущая к пещере, тоже была безжизненна, как пустыня. То тут, то там сновали ящерки, да выл в скалах ветер. Вдруг тучи резко расступились, и яркое утреннее солнце осветило долину и заиграло красными лучами на камнях и утесах. Не способный скрыть восхищения, Магос стоял как завороженный и наблюдал за вытянутыми треугольниками лучей, пробивающимися сквозь серые облака, словно бы божественные мечи разрезали плотный мрак небес. Внезапно ноги его вросли в песок. Еще не до конца понимая, что происходит, он решил про себя, что пора менять сапоги, но тут же почувствовал, как силы покидают его.

Опомнившись, он завертел головой, машинально начиная концентрировать энергию вокруг себя. Неподалеку, слева от него, стояла демонесса. Магос уже был готов запустить в нее огненный шар, но тут резкий удар сзади прервал его колдовство. Упав на землю от неожиданности, он обернулся: еще одна демонесса стояла над ним, замахиваясь острыми когтистыми ручищами. Он прочитал быстрое заклинание, и кровавая леди бросилась прочь, мучимая жуткими видениями. Маг никак не мог освободиться от приковавшего его к земле заклятия: в спешке он забыл надеть свои защитные кольца. Человек пошарил рукой в кармане, надеясь нащупать пузырек лечебного зелья, но, к своему ужасу, обнаружил, что по ошибке захватил вместо него настойку скорости. Отбросив никчемную склянку, он попытался подняться. Силы быстро покидали его, и он понимал, что в любую секунду может лишиться сознания. Собрав всю волю в ногах, он, раскачиваясь, таки сумел приподняться и встретиться лицом с медленно убивающей его тварью, но перед ним уже стояли две демонессы, и вот уже два вампира тянули из него жизнь. А на холме показались еще три уродливые фигуры. С неимоверным усилием высвободив вспышку энергии из своего тела, он сумел на мгновение оглушить чудовищ и освободиться от незримых цепких корней, а затем снова попытался закрутить огненный шар — сил не хватило. Запинаясь и едва удерживая в руке меч, Магос двинулся прочь от толпы демонесс к смыкающимся вокруг него скалам.

«Я не все продумал. Я дал себе право ошибиться. Я расслабился раньше времени — и вот результат». В уме он быстро начал прокручивать план дальнейших действий. «Замедлить врага, попытаться наслать еще страха. Но они вернутся, а я не успею восстановиться. Позвать на помощь? Но каков шанс, что рядом проходит какой-нибудь отряд?.. Интересно, а что было бы лучше: гнить в тюрьме или быть растерзанным пышногрудыми уродливыми бабами?» — от этой мысли Магос вдруг рассмеялся так, что скалы, кажется, зашатались от его внезапного приступа веселья.

— Давайте, дамы! Только не все сразу! Даже мне нужна короткая передышка, — вскричал он и, сделав еще шаг назад, почувствовал за спиной холодный камень скалы.

Крепко сжал он меч двумя руками.

— На одну меня точно хватит, — прошипел он, готовясь потратить остаток сил на несколько мощных энергетических вспышек, но тут две демонессы, приблизившиеся к нему почти вплотную и с удовольствием наслаждавшиеся текущей от человека живительной энергией, вдруг упали перед ним, не успев даже вскрикнуть. Из спин их торчали деревянные стрелы с облезшими перьевыми хвостами.

Магос смотрел против солнца и поначалу не успел даже понять, что случилось. Озирались и наступавшие на него дьяволицы. Тут одна за другой еще две из них вскинули руки-клешни и бесшумно упали на мокрый песок, пронзенные насквозь. Последняя, гневно шипя и извиваясь, искала взглядом атаковавшего их стрелка. Щурясь, всматривался в глубину долины и Магос. Тут на горе прямо над ущельем показалась замотанная в лохмотья фигура, в которой трудно было различить человека или гуманоида. Единственное, что отметил про себя маг, — это то, что этот кто-то был очень высок. Тут же из тряпья показалась не то рука, не то клешня с луком, и бесшумная стрела пронзила последнюю кровавую даму. На секунду в долине воцарилась полная тишина. Единственным звуком, который доносился до Магоса, было его собственное тяжелое дыхание, которое становилось все глубже и глубже по мере того, как силы возвращались к нему.

Тут яркий луч света озарил все вокруг, обозначив новый день. Темная фигура все еще стояла на скале метрах в ста от человека, и Магоса не покидало ощущение, что его внимательно рассматривают. Почувствовав, что может идти, он достал из кармана еще одно зелье, которое должно было быть лечебным, но было настойкой скорости, и, залпом осушив пузырек с мутной горькой зеленоватой жидкостью и смачно разбив опустевший флакон о череп мертвой демонессы, начал подъем по практически вертикальной скале. Через минуту он уже был на вершине, осматривая горную долину. Далеко внизу виднелись клыки Пещеры Дракона, а с другой стороны на гребне скал сидел на корточках его спаситель. Холодные голубые огоньки пристально глядели на Магоса из-под плотно натянутого на голову капюшона. Серый острый нос едва выдавался вперед.

— Ты темный эльф? — ошеломленно предположил человек.

Существо сидело неподвижно и продолжало сверлить его взглядом. Магос направился было в его сторону, но местность была слишком скалистая, а его жесткие сапоги — слишком неудобными для подобных переходов.

— Иди сюда. Я хочу поблагодарить тебя! — чародей небрежно махнул рукой, надеясь, что незнакомец тут же не скроется за скалами.

К его радости, тот встал на возвышении во весь рост и медленным жестом снял капюшон. Магос с искренним интересом рассматривал спасшего его от смерти темного эльфа. Ему не так часто доводилось видеть темных эльфов: несколько раз в Оренеи в Гиране, и почти все они были женщины. После своего освобождения от заклятия, вынуждающего их прятаться от солнечного света по скалам и пещерам, они в основном обитали на севере континента, и большинство из них помогало королю-самозванцу Юставу, поэтому южане их не очень-то жаловали. Стоявший перед чародеем эльф был очень непохож ни на одного темного эльфа, которого Магос видел раньше. Он был очень высокий, головы на две выше мага — а ведь среди людей его рост считался выше среднего. Эльф держался прямо и гордо. Правая его кисть сжимала длинный деревянный самодельный лук, а левая отсутствовала. И что самое главное, темные эльфы выходили лишь по ночам — их тонкая кожа не переносила свет солнца, а этот стоял прямо под палящими лучами и словно бы даже этого не замечал. У него был суровый взгляд, несмотря на юное лицо, а его черные волосы спадали до пояса, посеребренные местами тонкими седыми прядями.

«А я, оказывается, еще не сильно оброс», — пробормотал про себя Магос.

Эльф не произносил ни слова. Даже в своем сшитом из лоскутков бесформенном мешковатом балахоне и без части левой руки он выглядел весьма устрашающе и внушительно. Магос, облаченный в великолепную, хоть и слегка потертую, магическую тунику и со сверкающим мечом в руке, чувствовал себя слегка нелепо.

«Если этот товарищ уложил кровавых фурий с одного выстрела деревянными самодельными стрелами из этого никчемного лука, что же он сможет, будь у него оружие помощнее и стрелы из серебраили золота…» — размышлял чародей.

— Спасибо, что помог! — начал свою речь Магос. — Обычно такая компания не составляет для меня особой проблемы, — и он кивнул в сторону, где на земле остались лишь черные лужицы крови, — но сегодня я словно не в своей тарелке, начиная с того…

— Я не хотел, — прервал его сухой хриплый голос эльфа.

Магос от неожиданности тряхнул головой.

— Совершенно не имел намерения сегодня никого спасать, — пояснил эльф.

— Зачем тогда спас? — прищурившись, спросил чародей.

— Просто мимо проходил.

— В любом случаеспасибо.

Эльф легонько кивнул головой.

— Слушай, — начал вдруг Магос весьма дружелюбно, — а ты сейчас не сильно занят? Ну, что-то есть, что ты делаешь, или просто так, блуждаешь по округе?

Эльф вопросительно поднял на мага глаза.

— Ну, я имел ввиду… сейчас я не могу отблагодарить тебя: я пока финансово на мели, но если ты поможешь мне с одним делом, мы оба выиграем. Все, что нужно…

— Мне это не интересно, — отрезал эльф и, резко развернувшись, аккуратными скачками стал удаляться.

— На кону большая сумма денег! — прокричал ему вдогонку Магос, понимая, что физически догнать эльфа ему не под силу. — Я дам тебе треть! Это огромная сумма! Подумай! Стой!! Половину!!! — ветер заглушил крик человека, и эльф скрылся за горной грядой.

Магос еще минуту постоял, полюбовавшись освещенными солнцем змейками каньона, взглянул в сторону устрашающей пасти пещеры и затем, медленно и осторожно ступая, двинулся в том направлении, где исчез его спаситель.

***

«Шесть дней. Шесть дней я потратил на этого отшельника, а толку — ноль, — размышлял Магос в своей каморке. — Да я бы уже несколько миллионов заработал за это время, не пытайся я разговорить этого бродягу. Чертов выродок. Совершенно не понимаю, чего он ломается», — все это одновременно и злило, и подогревало его неистовое любопытство.

В тот день, когда странный эльф спас его, он не мог ни о чем другом думать и был настолько выбит из колеи возможной смертью на дне ущелья от лап кровавых демонесс, что и не помышлял о том, чтобы как ни в чем не бывало продолжить свою охоту в пещере. Он осторожно проследил за темным лучником и, к своему изумлению, очень скоро вышел из ущелья на поросшую травой лужайку. Небольшую зеленую долину со всех сторон окружали скалы. Магос даже присвистнул от того, какое приятное и скрытое от всех место выбрал для себя эльф. Магос не был уверен, один ли он тут скрывается — быть может, его встретит целая толпа воинственно настроенных оборванцев, — и он медленно шел вперед, озираясь вокруг, не имея намерения отступать от своей цели.

Дойдя вскоре до раскидистого орешника, он затаился за его густо обросшим ветками стволом и начал наблюдать. Около получаса ничего не происходило, но наемник был уверен, что эльф прошел именно в эту долину, ведь вокруг были лишь населенные монстрами скалы. Магос даже задремал, но, едва заслышав шорох, очнулся. Здоровяк присмотрелся: шагах в двухстах от него, напротив в скале, виднелась небольшая заросшая плющом пещера, из которой показалась высокая стройная фигура. Недолго суетясь, эльф разжег огонь и начал что-то жарить. Через пару минут до Магоса донесся отвратительный запах какой-то горелой травы. А еще минут через десять эльф уже сидел на земле возле своего убежища и глядел куда-то вдаль. Магосу сначала показалось, что эльф просто замечтался или задремал, но вскоре он понял, что тот смотрит прямо на него. Так они сидели минут пять, пока человек резко не вышел из-за кустов и решительным шагом не направился в сторону пещеры. Шел он уверенно и делал вид, что все идет по плану, но сам все же был в любую секунду готов выхватить из ножен меч. Подходя все ближе и ближе и понимая, что эльф ничего пока предпринимать не намерен, человек расслабился: лук лежал поодаль от стрелка, а сам он как сидел на корточках, так и продолжал сверлить подходящего к нему прямоугольного человека суровыми голубыми глазами. Оказавшись метрах в десяти от эльфа, Магос остановился. Он чувствовал, что важно соблюсти первоначальную дистанцию, если он хочет вызвать доверие отшельника.

— Хорошее местечко! — бодро обведя взглядом местность, вдруг произнес Магос. — Я и сам думал поискать себе подобное, а то приходится таскаться туда-сюда от города до пещеры каждый день — часа два-три на дорогу уходит.

Эльф кивнул, не сводя с человека глаз и даже не моргая. Магос был не из робкого десятка и своими уверенными карими глазами в свою очередь прощупывал эльфа на слабину.

— Давно ты тут? Ты один?

Эльф снова кивнул.

Магос решил пока повременить с расспросами о личном. Он спокойно продолжил описывать эльфу свое желание поселиться на месяц-другой где-то рядом с Пещерой Дракона, вот только его останавливали вопросы воды и еды, ведь рядом нет ни единого озерца или речки.

— Тут есть река, на севере, за холмом, — кивнул эльф в сторону покрытого зеленью утеса, — но я не хожу туда.

— Почему?

— Там слишком людно.

— А ты, значит, предпочитаешь полную изоляцию…

Эльф снова утвердительно кивнул.

— Не, — Магос присел на корточки напротив эльфа, — я б так не смог. Я, конечно, большую часть времени люблю побыть один, но иногда так хочется побеседовать с кем-нибудь, с каким-нибудь незнакомцем, излить душу, так сказать… Когда знаешь, что потом вы и не встретитесь больше, это так располагает к душевной беседе…

Напряжение на лице эльфа заставило мага осечься. Он плюхнулся на траву, стянул тяжелые сапоги и изобразил такое блаженство на лице, что эльф даже усмехнулся, правда, одними глазами. Его рот при этом даже не пошевелился.

— Ну а что ты пьешь, раз не ходишь к реке?

— Дождевую воду, — отозвался темный эльф.

— Так дождь вот сегодня впервые за месяц шел, — удивился маг.

Эльф неспешно начал пояснять, что летом в основном приходится собирать с утра росу с травы и деревьев, а иногда случается пару дней потерпеть и вовсе без воды.

Магос в замешательстве не мог некоторое время вымолвить ни слова. Но все же решил на этом не заканчивать.

— А ешь ты вот эти травяные котлеты? — указал он на остывавшие на круглых больших листьях горелые шарики.

Эльф кивнул.

— Ты голоден? — поинтересовался он безразличным тоном.

Магос замахал руками, уверяя, что недавно завтракал.

— Тут водится полно зайцев, — заметил человек, — и дичь есть, кажись.

Эльф лишь еще раз кивнул.

— Значит, ты совсем не заинтересован в том, чтобы заработать несколько миллионов адены[4]? — задал Магос собеседнику свой главный вопрос.

— Я же уже тебе ответил, — выдохнул эльф.

— Да… Я просто подумал, что мы тогда друг друга недопоняли. Ну, все ясно…

Магос встал, отряхиваясь и натягивая сапоги, с тем чтобы уйти, но внезапно снова обратился к эльфу:

— Ты здорово стреляешь. Тебе б лук получше. Где ты так выучился? — человек снова прищурился.

— Просто у меня много свободного времени, — сухо отозвался лучник.

Магос распрощался с эльфом, пожелав увидеть его еще раз в более благожелательных обстоятельствах, и уверенно направился к выходу из долины. Он шел, не оборачиваясь и не колеблясь, до самого тракта, попутно тщательно запоминая все изгибы пути, ведущего в убежище темного лучника. Он был намерен выяснить тайну странного эльфа и, возможно, что казалось ему просто замечательной идеей, получить в свое распоряжение сильного союзника. Он полагал в душе с полной уверенностью, что неспроста этот эльф скрывается один в непроходимых горах: он либо беглый преступник — тогда этот союз будет им обоим на руку, либо изгнанник с душевной травмой, не позволяющей ему вернуться к своим — тогда он сможет сыграть на ниточках его души и получить в свое полное распоряжение превосходного стрелка. В тот день Магос уже не мог идти на охоту. Идея созрела в его растрепанной голове. Днем он сходил-таки за город и помылся, подремал в пустующей рыбацкой лодке, а с приближением сумерек прокрался в город, чтобы навестить орков.

Гильдия орков являла собой небольшой палаточный лагерь в самой северной части города. Изначально представителю племени высших орков[5] в Гиране, мохнатому великану Пенатусу, и его сопровождающим было выделено прекрасное трехэтажное здание у северных ворот, но тот вместе со своими подданными предпочел расположиться на площади рядом с бесполезным, на его взгляд, каменным мешком. Со временем вокруг площади был выстроен высокий забор, отгородивший шумное племя высших гуманоидов от остальных жителей Гирана. На подобную изоляцию сами зеленокожие гиганты смотрели весьма безразлично: рядом с воротами протекала река, неподалеку был лес для охоты, а в предместье находилась арена, на которой можно было проявить силу и доблесть и забрать с собой неплохие трофеи.

Зайдя в один из шатров и наткнувшись на знакомого ему провидца Манакию, являвшегося его неофициальным нанимателем, Магос высыпал перед орком горсточку недавно добытых им зубов, но вместо денег попросил оказать ему небольшую услугу. Уже через час он вышел из палатки, сжимая в одной руке весьма приличный, хоть и не самый дорогой, лук, а в другой — десяток крепких стрел.

Ночью, покинув город, он вновь направился к пещере темного эльфаи был там как раз на рассвете.

— Приятель! — крикнул Магос в темноту пещеры.

Ответа не последовало.

— Эй, приятель? — повторил он попытку.

Но тут эльф застал его врасплох, спрыгнув откуда-то сверху и оказавшись прямо за его спиной.

— Зачем ты пришел? — сурово поинтересовался лучник. — Я полагал, что такой умный человек, как ты, уже понял, что меня совсем не интересуют никакие предложения.

— Знаешь, — начал Магос издалека, — я сегодня впервые показался среди людей за долгое время. Меня разыскивают за одну мелочь, но если поймают — мне придется туго, и вот сегодня я наконец…

— Мне и это не интересно, — эльф прислонил лук к стенке пещеры и исчез в ее недрах.

Магос стоял в недоумении, пока темный эльф то появлялся снаружи, то снова пропадал в глубине своего логова, вытаскивая из него солому и раскладывая ее на солнце. Всякий раз, как он выходил, маг пытался заговорить с ним, но эльф, не обращая на человека внимания, занимался своим делом. Когда вся солома была вытащена и аккуратно разложена на траве, эльф снял с себя балахон, уселся на ровный и круглый, размером со стол, булыжник, лежавший неподалеку, достал из-под него деревянный коробок, затем извлек оттуда самодельную костяную иглу и нитки и принялся штопать разодранный рукав.

— Похоже на след от клешни кровавой дамочки, — заметил Магос, внимательно следя за работой эльфа, но тот невозмутимо и молча продолжал свое шитье. Культей он прижимал балахон к бедру, пока его правая рука медленно, но аккуратно сшивала половинки ткани.

Магос рассматривал эльфа, оставшегося в одних тонких облегающих штанах. На ногах его болтались сандалии, плетенные из липовой коры, и ничего больше на нем не было. Длинные, темные, аккуратно расчесанные волосы лучника свисали почти до земли. Он не отличался выдающимся телосложением — напротив, был чрезвычайно худой, но при этом жилистый. Наконец эльф натянул на себя длинную кривую рубаху, спрятал принадлежности под камень, поднялся на ноги и вопросительно посмотрел на мага.

— Ах, почему я здесь… — опомнился Магос. — Так был заворожен твоей работой… Наверно, сложно без руки так шить… Я и с двумя так шить не смог бы.

Магос попробовал усмехнуться, но эльф, возвышавшийся над ним тонкой колонной, смотрел сурово и даже слегка недовольно.

— Короче, гляди, — маг поднял с земли принесенный им лук и пару костяных стрел — лучшее, что смогли за час раздобыть ему орки. — Я тут подумал…

Эльф резко скрестил руки на груди, и чародей вдруг понял, что лучник не купится и на это. Однако ему жаль было потраченного времени и усилий, и он спросил, может, тот хочет хотя бы продемонстрировать, что сможет сделать с таким оружием. И, указав на зашитую рубаху, произнес:

— Будешь этих демонов мочить — мама не горюй!

— Я справляюсь и так, — сухо отозвался эльф.

— Ну хоть попробуй, ну вон, на зайце.

Эльф покачал головой.

— Мой ответ — нет! — произнес он. — Я не буду тебе помогать. Мне все равно, кто ты и откуда, что ты натворил и каковы твои планы. Мне просто нет до всего этого дела, — сказав это, эльф схватил свой деревянный лук, повесил на грудь колчан со стрелами и двумя прыжками оказался вновь на вершине горы. Не говоря больше ни слова, он скрылся в ущелье.

Магос отбросил лук, поругавшись на себя, что потратил еще один день на этого бродягу, потом, прищурившись и подумав с минутку, довольно качнул головой, подобрал брошенный на землю лук и побрел в сторону города.

***

На другой день маг вернул оркам лук, а себе — свой аванс за него, и как ни в чем не бывало направился в Пещеру Дракона.

— Я думал, ты закончил здесь, — встретил его Феодрик, страж пещеры.

— Нет, просто попалось еще одно дельце поважнее. Но ты не унывай: еще долго я буду дразнить тебя своими визитами в это лоно зла и ужаса, — усмехнулся Магос и направился в глубину темного прохода.

Вышел он, когда солнце было еще в зените.

— Что, уже устал? — усмехнулся скелет. — Ну, садись — помолчим о том о сем.

— Прости, друг. Мне некогда, — бросил Магос и бодро направился, но не через ущелье, а в сторону северного холма.

— Похоже, то важное дельце еще не окончено? — лукаво спросил страж.

— Пока нет… Но я это так просто не оставлю, не будь я Магос! — усмехнулся человек и полез на холм, за которым вскоре и исчез.

По глазам эльфа Магос понял, что тот уже не ожидал его увидеть.

«Я тебя раскушу, — пообещал себе маг, — я тебя разговорю, и когда я пойму твое слабое место — будь уверен, я уж сумею на нем сыграть, как по нотам».

Он бодрым широким шагом приблизился к пещере эльфа и бесцеремонно уселся прямо у потухшего кострища.

— Чем сегодня занимался? Коврики вытряхивал или хворост собирал, м? — спросил он эльфа.

Темный эльф молча навис над спокойно сидящим и осматривающим долину магом, не говоря ни слова.

— Знаешь, эта долина мне напоминает одно укромное местечко на моем родном острове. Там тоже была вот такая пещерка, и мы туда девок водили из деревни. Отец каждый раз был в бешенстве, когда я уходил с уроков, а потом к нему в храм заявлялся очередной батрак с обвинениями в развращении его ненаглядной хм…

Маг споткнулся на полуслове, словив на себе гневный взгляд, но тут же продолжил болтать, сменив тему:

— Ты сам откуда? Из Деревни Темных, надо полагать. А вот я, не поверишь, родился на Говорящем Острове. Знаешь такой?

— Когда-то он был прекрасным эльфийским заповедником, пока эльфы не начали обучать там людей магии и…

— Да-да, — перебил маг, — грустная история. Орки притесняли эльфов. Эльфы притесняли людей. Потом люди притеснили орков вместе с эльфами. Вот и живем в этой круговерти. Потом Империя, распад, теперь вот снова все объединились: Южное Содружество, Северный Альянс… Еще этот Рауль объявился как из-под земли и начал отстраивать Аден…

Глаза эльфа округлились.

— Кто-то решил поднять из руин древнюю эльфийскую столицу? — спросил он, и Магос, к своему удовольствию, заметил, что голос того слегка дрогнул.

— А то! — воскликнул человек и начал рассказывать, как странствующий рыцарь и проповедник Рауль, собравший вокруг себя толпы последователей и сторонников, пожелал расположить к себе эльфов и воскресить прекрасный город.

— Мне все равно, — вдруг выпалил эльф и начал снимать с лука тетиву, с тем чтобы ее поменять. Он уселся на свой камень, достал нити и принялся скручивать из них новый шнур.

— А мне тоже! — внезапно вскрикнул Магос и повалился на траву, заложив руки за голову. — Мне тоже плевать на всех этих правителей, на их политику. И на религию мне плевать. К черту всех этих богов и их причуды. Напридумывали себе обрядов. Знаешь, что я хочу? — спросил он, повернувшись на бок и хитро поглядев на эльфа.

Тот вопросительно посмотрел на человека.

— Я хочу сшить себе Робу Кошмаров, — загадочно прошептал маг.

— Ты сказал, что не умеешь шить, — невозмутимо отозвался эльф, натягивая шнур на лук.

— Да, поэтому мне нужен ты! — съязвил Магос, и тут эльф улыбнулся, но тотчас же снова принял самый серьезный вид.

— Да нет, — продолжил маг, — гномы! Слава союзам и альянсам! Теперь у нас есть тысячи умелых маленьких ручек, которые могут сделать самые невероятные вещицы — только плати. Вот добуду рецепт, денег заработаю — и будет у меня самое крутое облачение во всем южном регионе.

— Хорошая мечта, — внезапно выпалил эльф, и Магос не сразу понял, шутит тот или говорит серьезно.

— А ты чего хочешь? — спросил человек, заглядывая эльфу в глаза.

— Ничего, — отозвался тот.

— Так не бывает. Все чего-то хотят. Одни живут ради власти, другие — ради денег, кто-то путешествовать, там, любит. Я вот простой человек, мне много не надо: одежку хорошую, покушать вкусно и чуточку женского тепла. Зачем-то ведь и ты живешь?

— Да просто… просто живу…

— Ну как так? Не пойму.

— А я открываю с утра глаза. Смотрю — надо же, опять живу. Встаю и делаю, что нужно. Вот и все.

— И что тебе нужно сейчас?

— Я решил избавить эту долину от демонических тварей. Я же сказал, что и не думал спасать тебя.

Эльф выразительно поднял глаза на человека. Магос в свою очередь задумался, затем покачал головой. Он поднялся с травы, подошел вплотную к эльфу и протянул ему свою мощную ладонь.

— ЯМагос, — представился человек.

— Тэль-Белар, — сухо ответил эльф и несильно пожал руку шкафоподобному чародею.

Приободрившись, Магос голосом, преисполненным серьезности, произнес:

— Я вообще-то дурного мнения об эльфах, да и о людях, но то, что ты сейчас сказал… Это просто вызвало во мне невероятный порыв уважения. Надо же… Делать что-то не ради чего-то, а просто так, от души. Не понимаю, но уважаю.

Не заметив реакции эльфа, он постоял в нерешительности пару минут.

— Ну, мне пора, — сказал он.

Эльф невозмутимо кивнул, и грузная фигура мага направилась прочь из долины.

***

Еще несколько дней прошли, и каждый вечер Магос перед уходом из Долины Дракона наведывался в укромный уголок темного отшельника и, к своему удовольствию, каждый раз заставал его у пещеры. Несмотря на то, что эльф принимал гостя весьма холодно, но все же ни разу он не попытался прогнать его или чем-то обидеть. Наоборот, однажды Магос даже застал его жарящим кролика. Сам он есть мясо отказался, и человек понял, что тот подстрелил зверушку, лишь чтобы приветить гостя. Это о многом ему говорило, и казалось, что вот уже сейчас он, Магос, таки сумеет разобраться с секретами этого бродяги. Но эльф был сух и молчалив. Чаще всего он занимался своими делами, а в остальное время просто молча наблюдал за жизнью своего небольшого оазиса.

Магос рассказывал эльфу о своей учебе в магической школе, о том, как он оставлял позади всех воинов и магови всегда первым выполнял все, даже самые сложные, поручения.

— Эта ваша школа магии, ну, руины… Там сейчас так здорово можно потренироваться на нежити, — заметил здоровяк.

— Теперь это ваша школа, — отозвался эльф.

— Не… — замотал человек головой. — У нас теперь другая школа, школа Айнховента. Был чародей такой — может, знаешь?

Эльф покачал головой.

— Короче, никто его не видел. Кто-то говорит, он жив до сих пор, а кто-то — что он никогда и не существовал. Я там учился. А потом вот решил продолжить обучение в Башне Слоновой Кости, но меня не приняли.

Магос покосился на эльфа, ожидая, что тому будет интересно, отчего же его не взяли обучаться в самую элитную магическую академию в мире, но тот лишь кивнул, продолжая наблюдать за птицами, снующими по долине в поисках пищи.

— Башня Слоновой Кости, — повторил он по слогам. — Знаешь такую? Под Ореном?

— Знаю. Ее как раз построили, когда я родился, — рассеянно выпалил Тэль-Белар, но поняв, что сболтнул лишнего, снова умолк.

Магос на миг призадумалсяи затем ошалело посмотрел на собеседника.

— Постой-ка! В смысле, когда родился? Башне уже лет эдак двести, если не больше.

Эльф вздохнул и посмотрел на Магоса.

— Послушай меня, — сурово начал он, — я не запрещаю тебе приходить сюда, хотя до сих пор не понимаю, зачем ты это делаешь. Я не против того, чтобы слушать истории из твоей жизни, правдивы они или нет. Но об одном я прошу тебя в первый и последний раз: не лезь в мое прошлое.

— Понял, — ответил Магос, ничуть не смутившись, и продолжил рассказывать о своих злоключениях, подвигах, загулах и редких моментах раскаяния, о которых, впрочем, мало что мог припомнить.

Одним вечером наемник нагрянул к темному приятелю со своим несъеденным ужином. Ветчина, хлеб, вино и вода — все это и еще пару глиняных кружек он захватил с собой, чтобы устроить себе выходной от охоты и попытаться еще раз разговорить замкнутого эльфа.

Эльф вопросительно посмотрел на мага, когда тот разложил яства на его камне, служившем ему и стулом, и столом.

— Сегодня у нас праздник, — пояснил Магос. — У меня день рождения, и так как я в бегах, то отметить его могу лишь с тобой. Есть еще один скелет, там, у пещеры…

— Феодрик…

— Да, он самый. Но едок из него никакой.

Начиная разливать вино, человек приговаривал:

— Пойло, конечно, так себе, но лучшего я достать не смог.

Тэль-Белар поспешно схватил свою кружку и наполнил ее водой.

— А за мое здоровье? — возмутился было маг, но эльф простодушно покачал головой.

— Я эльф. Мы не пьем вино, ты уж прости, — пояснил он.

Тут уж Магос не смог избежать слов возмущения:

— Как это не пьете?! — накинулся он на Тэль-Белара. — Еще как пьете. Ни одна темная эльфийка, а я знал их… — маг призадумался, — три, нет, четыре. Ни одна не отказалась от подобного угощения.

— То темные эльфы… Давно я с ними уже не встречался и обычаев их не знаю.

— А ты кто?! Не темный эльф, что ли, да не смеши…

Эльф задумался:

— И да, и нет… Помнишь наш уговор?

— О прошлом не спрашивать? Так я и не спрашиваю, я ж тебе сейчас наливаю.

Эльф снова покачал головой.

— Я не могу.

— Физически можешь, давай поспорим! — не унимался человек.

— Тогдая не хочу.

— Я, может быть, в последний раз к тебе пришел, а ты не хочешь выпить за мое здоровье?! — шумел маг.

— Я искренне желаю тебе долгих лет жизни. Видишь, теперь можно и не пить, — спокойно ответил эльф.

Магос махнул рукой и сам принялся уплетать принесенные блюда, запивая их вином прямо из бутыли.

Ночь нависла над долиной. Из-за гор доносилось приглушенное хлопанье гигантских кожистых крыльев. В глубине рощи ухал филин, а по небу рассыпались каплями тысячи звезд. Тэль-Белар сидел, глядя на звездное небо. То одно, то другое его длинное ухо время от времени слегка поворачивалось в сторону едва уловимого шума, но сам он был абсолютно спокоен. Магос видел тоску в его глазах и с горечью признавал, что не может дотянуться даже до ее краешка. Конечно, не было у него никакого дня рождения — он родился в испепеляющий летний полдень. Но до последнего не оставлял он мысли, что эльф примет его за приятеля, захочет ему открыться, но молчание эльфа стало уже раздражать человека. Тишина долины стала вдруг настолько невыносима, что маг принялся напевать себе под нос какую-то веселую мелодию из детства.

Гори, костер, на склоне гор,

Пусть лето жаркое придет,

Зима пускай уходит прочь

И снега с собой возьмет.

Покинь наш край, мороз и мор –

Довольно жизней унесли.

Пусть дует теплый ветер с гор,

И море лето принесет…

На Говорящем Острове не было зимы и в помине, но мать почему-то частенько пела эту песню, когда месила тесто. Магос едва ли в своей жизни хоть раз видел снег, и слова этой песни были ему не до конца ясны, но это была единственная мелодия, которую он вспомнил. Последнюю строчку он почти прокричал, вложив в нее все свое накопившееся раздражение, связанное с этой затеей. Вспорхнули от резкого шума с деревьев птицы, и «море лето принесет» разнеслось эхом по прохладной долине. Тэль-Белар лишь тряхнул слегка головой и продолжил как ни в чем не бывало смотреть в глубину ночи. Магос резко поднялся с земли, потянул застывшее от долгого сидения тело и неторопливо побрел прочь. У входа в каньон он все-таки обернулся, но темная стройная фигура эльфа сидела неподвижно. Магос чертыхнулся негромко и побрел в сторону города. На дороге ему встречались демонессы, люди-змеи, и даже обычно смирные и пугливые крысолюди в ту ночь, казалось, озверели, пытаясь напасть на устало бредущего путника. Маг безразлично распугивал всех нападающих огненными вспышками, твердо решив про себя, что на следующий день он отоспится как следует, чтобы вновь приступить к работе.

***

Три дня пролетели незаметно. Все наконец-то пошло своим чередом, и встречу с эльфом Магос вспоминал не иначе как забавное происшествие, в котором его, могущественного чародея, спас однорукий бродяга. Больше в зеленую долину отшельника он решил не ходить и дал себе слово поскорее забыть об этом бесполезном знакомстве.

С этих пор он еще более остервенело продолжил уничтожать зеленых чудовищ и магические шары в пещере, чтобы добыть как можно больше зубов из первых и камней-сердечников из вторых. Он стал более собранным и, к удивлению Иэхана, ежедневно проверяющего и проветривающего чердачную комнату, служившую пристанищем магу, почти не притрагивался к вину: графин оставался каждый раз почти полным. Иэхан даже подумал, не случилось ли чего с другом, но, замечая его, по-прежнему уходящего до рассвета и возвращающегося на закате, решил, что тот просто скорее хочет закончить свое дело и двинуться навстречу новым подвигам. И он угадал: мысль о скором получении желаемого грела Магоса даже в ненастные осенние вечера, коих на юге континента было не так много. Ветер усилился с моря, и день стал короче, а так особых погодных изменений не ожидалось.

«Два месяца — и прощайте, унылые южные провинции, — думал Магос, вырывая зуб очередного мертвого зверя, — настало время мне двигаться дальше, на север».

Северные территории были полны опасностей, и Магос с предвкушением предвидел, как он сможет вырасти в мастерстве, охотясь в диких лесах. И ресурсы там добывались уже другого порядка, нежели на юге: кожа северных животных была намного прочнее, чем у южных тварей; в замерзших землях добывались азофы, орихаруконовая руда, энрия, тонсы[6]… «А чего не добуду сам — так куплю у гномов по дешевке, ведь наценки в Гиране просто дичайшие», — размышлял маг. Так необходимые ему металлические волокна он планировал достать в кратере под Башней Слоновой Кости или выкрасть у тамошних добывателей в знак презрения ко всей их магической братии. И у гномов Шуттгарта, безусловно, было больше опыта, чтобы сшить для него столь желанный наряд. Все эти мысли не давали Магосу скучать или грустить.

Очередным утром он по обычаю прибыл на место охоты. Пожелав доброго утра вечно бодрствующему стражу, он прошел в глубину пещеры. Затхлый плотный воздух окружил его, оставив теплое утро далеко позади. Свет уменьшался по мере того, как он приближался к первому широкому гроту, где в основном и орудовал, не решаясь заходить дальше. Именно сюда иногда забредали уродливые, покрытые зеленой липкой шерстью твари. С ними маг справлялся одним огненным выстрелом. С магическими шариками приходилось повозиться подольше. Созданные в давние времена гигантами[7] как источники накопления энергии, они сами обладали мощной защитой от магии, в том числе и огненной, поэтому приходилось сначала накладывать на них ослабляющие магическую защиту заклинания и лишь потом усердно пытаться пробить огнем незримый энергетический щит. В конце концов все заканчивалось победой мага: шарик заклинивало, и он, потухший, с громким механическим скрипом падал на пол. Из этих шаров Магос извлекал волшебные камни-сердечники, при виде которых волоски на теле провидца Манакии от волнения вставали дыбом.

Со зверями было просто. Даже если толпа мохнатых тварей дружно выползала на свет, Магос мог собрать их в кучу и, создав вокруг себя огненный вихрь, уничтожить монстров всем скопом. В крайнем случае он всегда мог усыпить животных или наслать на них ужасные видения. С магическими созданиями эти фокусы, как правило, не прокатывали, поэтому охота на них всегда была нелюбимым делом Магоса, но сердечники ценились намного дороже зубов, и он, стиснув свои, выманивал все новых и новых магических тварей из глубины подземелья.

В тот день он к тому же узнал, что шары обладают способностью вводить свою жертву в состояние паралича. Маг опешил, когда шар начал вместо атаки разрядами колдовать какое-то заклинание. Чародей вспышкой пытался сбить колдовство, но два-три энергетических удара не возымели эффекта. Маг уже почувствовал, как начинают деревенеть его ноги. Механическая тварь ввела бы его в паралич и начала бы медленно убивать, но Магос, быстро приняв решение, отважился рискнуть и потратить свой последний шанс на то, чтобы усыпить врага. Лишь один раз из десяти сонное облако срабатывало на магические создания, и ему повезло: шарик плавноопустился на холодный пол пещеры, став легкой добычей чародея.

На непослушных ногах Магос прошел поближе к выходу и присел, чтобы перевести дух, перед темкак продолжить. Насколько просто было сражаться с искрящимися тварями, пока он не знал, на что они в действительности способны. «Еще шестьдесят сердечников». Ему нужно было убить еще как минимум шестьдесят подобных тварей, чтобы получить свою награду, а если сердечник будет поврежден, то и того больше. Маг усиленно размышлял, как он может обезопасить себя от паралича, когда заметил, как темная высокая фигура показалась у входа в пещеру.

— Феодрик! Ты все-таки услышал шум и решил меня спасти? Ты, конечно, малость опоздал. Новсе равноспасибо. И хоть я и не смазливая девица, но готов чмокнуть твою костлявую щеку в знак признательности, — прокричал Магос и довольно улыбнулся, почувствовав, что он не совсем один в этой тьме противостоит грозным тварями что, вероятно, в самой критической ситуации он сможет-таки прибегнуть к помощи мертвого стража.

Но ответа не последовало. А фигура приближалась. Чародей поднялся и, насторожившись, начал вглядываться в глубину туннеля, по которому прямо на него надвигался странный силуэт. Еще мгновение — Магос напряг зрение и заметил в руках приближающегося тонкий лук. Человек от догадки и изумления весь обмяк и опустил приготовленный к атаке меч. Через минуту Тэль-Белар стоял напротив мага, голубыми льдинками смотря ему прямо в глаза.

— Не дал тебе шанс спасти меня еще раз, — отряхивая пыльный костюм, победоносно проговорил Магос и подмигнул эльфу.

Тот мягким взором обвел пещеру и обратился к магу спокойным тоном:

— И что надо делать?

Улыбка на миг озарила квадратное лицо чародея, но тут же он принял генеральский вид и принялся объяснять эльфу, какова их миссия:

— Мы ждем в этой пещере, когда из смежных гротов полезут твари, а затем…

Он не успел договорить, потому что как раз в эту минуту лохматое чудище показалось в глубине пещеры, и Магос одним магическим ударом спалил его почти до скелета. Затем он подошел, проверил зубы и вырвал два показавшихся ему подходящими клыка.

— И это все? — удивленно проговорил эльф. — Тогда ты и сам прекрасно справляешься.

Магос хотел уже раскрыть рот с объяснениями, но тут электрическая вспышка озарила широкий грот, где находились охотники. Оба в раз обернулись и увидели, как из-за каменного сталагмита медленно выплыл, испуская слабые искры, резной металлический шарик размером с голову.

— Создание гигантов, — вымолвил эльф, — механический шар, бьющий магией.

— Угу, — поддакнул маг, — он испускает энергетические искры, молнии, а иногда, как оказалось, вводит в паралич.

Темный эльф привычно кивнул, вытянул из-за спины стрелу, затем уперся культей левой руки в обмотанную кожей рукоять, одновременно правой вставляя стрелу в тетиву и растягивая лук — и через секунду шарик уже лежал неподвижно на холодном полу пещеры, не подавая признаков жизни.

Магос изобразил на лице восхищение, подошел к шарику и, присев возле него на корточки, внимательно осмотрел, затем поднялся и пнул бесполезный железный комок.

— Хорошо бы так же, но только чтоб сердечник не задеть, — наставительно заметил он.

Тэль-Белар понимающе качнул головой.

***

Магос был вне себя от радости, хотя внешне даже виду не подавал: с эльфом его работа стала эффективнее раз в пять. Шарики ложились с двух выстрелов темного лучника, и ему оставалось лишь доставать из них магические сердцевины. Уже через пару недель им удалось набрать все необходимые чародею материалы. Магос за это время успел переселиться в зеленую долину, заметив, что так дело пойдет гораздо эффективнее. Привыкший спать где придется, он почти не страдал от холода осенних ночей. Позволив эльфу питаться растительными печенюшками и орехами, сам он добывал себе на обед куропаток, кроликов, а иногда ему приходилось обходиться и змеиным мясом. Один раз он даже прогулялся до реки, что была скрыта, как и рассказывал эльф, за холмом, но, несмотря на разговоры своего компаньона о людях и эльфах, обитающих там, сам он не встретил ни души и, довольный тем, что сумел набрать пару бутылей воды, все же решил больше не идти на риск быть замеченным.

Как только все необходимые ресурсы были добыты, наемник собрал их в большой мешок и под покровом ночи потащил все это добро в город к оркам. Получив от зеленокожих заказчиков обещанное вознаграждение, он впервые за долгое время связался с Иэханом, который уж было подумал, что Магос давно покинул его дом и досадовал только на то, что еготак называемыйлучший друг не простился с ним как подобает.

На рассвете ювелир, не ожидавший уже получить хоть какую-то весть от Магоса, внезапно обнаружил под дверью своей спальни увесистый мешок, который сопровождало письмо следующего содержания:

Не выразить словами, мой дорогой друг Иэн, как я признателен тебе за оказанную мне услугу. В момент, когда я не мог рассчитывать ни на одно живое существо в целом свете, ты спас меня от погибели, поставив под угрозу свое собственное благополучие. А я подобное не забываю. Здесь, в мешке, ровно десять миллионов адены золотом и драгоценными камнями. Сам понимаешь, я не смогу скрываться со всеми этими деньгами, потому прошу тебя еще об одном одолжении, а именно: положить девяносто процентов этой суммы на мой счет в хранилище, с тем чтобы я смог воспользоваться ею, как только доберусь до безопасного местечка. Десятую же часть я отдаю своему другу, чтобы ты всегда помнил, что со мной выгодно иметь дело , и не отказал бы мне впоследствии, попади я в передрягу покрупнее. С тем позволь проститься с тобой на неопределенный срок, а возможно, и навсегда.

Твой друг, Магос

Иэхан тут же исполнил просьбу друга, положив девять миллионов на счет товарища и один на свой собственный, и, осознав освобождение от того странного дела, в которое втянул его маг, вместе с облегчением почувствовал и то, как порвалась последняя нить, связывающая его с волшебным миром детства.

С первыми лучами солнца Магос уже был у входа в пещеру. Эльф сидел на своем валуне, и было похоже, что и этой ночью он не смыкал глаз.

— Чертовы орки ни в какую не согласились продавать мне чертов рецепт. Похоже, несмотря на свой небольшой мозг, они все-таки понимают реальную его стоимость.

— Мозг высших орков гораздо крупнее мозга человека, — произнес эльф, но Магос продолжал ворчать, будто его и не слышал.

— Нет, они, конечно, выразили возможность его обменять на одну вещь, но это та цена, которую я просто не способен заплатить.

— Хм? — эльфу явно стало интересно, что же это за вещь, которая нужна орочьим шаманам.

И чародей, тяжело вздохнув, объяснил:

— Эти засранцы потребовали, чтобы я достал им рог карика — высшего демона, обитающего в глубинах пещеры. Не стану и пытаться — это будет самоубийством. На это задание потребовался бы отряд из дюжины прекрасно вооруженных и подготовленных воинов и магов, наличие заклинателя и целителя. А такая команда вряд ли заинтересована бросать силы на подобное дельце ради одного свитка, который может и не сработать.

Магос даже не стал просить Тэль-Белара помочь ему в этом деле, понимая, что оно заведомо обречено на провал. Вместо этого он высыпал из мешка и выложил перед эльфом на лист кучку драгоценных камней.

— Треть, как и договаривались.

Эльф вопросительно поднял на мага глаза:

— Помнится, ты обещал половину.

Маг задумчиво почесал свой колючий подбородок, затем круглыми глазами уставился на эльфа:

— Не помню такого. На моей памяти речь всегда шла о трети.

Эльф молча собрал камни, аккуратно завернул их в холщовый мешочек и спрятал под свой валун. Затем он уселся на траву перед пещерой и принялся натирать тетиву кусочком жира.

— Ну… Дело окончено. Теперь мне пора, — махнул Магос рукой и начал удаляться в сторону скал, тщательно прислушиваясь и до конца не веря, что эльф совсем ничего не скажет или не сделает.

Но долина молчала. Уже ступая в ущелье, Магос в последний раз бросил взгляд на зеленую поляну, в глубине которой виднелась заросшая плющом пещера. Эльф сидел на том же месте, молча провожая взглядом уходящего чародея.

Магос удовлетворенно кивнул головой и двинулся в сторону Гирана, где намеревался провести еще всего лишь один день.

***

Это был последний день, который он рассчитывал провести в торговой столице южного государства. Его имя все еще числилось одним из первых на дверях храма в списке самых разыскиваемых негодяев, а его безусая, квадратная, широко улыбающаяся физиономия красовалась на стенах всех крупных организаций Гирана, включая склады, лавки, гильдии и школы. Поэтому, еще сильнее закутавшись в свое фиолетовое под цвет туники пальто, Магос как можно незаметнее проскользнул в единственное место, где никто не собирался сдавать его властям, — гильдию орков. Через пару часов Магос также незаметно покинул ее, держа в руках огромный бумажный сверток. На закате того же дня он уже снова направлялся в ущелье.

Тэль-Белар сидел на своем камне и мастерил что-то из деревянной ветви. Магос подошел и молча сел рядом, положив сверток на землю рядом с собой. Не говоря ни слова, он долго и внимательно наблюдал за тем, что делает эльф. А тот острым каменным ножиком вырезал из небольшой прямоугольной дощечки миниатюрную статуэтку. Сначала магу показалось, что он вырезает дерево с пышной кроной, но по мере аккуратной кропотливой работы стало вырисовываться лицо прекрасной девушки. Ее длинные пышные волосы волнами спадали на плечи, руки были сомкнуты на груди, а лицо с закрытыми глазами выражало умиротворение и покой. Завершив статуэтку, эльф поставил ее на плоский камень рядом с собой. Тут же он положил недавно выпеченный травяной пирог, украсив его желудями, плодами орехов и дикими яблоками. Пошарив под камнем, он достал из мешочка два крупных изумруда и тоже положил их рядом с фигуркой. Затем он удалился в пещеру и вернулся с небольшим огарком свечи. Эльф аккуратно установил свечу на импровизированном подносе и начал уже было раскладывать мох на щепке, с темчтобы добыть немного огня.

Тут Магос издал щелчок, и на кончике его указательного пальца вспыхнуло красноватое пламя. Эльф согласно кивнул и хотел уже было поднести сухую палочку к огню, но Магос, отстранив его худощавую руку, спросил:

— А что это мы, собственно говоря, делаем?

— Ты знаешь, что сегодня за день? — спокойным тоном спросил его Тэль-Белар.

Магос лишь пожал плечами.

— Сегодня равноденствие. Пора, когда ночь побеждает деньи когда жизнь на время замедляет свое течение.

Магос по-прежнему глядел на эльфа непонимающими глазами.

— В этот день принято благодарить природу за все те дары, что мы получаем от нее; также следует завершать все старые дела и прощаться с прошлым, и еще… — эльф вздохнул, — поминать ушедших в иной мир.

— Мой отец умер недавно, — задумчиво произнес маг, все еще держа огонек на пальце. — Мы никогда с ним особо не ладили… Он, знаешь ли, был священником… Хотел, чтобы я пошел по его стопам…

Эльф молчал.

— Это все уже неважно, — Магос мотнул головой и с несвойственной ему добродушной улыбкой протянул эльфу руку, и тот, в ответ улыбнувшись, зажег от нее свою тростинку, а затем бережно перенес пламя на свечу, которая тут же озарила статуэтку и окружающие ее предметы ровным теплым светом.

Ночь опустилась на долину. Человек-маг и эльф-лучник сидели у костра и молча наблюдали за небом, на котором так и не появилось ни одной звезды.

— Завтра будет сильный дождь, — произнес Тэль-Белар.

Магос лишь молча кивнул.

***

Маг поежился и, пытаясь еще сильнее закутаться в свой тонкий плащ, понял, что это мало спасает от сырости холодного осеннего дня. Он не помнил, как уснул. Теперь он лежал на траве возле догорающего кострища. Оторвав голову от холодной земли и оглядевшись, он не нашел эльфа поблизости. По его догадкам, был уже полдень, хотя небо было так плотно затянуто черными тучами, что точно сказать он бы не смог. Он окрикнул эльфа, и эхо разнесло имя того по долине — никто не отозвался.

Через полчаса блужданий по округе Магос заметил лучника, бредущего со стороны холма с охапкой веток. Подойдя к кострищу, тот принялся подбрасывать ветки в огонь, и когда костер опять разгорелся, человек уже был у пещеры, где подсел как можно ближе к огню и принялся потирать замерзшие руки и ноги.

— Огненный маг, а мерзну, как старая кляча, — усмехнулся он.

Тэль-Белар вынес из пещеры котелок и вылил туда всю оставшуюся воду из бутыли, затем добавил пару странных корешков и несколько яблок и поставил железную посудину на угли.

— Если ты для меня, то не надо… — заметил маг, помня, с каким трудом достается вода в этой холмистой долине, окруженной цепью гор.

— Сегодня пойдет дождь, — повторил эльф, и гулкий грохот с неба подтвердил его предположение первым раскатом.

Выпив бодрящего напитка и немного согревшись, маг огляделся. Принесенный им сверток по-прежнему лежал нетронутым на траве неподалеку от эльфийского валуна, который теперь выполнял роль алтаря. Магос встал и, подняв с травы сверток, протянул его эльфу. Тот вопросительно покосился на мага.

— Ты ж вчера, типа, простился с прошлым… — съязвил Магос и, разорвав пергамент, подал темному эльфу завернутые в него предметы.

Первым оказался мощный длинный лук с шипастыми плечами и массивной костяной рукоятью. Эльф, хоть и нехотя, все же взял лук из рук Магоса и принялся его разглядывать.

— И еще вот это… — чародей протянул лучнику длинную варежку из грубой кожи. На платке ее отсутствовал карман для пальцев — вместо него был плотно посажен металлический крючок в форме подковы, а к манжете был прикреплен ремешок.

Эльф отложил лук и внимательно уставился на мага.

— Это такая штука, ну чтобы… — начал было Магос, но Тэль-Белар резко перебил его:

— Я понял, для чего это, но мне все это ни к чему.

Эльф развернулся и направился ко входу в пещеру, куда Магос никогда и не думал заглядывать.

— Еще как к чему, — бросился за ним чародей. — Наше следующее задание потребует от тебя еще большей точности и скорости, а все эти твои перекладывания лука из руки в руку совсем не способствуют скорострельности, и ты уж прости, но…

Эльф резко обернулся.

— Какое еще следующее задание? — громко спросил он, и маг даже отпрянул, поразившись, каким жестким может быть голос этого с виду совершенно хлипкого создания.

Но тут же здоровяк собрался с духом и выпалил как по нотам:

— Я тут нашел одно очень выгодное дельце в Адене. Тебе ж интересно посмотреть, что сотворил Рауль с бывшей столицей вашего брата… А я тут решил, что до севера добираться уж слишком далековато, да и зачем, когда и здесь неподалеку есть независимый от Содружества город, где никто ничего обо мне и слыхом не слыхивал. В общем, час тебе на сборы — и выдвигаемся.

Магос заметил, как эльф напрягся всем телом, а затем, сверкнув своими бездонными голубыми раскосыми глазами и не говоря ни слова, исчез в глубине пещеры.

Когда лучник вышел через полчаса, Магос все еще сидел рядом с костром, уже потухшим, и не спеша помешивал веткой золу.

— А ты быстро. Ну, пошли… — скомандовал маг, оторвавшись от своего занятия.

Эльф поправил заплечный мешок и надел колчан, после чего подошел к своему каменному алтарю и, присев возле него на корточки, долго смотрел на поднос с обставленной дарами статуэткой неизвестной девушки, затем нежно провел по ней пальцем и положил рядом с подносом свой рассохшийся старый деревянный лук. После этого он так же молча подобрал с земли кожаную перчатку и, надежно закрепив ее на запястье левой руки, которым та и кончалась, удовлетворенно кивнул пару раз головой. Затем он поднял с земли украшенный фиолетовыми кристаллами и золотыми вставками шипастый лук и молча побрел в сторону западного холма, единственного выхода из долины, ведущего не через ущелье.

— А как же камни? — окликнул его Магос.

Но эльф молча продолжал идти, по дороге натягивая на голову капюшон.

— Ну что за чудак, — бормотал про себя человек, вытаскивая драгоценности из-под булыжника и распихивая их по карманам: он никогда не любил таскать с собой сумки и теперь вот мог рассчитывать только на то, что карманы его плаща не треснут под весом всего этого добра, стоящего немалую сумму денег.

Закончив свое дело, маг покачался, чтобы удостовериться, что карманы держат, после чего довольно ухмыльнулся и протянул было руку, чтобы прихватить два изумруда с каменного алтаря, но тут же, мотнув головой, отдернул ладонь.

— Ах, чтоб тебя, — прорычал он и быстрыми шагами засеменил за темным эльфом, придерживая руками рассованные по карманам драгоценные камни.

Темное небо на секунду ослепила яркая вспышка. Тут же землю украсили первые капли дождя, и последними словами, что услышала долина, была выразительная брань великого Магоса.

____________________

[1] Рецепт — любая инструкция к изготовлению материала (кожа, веревка, клей и пр.) или целого готового изделия (оружие, броня, бижутерия и пр.); рецепты различаются по частоте встречаемости и по сложности в применении.

[2] Василиски — гигантские восьмилапые ящерицы с прочным панцирем.

[3] Виверны — крылатые ящеры, плюющиеся огнем.

[4] Адена — валюта, издревле использовавшаяся гномами для внутрирасовой торговли, со временем ставшая общеупотребимой во всем мире.

[5] Высшие орки — высокоразвитая раса, в отличие от диких орков, являющихся примитивными гуманоидами.

[6] Азофы, орихаруконовая руда, энрия, тонсы — минералы, необходимые для создания прочной брони, оружия и защитной бижутерии.

[7] Гиганты — раса высокоразвитых древних существ, вымерших сотни лет назад в результате разрушительного катаклизма.

ГЛАВА 3. СКИТАЛЬЦЫ

***

Год 1905, 4 года спустя,

территория Глудио, Южный Мыс,

неподалеку от лагеря наемников и беззаконников

— И как долго нам прозябать в этой глуши? — Магос бросил недовольный взгляд на приятеля, но тот лишь спокойно продолжил осматривать свои стрелы.

Убрав в колчан те, что посчитал исправными, Тэль-Белар занялся починкой остальных: у каких-то отсутствовало оперение, у других притупился стальной наконечник. Несмотря на то, что у них было достаточно денег, чтобы еженедельно покупать лучнику новый комплект, тот каждый раз старался вынимать стрелы из убитых им чудищ и чинить те, что были повреждены. Магос одобрял подобную бережливость друга. А вот длительное ожидание в заболоченной глуши он совсем не одобрял.

— Нет, с меня хватит, — раздраженно вскричал маг. — Мы уже три ночи спим под кустами на берегу, питаемся рыбой, и я три дня уже не пил ничего крепче твоего треклятого травяного чая.

— Пойти на ипподром — плохая идея, — пробормотал Тэль-Белар, не отрываясь от своего занятия.

— Да знаю, знаю… — начал бубнить себе под нос Магос. — А Накиб сейчас, наверно, ночует в претепленьком местечке, попивая эль и наслаждаясь обществом какой-нибудь рыбацкой дочки в порту Гирана…

— Не суди по себе, — покачал головой эльф, — и вообще-то, Накиб — единственный из нас троих, кого не разыскивают власти Нового Эйдена. А здесь, в Глудио, мы находимся в относительной безопасности, и это теперь чуть ли не единственная провинция, в которой нас не пытаются схватить на каждом шагу.

Магос что-то пробурчал себе под нос, но темный эльф, не разобрав ни слова, продолжил:

— Тем болеекапитан должен закупиться всем необходимым, чтобы мы смогли наконец продолжить свой путь на север.

— Что-то он не больно торопится, — возмущенно проворчал маг. — Пробоина в «Гирахарсе» была не настолько большая, чтобы возиться с ней три дня.

— Я уверен, что завтра капитан нас заберет.

— До завтра я сам превращусь в русалку в этом болоте… Ты как хочешь, а я собираюсь пойти в лагерь и провести достойную человека в моем положении ночь.

— Среди насильников, воров и убийц? — эльф усмехнулся, бросив беглый взгляд на приятеля, и продолжил приклеивать перья.

— В лагере можно встретить и просто незаслуженно преследуемых властями личностей, которым повезло оказаться не в то время не в том месте, — начал защищаться Магос.

— Ага, вроде нас, — съязвил эльф.

Магос стал замечать, что чем больше времени темный эльф проводил в его обществе, тем острее становился на язык, и с горечью отмечал про себя, что молчаливым исполнителем его приказов он ему нравился больше.

— Если бы ты не устроил дебош в том придорожном трактире, — напомнил он лучнику, — мы могли бы до сих пор оставаться в Адене, имея сухое местечко и постоянные заказы.

— То есть твои карточные махинации ни при чем? — Тэль-Белар вопросительно посмотрел на Магоса, но тот, запыхтев, как закипающий чайник, начал защищаться.

— Твоим делом было добывать самоцветы, а моим — зарабатывать на этом денежки…

— …обыгрывая в карты подлых торговцев телами, — эльф пристально посмотрел магу в глаза.

— Ну и что с того, что гномы добывают добро из древних захоронений? — недоумевал человек. — Эти деньги и кости все равно уже больше никому не нужны.

— Это отвратительно, — вспыхнул Тэль-Белар, — я искренне презираю проклятых темных колдунов и их прислужников, и еще больше я злюсь на себя, что позволял тебе иметь дело с этой компанией.

— Тытемный эльф. Темная магия — такой же атрибут тебя, как и темных колдунови некромантов.

— Я никогда ей не пользуюсь, — сухо заметил эльф, сурово сдвинув брови.

— И что, скажешь мне, что ты никогда-никогда в жизни не использовал ни одного темного заклинания? — маг испытующе поглядел в ледяные глаза своего странного компаньона.

Нижняя губа эльфа едва заметно дрогнула, и он, поднявшись, быстро зашагал прочь.

Маг, поежившись, завернулся в плед. Несколько приятных мыслей пробежали в его голове, прежде чем он впал в глубокий сон, убаюканный морским прибоем.

***

Магос открыл глаза и обнаружил сидящего рядом эльфа. В котелке закипал чай.

— Нет, я больше этого не вынесу, — маг закатил глаза и повернулся на другой бок, но тут же вскочил и принялся собирать вещи.

— Я иду в лагерь Бифронса, ты со мной?

— К этому змеедемону? — прорычал эльф. — Ни за что на свете!

— Тогда я иду один. К вечеру вернусь.

Эльф кивнул и, налив себе кружку дымящегося напитка, с лицом, полным блаженства, уселся на выступающий из воды булыжник и стал наблюдать за волнами, пытающимися перегнать друг друга в попытке быстрее достичь песчаного берега.

Уже через пару часов Магос, запыхавшись, объявился на пляже, где в укромном месте за каменистыми холмами рядом с тихой заводью они и скрывались с товарищем, ожидая, пока капитан Накиб переделает все дела в порту и соберет новую команду из наемников.

Эльф, как раз собиравшийся рыбачить, испытующе поглядел на мага.

— Все, пора выдвигаться, — выпалил здоровяк, — там все побережье на ушах.

Задыхаясь словами, маг начал объяснять:

— Не успел я подойти к лагерю, как учуял неладное, а затем налетевший на меня гнолл[1] сообщил, что пару дней назад в лагере была облава. Люди сэра Уиндавуда устроили внезапный налет и схватили большинство скрывавшихся в лагере бандитов: людей, ящеров и гноллов. Самому Бифронсу и его телохранителям удалось сбежать, и за его поимку назначена приличная награда.

— А я уж подумал, что-то серьезное случилось. Можешь не суетиться. Я почти уверен, что здесь нас не обнаружат, — попытался успокоить приятеля темный эльф.

— Да ты не понял, — заорал человек. — Я знаю, где Бифронс, и собираюсь заработать немного денежек. Ты со мной?

Эльф расплылся в улыбке и, бросив удочку, схватил лук и колчан, с тем чтобы незамедлительно последовать за ликующим другом.

Через час им удалось выследить змеедемона. Он с компанией засел в разоренной бандитами деревушке. Все пятеро его спутников-ящеров были прекрасно вооружены и защищены костяными и металлическими доспехами. Сам демон был воистину исполинского размера. От макушки до кончика хвоста он составлял порядка десяти метров в длину, а когда, осматриваясь, поднимал от земли свою безобразную голову, украшенную широким капюшоном, то становился раза в два выше Тэль-Белара. Во рту его извивался длинный шершавый язык, а пасть украшали две пары острых ядовитых зубов.

— Кто-то должен его отвлечь, — предложил маг и выразительно взглянул на эльфа.

— Думаю, что убью его с трех выстрелов, — пробормотал Тэль-Белар, пристально следя за каждым движением уродливой головы гигантского змея.

— Не выйдет, — покачал головой Магос. — Видишь ли, демоны помогли Бифронсу наложить особое заклятие на его броню. Видишь этих пятерых? — он указал на мощных ящеров, окружавших змея со всех сторон. — Это ящеры племени Лэнгк, что считают змея своим божеством. Они добровольно отдали ему свои жизни. Пока мы не убьем их, нам не пробить броню Бифронса. А как только мы начнем свою атаку, змей тут же попытается скрыться, а он невероятно быстр.

Эльф был уверен, что они с легкостью справятся с этой компанией, и почти убедил в этом Магоса, но вдруг обернулся, замерев и прислушиваясь. Магос насторожился. Небольшой отряд приближался к ним со стороны дороги. И вот между ними оставались лишь пара разрушенных строений да старая деревянная мельница.

— Это войско сэра Коллина Уиндавуда? — с тревогой в голосе спросил Магос, понимая, что в таком случае им следует планировать не нападение, а побег.

Но эльф покачал головой и прищурился.

— Там всего четыре человека и один гном, — промолвил он, — три воина, лекарь и еще один безоружный мальчишка… а нет — охотник: у него в руке охотничий нож.

— Да, именно с ножом и надо выслеживать гигантского змееподобного демона, — с издевкой произнес Магос и тут же сделал вывод: — Похоже, ребятки решили подзаработать деньжат на поимке особо опасного преступника, а в итоге минут через пятнадцать никого из них уже и в живых не будет. Ставлю на то, что они даже не уложат ни одного ящера.

Маг довольно поглядел на эльфа, но тот был тих.

— Ну ж, Белар, а ты на что поставишь? Думаешь, эти новички смогут одолеть хотя бы одного из телохранителей демона?

Оставив вопрос без ответа, эльф крадучись направился в ту сторону, откуда шла группа новобранцев.

Подойдя поближе, он начал прислушиваться к их разговорам, в то время как те, тоже, вероятно, заметив змея у дальнего холма рядом с поляной, где располагались в ряд несколько перекошенных амбаров, остановились по другую сторону полуразрушенной каменной стены, за которой расположился темный эльф.

— Тебе лучше не идти с нами, — советовал серьезный мечник парнишке в костюме из дешевой кожи и с простеньким мифриловым ножиком[2] в руке.

— Да какого черта ты вообще поперся с нами? — налетел на него толстенький гном с огромным молотом в пухлых ручонках. — Тебе б поле пахать — больше ни на что ты не способен.

Мечник серьезно глянул на гнома.

— Тео, конечно, не самый лучший боец, но согласись, что в некоторых случаях он был нам очень полезен.

— Да он работает лишь ртом: то вечно болтает об ангелах, то распевает идиотские песенки. Ему учиться и учиться, и тогда лучшее, на что он будет способен, — это открывать сундуки, — усмехнулся гном.

— Я никогда не буду открывать сундуки, запомни, ты, толстопузый коротышка. Я знаю, что способен на большее, и я докажу вам, что…

Еще один воин прервал перепалку.

— Это все хорошо, но давайте сейчас уже решим, что нам делать со змеем. Сдается мне, что он слишком грозен для нашей небольшой компании, м? — высказал свои сомнения худощавый человек с копьем в два раза длиннее его самого.

— С нами Вэнни. Он прекрасный лекарь, и я думаю, что у нас все получится, — подбодрил его мечник, поглядев на парнишку в монашеской робе, но тот, весь бледный, как занавеска, лишь смотрел через небольшую щель в стене в сторону того места, где окруженный пятью громилами-ящерами извивался в песке гигантский змей.

— Кажись, Тео собирался нам что-то доказать, — ехидно подмигнул гном, посмотрев на юного товарища. — Вот тебе и шанс, герой: иди и отвлеки на себя ящериц, а мы пока займемся этим гигантским червяком.

Молодой охотник минуту стоял в нерешительности, затем поднял полный уверенности взгляд на мечника.

— А ведь я смогу, — прошептал он. — Пока я гоняю их по округе, у вас и вправду будет шанс прикончить Бифронса.

— Во дураки, — прошептал подкравшийся сзади Магос на ухо эльфу, — зря ты не поспорил. Давай так: если я оказался прави вся компания тут же и поляжет, то ты состригаешь свои лохмы?

— А если нет? — задумчиво поглядел Тэль-Белар магу в лицо.

— Тогда можешь и дальше ходить, как шмоль. И еще я обещаю не притрагиваться к вину целый месяц.

Меж тем мечник стал объяснять исполненному решимости молодому охотнику, как ему лучше водить охрану, но целитель в панике прервал их беседу, заявив, что их миссия провальнаяи что у Тео ничего не выйдет.

— Ясно дело, не выйдет, — гном все подливал масла в огонь. — Его отец, кажется, был пахарь, а мать — прачка. Ему самое место на полях с пшеном, а не на поле битвы. Ведь яблочко от яблони, как известно, далеко упасть не может.

— Да он сам не знает, кем были его родители, — перебил его высокий худой копейщик.

Тут парнишка, в гневе сжав свой нож, бросился из засады прямиком в толпу ящеров. Все пятеро охранников змея, как по сигналу, двинулись за ним, а сам Бифронс, издав страшный вопль на всю округу, стал обнюхивать территорию в поисках остальных — ведь не мог же этот придурковатый юнец заявиться сюда один.

Почувствовав неладное, все четверо бросились было наутек, но тут из-за мельницы показалась шипящая голова.

Тео, поняв, что ребята не собираются атаковать змея, проклял себя в душе за то, что вновь вспылил. Ведь он уже привык к издевкам со стороны своих приятелей, но все равно каждый раз, как последний дурак, пытался доказать всем, что с ним следует считатьсяи что даже обыкновенный охотник способен перевесить чашу весов в серьезном сражении. Теперь же он блуждал взглядом по долине, ища любую возможность спрятаться от настигающих его копий и мечей.

Меж тем Бифронс, метнувшись, взял четверку в кольцо и, угрожающе нависнув над добычей, разразился громким хохотом.

— Шшшто?! У Уиндавуда не нашшлось более подходящщего отряда, шшштобы поймать меня?! О! — вдруг обернулся он к юному лекарю. — Служжитель церкви… — демон приблизился к юноше, который был близок к тому, чтобы потерять сознание, и облизнулся. — Раб богов, тебя я, пожжалуй, съем первым, — и змей приготовился впиться зубами в плечо замершего на месте от страха юного целителя.

Мечник попытался отвлечь змея, нанеся удар своим клинком по его чешуйчатой спине, но тот мощным взмахом хвоста выбил из рук воина длинный меч и, захватив напавшего на него человека в кольцо, принялся душить его. Все кончилось бы очень плохо для компании, если бы из одного из амбаров прямо перед ними не выпрыгнул запыхавшийся от долгого бега охотник.

— Народ, ну это совсем не смешно. Мы же с вами договорились, что… — он осекся на полуслове, уставившись на сцену расправы гигантского змея над своими товарищами.

Его тут же окружили пятеро ящеров, угрожающе наставив на него оружие. Спустя миг все было бы кончено.

— Хорошо, ты выиграл, — выдохнул эльф и, вложив сразу две стрелы в тетиву и прицелившись как следует, одним выстрелом сшиб с ног сразу двоих ящеров.

Бифронс разжал кольца и в недоумении начал оглядываться, а ящеры не на шутку всполошились, но тут вторая пара замертво упала к ногам молодого охотника. Змей метнулся в заросли.

— Улизнул, мерзавец, — посетовал Магос, метнув огненный шар в последнего ящера, после чего строго посмотрел на лучника и добавил: — Предупредил бы хоть заранее, что собираешься геройствовать — могли бы и завалить гада, ведь мы почти застали его врасплох.

— Я не собирался… — растерянно произнес эльф.

Магос фыркнул и, выйдя из-за угла, широким шагом пошел навстречу горе-героям.

— Ну вот, ребята, теперь можете спокойно выслеживать своего демона. Вам повезло, что у нас на это нет времени.

— Позволь поблагодарить тебя за спасение меня и моих друзей, — учтиво произнес мечник, и все дружно закивали.

Магос сделал широкий жест рукой и слегка кивнул.

Тут гном, прищурившись, взглянул на мага, потом перевел взгляд на появившегося из-за развалин эльфа. Затем он еще раз внимательно посмотрел на Магоса и вслух заметил, что уже где-то видел этих двоих — только не может припомнить, где именно.

— Конечно, ты видел, — не растерялся маг, чье лицо уже давно красовалось на каждом городском столбе среди самых разыскиваемых негодяев королевства. — Ведь яМагос, великий чародей и волшебник, повелитель пламени и гроза всех преступников. Недавно я получил медаль от самого сэра Уиндавуда, и, наверное, глас обо мне разлетелся далеко за пределы Глудина.

Четверка в растерянности стояла перед Магосом, а Тео замер неподалеку и, оглядывая тела разбросанных вокруг него ящеров, просто сиял.

— Вот это да! — выпалил он наконец. — Да вы самые выдающиеся бойцы, которых я когда-либо встречал.

— А ты, юнец, тоже, небось, мечтаешь стать выдающимся? — польщенный маг посмотрел на юношу.

— Конечно! Я бы все отдал за то, чтобы стать рыцарем! — выразительно произнес тот. — Если бы хоть кто-то взял меня в ученики… — сказал он, но тут же осекся, — только это невозможно.

— Почему? — искренне поинтересовался маг.

— Он сирота, — пояснил мечник.

— Дворняжка, — вскрикнул гном.

— У него нет никаких воинских или магических задатков, — продолжил мечник, толкнув гнома в бок.

Магос сурово сдвинул брови, минуту раздумывал над чем-то, а потом, резко тряхнув головой, внезапно выпалил:

— Я возьму тебя в ученики!

— Что?! — одновременно спросили все четверо, широко раскрыв рты.

— Вы все ошибаетесь — вотчто я вам скажу, — продолжал маг. — Я вижу в этом мальчике выдающиеся способности, спрятанные, вероятно, где-то глубоко внутри. Но его потенциал воистину велик, и я, Магос, намерен помочь этому юноше, как тебя там… — обратился он к ничего не понимающему парнишке.

— Теодор, — прошептал тот, а Магос продолжил:

— …намерен помочь юному Теодору раскрыть все его таланты в полной мере.

Эльф стоял на холме, широко раскрыв глаза, и не верил своим ушам.

Когда шокированная четверка, поминутно оглядываясь, направилась в сторону города, юноша подбежал к Магосу и принялся выражать свою радость и благодарить за оказанную ему честь.

— Вы правда считаете, что у меня есть потенциал?

— Честно? — Магос с усмешкой посмотрел на рыжеволосого мальчишку с большими зелеными глазами, который едва доходил ему до плеча, к тому же был необычайно худ и плохо сложен. — Я считаю, что способности совершенно не зависят от того, откуда ты родом.

— Но вы правда будете учить меня? — с надеждой в глазах спросил парнишка здоровенного мага в ярком фиолетовом обличии и с изумительной красоты сияющим мечом в руках.

— Угу, — буркнул Магос.

— И когда начнется мое обучение? — мальчик семенил за шагающим в сторону моря покровителем.

— Прямо сейчас, — выпалил маг, поравнявшись с эльфом.

— Так… — потирая руки, довольно выпалил юноша. — Я на все готов. Я обещаю стараться изо всех сил, я буду выполнять все задания, не жалея себя добиваться наилучших результатов, я готов тренироваться днями и ночами, в жару и холод, в дождь и зной, я смогу доказать, что вы не ошиблись в своем выборе, я… — он все говорил и говорил, и когда они дошли до небольшой стоянки на пляже, огляделся и спросил: — И чему же я буду учиться теперь?

— Теперь ты будешь учиться помалкивать и таскать за своим великодушным учителем все вещи, которые могут ему пригодиться в нелегком колдовском деле, а когда ты овладеешь этим умением в совершенстве, я расскажу тебе, как сделать так, чтобы ни одна цыпочка на свете не смогла перед тобой устоять.

— Ну и зачем ты взял этого мальчишку? — строго посмотрел Тэль-Белар на Магоса, когда они вдвоем стояли на корме небольшой паровой двухмачтовой шхуны, отчаливающей от побережья Глудио и берущей курс на север мира.

Парень болтал о чем-то с капитаном Накибом, который, обладая добродушным нравом и молчаливостью, оказался для Тео идеальным слушателем.

— Ну? И зачем? — повторил темный эльф свой вопрос, убирая с лица непривычно короткие для него прядки волос.

— Я же уже объяснил, — равнодушно отозвался Магос, — мне нужен кто-то, чтобы чинить мои вещи, приносить вовремя обед и помогать мне со всей той рутиной, от которой у меня начинает болеть голова.

— Я думаю, что ты взял мальчишку из жалости. Ты и сам знаешь, как тяжело пробиваться в жизни, когда твои родители из простых работяг, — произнес эльф и покосился на друга.

— Мой отец был клириком[3], — тряхнул головой чародей.

— А мать — крестьянкой, — ответил ему на это эльф.

— Слушай, — рассердился вдруг Магос, — я в твою жизнь не лезу? Вот и ты ко мне не приставай! Ты хочешь думать, что даже в таком негодяе, как я, скрывается что-то возвышенное и прекрасное. Но ты горько ошибаешься, Тэль-Белар. Мне просто нужен лакей, слуга! — Магос так разгорячился, что не заметил худенькую фигуру, стоящую позади него.

Он, обернувшись, сухо посмотрел юноше в глаза и, чертыхнувшись, удалился в свою каюту.

Юноша стоял рядом с эльфом, ощущая себя карликом. Тэль-Белар возвышался над ним, как фонарный столб. Его голубые глаза сверлили юношу взором. Он был спокоен и суров. Глаза же Тео, большие и широко раскрытые, напротив, смотрели на темного эльфа с нескрываемым возбуждением и удивлением.

— Знаешь, я нисколько не жалею, что отправился с Магосом, — сказал он наконец и хотел было тоже удалиться с палубы, когда до него долетели слова эльфа:

— И я тоже…

***

Год 1907, 2 года спустя,

шхуна «Гирахарса»,

юго-западный пролив,

неподалеку от порта города Глудин

Когда я впервые увидел тебя,

Взглянул на твое лицо,

Луна и солнце померкли в тот час

Перед светом, что ты несешь,

Играя лучами над бездной

В темноте этого мира…

И когда я впервые к тебе подошел

И коснулся твоей руки,

Словно дикие птицы в сердце моем

Взметнулись, как пепел, легки,

Полетев над безумной толпою

За пределы этого мира…

И когда я впервые обнял тебя

И тепло твое ощутил,

Я вмиг позабыл, кто я теперь

И кем я до этого был.

Только бы быть с тобою

До скончания этого мира…

— А знаешь, наш Тео — тот еще подарочек судьбы, — улыбаясь во весь рот, проговорил Магос после того, как песнь была окончена.

— Да, голос у него красивый: низкий и очень проникновенный, — промолвил темный эльф, всматриваясь в бесконечные синие просторы. — Или ты о том, как наловчился использовать мальчишку для выполнения самой грязной работенки?

Магос обиженно посмотрел на друга.

— Тео за эти два года с нами повстречался с уймой занимательных людей, — заметил он.

— Я бы скорее назвал твоих заказчиков опасными и непредсказуемыми типами, — возразил ему эльф.

— Ну что ты за него волнуешься, в самом деле, Белар? За это время Тео тебе хоть раз пожаловался, а, Тео? — сказав это, маг бросил суровый взгляд на подбегающего к ним молодого человека, но тот лишь улыбался самой счастливой на свете улыбкой, ловя на щеках быстрые потоки ветра.

За пару лет Теодор превратился из худощавого бледного подростка в загорелого, коренастого, широкоплечего юношу и с гордостью, свойственной юнцам, отмечал каждый раз, что ростом почти догнал своего попечителя.

— И все же, Магос, что теперь у тебя на уме? — спросил эльф, пока все трое, облокотившись о прочные перила, стояли над бездонной гладью проносящейся мимо них воды.

Магос загадочно улыбнулся, но лишь для вида. Эльф чувствовал, что беспокойные мысли носятся в курчавой голове его единственного в мире друга. Когда он много лет назад пошел за магом, он лишь надеялся пройтись с тем по свету, чтобы доказать себе, что мир за последнюю сотню лет ничуть не изменился, и преспокойно продолжить наслаждаться своим одиноким и спокойным существованием. Теперь же он с некой тревогой осознавал, что одиночество больше не кажется ему таким уж заманчивым. И хотя порой он уходил от команды, чтобы побыть несколько дней наедине с собой и своими мыслями, но каждый раз искренне радовался, возвращаясь к оптимистичному и вечно деятельному здоровяку, каким был Магос, хотя, помимо этого, он считал своего приятеля самоуверенным, расчетливым и весьма эгоистичным человеком. Тэль-Белар как мог удерживал мага от тех сделок, где они должны были поступать бесчестно или приносить кому-то неоправданный вред, и теперь его мучили угрызения совести из-за того, что именно его, Тэль-Белара, неумение сдержать себя послужило причиной их долгих скитаний по морям без возможности найти сколь-нибудь постоянный источник заработка: кормящие их перевозки до Руна и обратно закончились пренеприятной историей в одном из богатейших домов северной столицы.

***

Двумя неделями ранее

Два королевства вели между собой активные боевые действия. Уже немолодой король севера Юстав, понимая, что с каждым годом шансов завоевать континент у него остается все меньше и меньше, в спешке объединился с сильнейшими группировками темных эльфов, которые к тому времени уже перестали быть диковинкой в мире людей. С тех пор как харизматичный и доблестный рыцарь, а ныне король, Рауль сплотил все южные земли от Иннадрила до Орена под единым флагом Адена, Юстав стал опасаться, как бы полный сил и куража правитель не пошел войной на север. Это-то и подтолкнуло его к тому, чтобы утвердить власть темных эльфов на севере и заручиться их военной и магической поддержкой. За несколько десятилетий жизни на поверхности долгое время скрывавшиеся в пещерах эльфы приобрели постепенно защиту от солнечных лучей и могли уже воевать наравне с людьми днем, не говоря о том, что ночью их армия становилась еще эффективнее. Среди темных эльфов было множество отменных воинов и стрелков, сильные маги, а главное — в ихотрядах попадались порой и темные оракулы, владеющие уникальными усиливающими заклинаниями, которыми не обладали человеческие проповедники[4]. Осознавая, что в союзе с немногочисленным сообществом темных эльфов его силы все еще уступают силам юга, Юстав также заключил мирный договор с оркамии за их военную поддержку хотел уже пообещать им часть любой южной провинции. Но молодой вождь высших орков Какаи, неуступчивый и амбициозный лидер зеленокожих гигантов, заявил, что оркам нет дела до того, что творится на юге. Единственное, что их народ хочет, — вернуть себе древнюю столицу орков, символ их былого могущества и превосходства, город Рун. Юстав сначала пришел в бешенство от такой дерзости Какаи, но, как следует поразмыслив, пообещал отдать оркам Рун, как только сам он сядет на трон Адена. Таким образом, король севера заручился поддержкой двух рас континента. А еще и гномы, которые, хотя сами по-прежнему старались оставаться в стороне от любых столкновений, ввиду близости своей территории к землям орков и Элмору, большую часть вооружения бросили именно на снабжение северных войск.

Поверив в скорую победу, король Юстав направил все свои силы на Аден, поставив во главе темного войска своего единственного сына Астеара. Орков же возглавил сам Какаи.

Рауль, выделявший после объединения королевства огромные суммы на строительство приграничных крепостей, много раз порадовался своей предусмотрительности после того, как войска северян хлынули через Срединные Горы. И тогда король Рауль начал перебрасывать в крепости все большие и большие силы со всего южного региона. Почти все легионы, кланы и ордена были задействованы на обороне Адена. На приграничных землях начались ожесточенные бои.

Небольшая группка Магоса в это время как раз курсировала между Руном и Глудио. В северном королевстве всегда в почете были вина, свежие фрукты и овощи, что ввиду сурового климата не могли расти там. А на юге всегда можно было найти покупателя для редких минералов, добываемых исключительно на севере, поэтому Магос решил пока больше не участвовать в рискованных предприятиях и преспокойно занялся торговлей.

Тео, как хвостик, везде и всюду сопровождал своего покровителя: ему нравилось проводить время в трактирах и забегаловках северной столицы, слушая истории и басни горожан. Тэль-Белар же при их посещении северных земель чаще всего оставался на корабле, лишь иногда выбираясь в порт с капитаном, чтобы помочь тому загрузить на «Гирахарсу» очередную партию груза или порыбачить. На самом делеон уже не видел, чем может быть полезен Магосу. Работа теперь у них была несложная и не требовала от темного эльфа абсолютно никакого участия. Несколько раз он порывался поговорить с магом, с тем чтобы выразить желание остаться поближе к привычным землям при следующем их возвращении на юг. Путешествие по морю, поначалу казавшееся ему довольно увлекательным, стало постепенно надоедать. Северный климат его угнетал, ему все сильнее хотелось вернуться на солнечные равнины юга. Выходя на сделку, Магос каждый раз звал эльфа с собой, уверяя, что в городе тот сможет неплохо развеяться и сменить обстановку, и один раз емутаки удалось уговорить нелюдимого товарища.

Их ждала встреча с неким Петтэром, который был мажордомом известного на весь север герцога Эдрика ван Хилла — члена военной династии, в свое время поддержавшей короля Юстава, когда тот только-только объявился и заявил о своей связи с императорским родом. Петтэр отвечал в доме герцога за провиант и винные погреба, и сделка с таким видным клиентом обеспечила бы всю компанию Магоса, включая капитана и десяток матросов-гноллов, безбедным существованием. Тэль-Белар твердо решил, что после заключения подобной сделки он объявит Магосу о своем возвращении на юг, и поэтому отправился на встречу вместе с товарищем, чтобы проследить, что тот ничего лишнего не скажет и не натворит.

Путь от порта до города шел в гору. Несколько парусных фрегатов, шхун, галер, как торговых, так и военных, а также бесчисленное количество рыбацких лодок и челноков покоились на неспокойных водах залива. Среди крупных кораблей «Гирахарса» выделялась своей лаконичностью и даже некой неказистостью, хотя могла дать фору любому из них, будучи оснащенной необычной для восточных мореплавателей паровой машиной. Накиб был одним из немногих капитанов, прибывших на запад мира из опустошенной Грасии[5], и секреты постройки своей «стальной невесты», которая прошла с ним огромный путь от Ал Пенино[6] до Глудио, он тщательно скрывал.

Узкая тропа вела путников все выше и выше. Гора с вытесанными прямо в ней оборонительными вышками поднималась над портом гигантской глыбой, закрывающей собой полнеба, и производила на Тэль-Белара удручающее впечатление. Кабаки, таверны, мелкие лавки были рассыпаны по ее склонам, как бородавки по телу гигантского чудовища. Был вечер, и город освещали тысячи факелов, один из которых, высокий и стройный, рос прямо из макушки горы, устремляясь языками пламени в темные небеса. Продавцы бесстрашно устанавливали свои палатки прямо вдоль незащищенного края серпантина, и Магос, направляющийся к Руну уже в который раз, сообщил своим спутникам, что время от времени какой-нибудь неосторожный бедняга срывается в пенные воды бухты.

Как только друзья достигли широкого горного плато, их встретил Старый Город, представляющий собой, по сути, небольшое поселение, окруженное оврагом с одной стороны и непроходимыми сосновыми дебрями с другой. Деревья здесь стояли исполинские, создавая ощущение высоченного частокола. От поселения основательный каменный мост вел к горе, и прямо в ней был выточен так называемый Новый Город. В Старом Городе было грязно и шумно. Лошади, ослы, торговцы, навоз, попрошайки, многочисленные орки и не столь многочисленные настороженные гномы — все смешались в кучу перед глазами темного эльфа.

Вскоре друзья свернули на широкую дорогу, которая вывела их прямо к опущенному мосту — границе двух миров. У самых ворот Магос любезно предоставил суровым охранникам написанное на белоснежном листе бумаги приглашение, и уже через пять минут невысокий мальчишка-лакей в красном камзоле и коротеньких черных бриджах сопровождал компанию внутрь города-крепости. В отличие от Старого Города, основанного орками много веков назад и сохранившего первоначальный облик, Новый Город был полностью перестроен людьми. Лицо каменного стража сурово осматривало каждого входящего в крепость с портала над центральными вратами, и под его застывшим взором путники прошли на первый уровень города, где, к своему изумлению, они обнаружили библиотеки, беседки, торговые лавки и прогулочные площадки с фонтанами и садами.

Сразу же, как только они пересекли линию городских ворот, за ними увязался маленький человечек с темными кудрявыми волосами и такой же пышной бородой, предлагая уважаемым гостям столицы воспользоваться его услугами и с удобством подняться по очень крутому склону на второй ярус. Вдоль стены стояло его небольшое стадо ездовых бычков. Магос отмахнулся от назойливого коммерсанта, и компания поплелась пешком, перегоняя разодетых в шелка дам, укрытых зонтиками, восседающих на спинах черно-белых животных с небольшими рожками и звонкими колокольчиками на шеях. Ветер наверху был такой сильный, что Тео чуть не лишился своей счастливой шляпы, еле-еле успев поймать ее у самого края перил под звонкое хихиканье дамочек, головные уборы которых были предусмотрительно закреплены завязанными под подбородками атласными лентами.

С портиков, ведущих на верхний ярус, открывался чудный вид на море и окрестности горы, но сам этаж был защищен каменными стенами со всех сторон. Здесь не было даже намека на морской бриз, гуляющий по долине. По всему ярусу горели факелы, играла приятная музыка. Все дома здесь были сделаны из гладко вытесанного камня. Фасады одних из них украшали контрастные вставки, другие отличались изысканностью мраморных колонн и балюстрад. Верхний этаж произвел неизгладимое впечатление на путников: Тео так и шел по главной аллее с раскрытым еще на входе ртом, неспособный отвести глаз от убранства и публики, и ему все не верилось, что возможно родиться и жить в такой непомерной роскоши; Тэль-Белару же представшее перед ним зрелище казалось до предела отвратительным и искусственным, и ему не терпелось быстрее закончить дело и вернуться на корабль; ну а что до Магоса, тос его лица не сходила довольная ухмылка, ибо он весь был в предвкушении наилучшего контракта в своей жизни. Он начинал с торговли на грязных площадях нижнего города, а теперь слух о его товаре добрался и до «небес», как называли жители Нового Города самый элитный район Руна, да и всего северного королевства.

Наконец компания дошла до высокого двухэтажного здания, расположившегося на толстенных колоннах с массивными капителями прямо напротив центрального храма Эйнхасад. Услужливый паж раскрыл перед ними деревяннуюдвустворчатую дверь и громко объявил об их приходе, и очередной слуга провел их в столовую.

Сидя в пышной зале за большим круглым столом, покрытым белоснежной скатертью, Тео чувствовал, что попал в рай за хорошее поведение, и теперь готов был насладиться предложенными ему божественными дарами. Количество приборов и бокалов вызывало непонимание у эльфа и восторг у юноши, который с еще большим восхищением наблюдал за тем, как всем этим добром умело может пользоваться его кумир: Магос, хоть и был человеком весьма простым и непритязательным, но считал, что обязан уметь вести себя достойно в любом обществе, где могут рассматриваться его интересы. Напротив компании расположился пышно разодетый полноватый мужчина с небольшими черными усиками и самодовольным лицом. На нем был расшитый золотом и украшенный кружевным воротником камзол; голову украшал смешной кудрявый парик.

— Неужели это сам герцог Эдрик? — спросил Тео мага на ухо.

— Тсс, — прошипел тот в ответ, — это Петтэр, его мажордом.

— Мажор что? — переспросил юноша.

— Просто слуга, — пояснил Магос, не вдаваясь в подробности.

— А тогда это кто? — Тео обвел взглядом четырех лакеев, стоящих вкруг стола по числу сидящих за ним.

— А это его слуги.

Тэль-Белар молча смотрел на мажордома, который, свысока оглядев зал, заявил, что перед тем, как будет решен вопрос поставок к столу его светлости провианта из Глудио уважаемыми господами, герцог распорядился достойно встретить торговцев и выразить им крайнюю степень почтения. С этим он встряхнул пышными рукавами и, приподняв со стола крошечный золотой колокольчик, позвенел в него и улыбнулся гостям. В ту же секунду, как по волшебству, из дверей выплыли несколько юношей в красных костюмах с подносами и кувшинами в руках и, разложив свою ношу на столе, тут же исчезли, словно их и не бывало. От такого цирка Тео расплылся в самой искренней улыбке, Тэль-Белар продолжил молча смотреть на собеседника, а Магос, отхлебнув из бокала только что налитое ему личным лакеем вино, принялся за еду. Меж тем унесли холодные закуски и принесли горячие, потом настал черед супа, а затем и дичи. Пока питающиеся в последнее время в основном рыбой Тео и Магос жадно набрасывались на всякое поставленное перед ними блюдо, темный эльф ни разу даже не притронулся к своей вилке или бокалу.

— Неужто на столе нет ни единого блюда, которое было бы по вкусу вашему товарищу? — поинтересовался управляющий у Магоса.

— Не обращайте внимания. Он питается воздухом и эльфийскими кексами, — усмехнувшись, ответил маг.

— О! Тогда, я думаю, мы сумеем угодить и ему, — мажордом что-то шепнул на ухо лакею, невысокому мальчишке, как раз менявшему его салфетку, и тот, кивнув, поспешно удалился.

После чая, удовлетворенно потерев руки, главный распорядитель Петтэр поинтересовался, достаточными ли были кушанья, чтобы удовлетворить запросы гостей. Тео тут же довольно закивал головой, но Магос, скрестив руки и откинувшись в кресле, казалось, был с ним абсолютно не согласен. Мажордом вопросительно поглядел на Магоса, и тот заявил, что вряд ли его светлость будет удовлетворен, если, помимо всех этих яств, на стол не будут поданы превосходные спелые фрукты с плантаций Глудио и Диона. Петтэр улыбнулся в знак согласия, но тут же его отвлек еще один слуга.

— Ах, все уже готово, — потирая руки, вскочил мажордом со своего места и, бросив торжествующий взгляд на темного эльфа, обратился к нему:

— Мы, безусловно, заключим сделку с таким деликатным и проницательным человеком, как многоуважаемый Магос, но позвольте сперва выразить вам признательность от лица Его Светлости и угодить нашему дорогому гостю.

Он снова позвонил в маленький золотой колокольчик, и тут же в дверь вошла очень юная светлая эльфийка в коротеньком голубом платьишке и белом переднике. В руках она держала серебряный поднос, на котором дымились какие-то пирожки.

— Травяные кексы по эльфийскому рецепту специального для нашего дорогого друга, — объявил управляющий.

Тео удивленно вскинул брови, а Магос фыркнул.

Эльфийка, обогнув стол, подошла к ошеломленно глядящему на нее Тэль-Белару и, приторно улыбнувшись, начала щипцами для сладкого выкладывать пирожки на его пустую тарелку.

Тэль-Белар внезапно схватил ее за руку. Девушка вырвалась и с непониманием поглядела на темного эльфа.

— Это кто такая? — сурово спросил эльф пораженного действием своего гостя мажордома.

— Хм? Ума? — Петтэр взглянул на эльфийку. — Она никто, просто горничная, чинара[7].

Ледяные глаза Белара налились кровью и стали похожи на взорвавшуюся звезду.

Он с тревогой посмотрел на эльфийку, а затем начал расспрашивать ее о чем-то на непонятном для остальных языке. Сначала он говорил спокойно, но по мере того, как она продолжала молчать, начал переходить на крик.

— Уважаемый, — строго обратился к нему управляющий, — я догадываюсь, что Вы говорите с Умой на языке темных эльфов, но поверьте, она его не знает.

— Это древний эльфийский — она должна его знать, — огрызнулся Тэль-Белар, собираясь снова обратиться к ошеломленно глядящей на него девушке.

— Да уверяю же Вас, — с раздражением снова прервал его Петтэр, выходя из-за стола, — она не знает никакого: ни древнего, ни современного. — Ступай, Ума, — приказал онэльфийке, и она, вновь улыбнувшись, уже собралась удалиться, но лучник схватил ее за рукав.

— Стой тут, — скомандовал он.

Эльфийка остановилась, не до конца понимая, чего от нее хотят.

— А теперь объясни мне, ты, напыщенный человечек, — обратился эльф к мажордому, — что эта эльфийская девочка делает в вашем доме?

Мажордом секунду не мог вздохнуть от возмущения, а потом начал объяснять Тэль-Белару, что Ума прислуживает здесь всю свою жизнь, как и ее мать.

— Как это может быть… — не веря словам человека, темный эльф покачал головой.

— Ну куда-то же должны были пойти все те эльфийки, которых привезли с юга охотники за трофеями. Одних продавали милордам, других оставляли себе, каких-то, кому особо повезло, даже брали в жены… — небрежно пробормотал мажордом, но тут темный эльф схватил человечка за шкирку и так сильно тряхнул, что тот тут же потерял свой парик, а с ним и надменный вид.

Лакеи с криками выбежали из столовой.

— Это возмутительно, — заикаясь, прошептал управляющий. — Прошу, — обратился он к Магосу, — прикажите своему ушастому приятелю немедленно отпустить меня, а не то…

— Я, конечно, не вправе тебе приказывать, — обратился Магос к товарищу, ощущая загривком, что наивыгоднейшая сделка его жизни ускользает от него, — но, Белар, — размеренно продолжил он, — ничего не происходит. Этот человек просто выполняет свою работу.

— Она, — кивнул Тэль-Белар в сторону эльфийки, зажавшейся в угол и беспомощно глядевшей то на мажордома, то на темного лучника, — она поедет с нами. Мы отвезем тебя домой, — обратился он к девушке.

— Прошу Вас, — вдруг робко прошептала эльфийка по-человечески, — отпустите уважаемого господина Петтэра. Не знаю, почему Вы так злы на него, но он очень хороший человек: он замечательно обращается с прислугой и никогда и руки на нас не поднимал…

Эльф изумленно поглядел на служанку:

— Тыэльф, тывысшее на свете существо. Ты не должна оставаться в доме этих самодовольных невежественных людей. Мы не сделаем тебе ничего плохого — мы отвезем тебя на родину, в Эльфийскую Деревню.

— Не похищайте меня, — взмолилась эльфийка, — моя мать недавно отошла в мир иной, и мой старый отец умрет от горя, если потеряет и меня…

— Никто не похищает тебя, милая, — эльф отбросил толстяка в сторону и присел рядом с испуганно глядящей на него девушкой. — Ты можешь взять и отца, и всех остальных эльфов с собой.

— Но… — запнулась девушка, — мой отец не эльф, он человек, и он работает дворецким у самого герцога. Прошу, — эльфийка умоляюще сложила руки у груди, — у него слабое сердце. Я просто хочу остаться здесь, с отцом, с друзьями.

Эльф молча встал и гневно посмотрел на мажордома. Тут дверь за спиной толстяка с шумом распахнулась, и в нее ворвались человек шесть охранников с копьями и мечами.

Заметив это краем глаза, Петтэр злобно усмехнулся и, поднявшись на ноги, обратился к гостям:

— Ну а теперь, господа, я прошу вас удалиться, — отряхнувшись и обретя свой прежний гордый вид, он продолжил: — И позвольте вас информировать о том, что ни герцог, ни другой уважаемый лорд Руна впредь не будет иметь с вами никаких дел, — мажордом посмотрел на Магоса, понимая, что его слова должны в первую очередь задеть этого усатого широкоплечего торговца.

Магос лишь ухмыльнулся и тряхнул головой, давая ребятам знак идти на выход, но мажордом задержал его жестом.

— А Вас, — обратился он к Тэль-Белару, — я приказываю поместить под арест до тех пор, пока Вам не будет вынесен приговор за действия насильственного характера в отношении особо важной персоны.

Стража вышла вперед из-за спины толстяка, готовая взять в кольцо и увести темного лучника, но тут Магос, вставая со своего места, с такой силой толкнул стол обеими руками, что тот с грохотом перевернулся, утащив за собой все тарелки, и бокалы, и подносы с недоеденными яствами.

— Позвольте, — в гневе запыхтел мажордом, — вам это с рук не сойдет: теперь вы все будете арестованы, пока не возместите за весь фарфор, и хрусталь…

Магос усыпил толстяка, не дав тому договорить. Мажордом опустился на стул, прикрыв глаза и плавно раскачиваясь в такт кружащемуся над ним белому облачку.

— Нам пора уходить, — скомандовал чародей приятелям, и все трое направились было к дверям, но охранники угрожающе преградили им путь.

— Ребята, вот честно, вам лучше просто отойти в сторонку и дать нам спокойно уйти, — любезно попросил их маг, но те лишь крепче сжали рукояти своего оружия.

Тео уже давно довольно пританцовывал, чувствуя затевающуюся вокруг заварушку, и теперь он, уже не способный сдерживать возрастающее в нем возбуждение, довольный выскочил вперед.

— Вы что, глухие?! Не поняли, что сказал вам великий Магос?! — заорал он на охранников. — А ну, прочь с дороги!

Один из копейщиковзамахнулся, чтобы нанести Тео удар, но тут же в ужасе закричал что-то и бросился вон из комнаты.

— Стра-а-ах, — восхищенно прошептал Тео.

Еще два копейщика пошли на него, но две стрелы просвистели прямо у их висков, легонько задев одного из них, и вся пятерка бросилась врассыпную.

Магос с силой тряхнул мажордома, который тут же пробудился ото сна и, ничего не понимая, начал искать глазами стражу.

— Позвольте поблагодарить Вас от всей души за оказанный нам прием, — обратился к ошеломленному толстяку Магос. — Все было сносно, кроме вина: это ваше северное пойло просто отвратительно, и теперь Вам нужно очень постараться, чтобы найти себе такого же сумасшедшего, как я, кто готов тратить недели в пути, чтобы доставить к вашему столу отменные напитки с юга.

Сказав это, Магос, ухмыляясь, вышел за дверь. Тео, сняв с головы вельветовую шляпу, отвесил господину Петтэру жеманный поклон и проследовал за Магосом. Тэль-Белар бросил печальный взгляд на эльфийку, которая тут же снова испуганно закачала головой, и, тяжело вздохнув, направился было к выходу, но тутв дверях вновь появились фигуры его друзей.

— Эй, рейнджер, слушай, а там подмога, — обеспокоенно выпалил маг.

— Много? — безмятежным тоном поинтересовался эльф.

— Да там их целый легион! — не сдержавшись, прокричал Тео. — И среди них несколько лучников.

— Ну уж не легион, — фыркнул маг, крепко сжимая в руках свой светящийся меч, — может, дюжина, а может, две.

— И еще лучники, — возбужденно добавил Тео.

Друзья все вместе прошли к выходу из особняка и выглянули за дверь.

— А то заклинание, что ты так усердно разучивал в последнее время? — спросил эльф.

Маг вопросительно посмотрел на Тэль-Белара.

— Ну то, каким ты устроил пожар на «Гирахарсе» и чуть не пустил нас на корм акулам, — пояснил Тео, и Магос, гневно шикнув на него, признался, что оно еще ни разу толком ему не удавалось.

— Тяжело осваивать высшие этажи магии без наставника, — защищался он.

— Угу, — кивнул Тео, — вот и я все жду, что ты обучишь меня хоть чему-нибудь, а то я чувствую себя совершенно бесполезным.

— Ты отнюдь не бесполезен, милый Теодор, — маг похлопал парня по плечу. — Вот, к примеру, сейчас ты отвлечешь на себя охрану и дашь нам с Беларом улизнуть.

— Хм? — паренек в шоке уставился на Магоса, но то лишь ухмыльнулся в усы.

— Да шучу, шучу… Куда ж я без моего верного менестреля…

Тео расплылся в улыбке, но тут чей-то басистый голос потребовал, чтобы дебоширы немедленно выходили, в противном случае начнется штурм здания. И начался обратный отсчет.

— Десять, девять…

— Что будем делать? А? Народ?! — в волнении запричитал Тео.

Тэль-Белар молча вытащил из-за спины две стрелы и приготовился обороняться.

— Восемь, семь….

Тут Магос сломя голову понесся в столовую и через секунду вернулся, волоча за кружевной воротник толстого мажордома. Тот сопротивлялся и бормотал что-то нечленораздельное.

— Пять, четыре.

Магос выступил из двери, держа прямо перед собой толстяка, который защищал его от возможных выстрелов.

— Мы уходим, — уверенно произнес здоровяк, — а вы не сделаете ничего, иначе этот уважаемый господин отправится к своей праматери на небеса.

— Стойте! — визжащим голосом скомандовал Петтэр. — Не стреляйте! Именем герцога Эдрика! Прошу вас… — чуть ли не плача, мажордом приказал-таки охранникам опустить оружие.

Держа меч у самого горла толстяка, Магос дал команду ребятам потихоньку выходить из здания и двигаться к северному спуску. Когда оба достигли лестницы, он медленно, все так же держа меч наготове, сам двинулся прочь из особняка. Как только все четверо скрылись в узком туннеле, охрана тотчас же бросилась вдогонку. Их нагнали в порту, когда они садились в привязанную к берегу лодку.

— Ни с места! — скомандовал Магос. — Я отпущу многоуважаемого господина мажордома, как только мы будем вне ваших выстрелов.

Возмущенного Петтэра погрузили на лодку, и вся четверка направилась в сторону одиноко раскачивающейся на волнах шхуны. Как только они отплыли на достаточную дистанцию, Магос скинул толстяка в воду, и тот, барахтаясь, как котенок, чуть не пошел ко дну. На его счастье, в воду тут же кинулись несколько охранников, и скоро на их руках он уже спокойно направлялся к берегу.

— Вам конец, — орал мажордом вслед удаляющейся лодке. — Появитесь здесь еще раз — и вас казнят самым жестоким способом. Вас всех четвертуют!!! Сожгут заживо!!! — не унимался оскорбленный до глубины души господин главный распорядитель его светлости герцога Эдрика. — Вас четвертуют, а затем сожгут заживо!!!

Троица вышла на палубу проводить солнце. Тэль-Белар растерянно глядел в воду, пока корабль отплывал все дальше и дальше на запад от берегов северного королевства.

— Скажи мне, Магос, — вдруг обратился он к стоящему рядом чародею. — Как же так получилось с этими эльфийками?

Магос поколебался немного, но потом все же начал объяснять, что во времена хаоса, после распада Империи, континент представлял собой кучки разрозненных королевств. Тогда еще не проснулась ужасная Орфэн, и не был построен купол над Морем Спор[8], и разбойники с севера частенько пересекали территорию светлых эльфов и похищали эльфийские сокровища, а порой и женщин, и детей. Вот так и остались многие из их потомков жить на севере. Там их называют чинарами, и некоторые из них даже знать не знают о своей истинной природе.

— О том, что они высшая раса?

— О чем ты, Белар? Высшая раса, созданная самой богиней света Эйнхасад, — это люди. И хотя я совсем не смыслю ничего в религиях, но каждый человек со школы знает, что эльфы были созданы богиней Эвой, младшей дочерью первобогини Эйнхасад, и значит, являются низшей по сравнению с людьми расой.

Лучник изумленно посмотрел на друга.

— Так реформа Шунаймана действительно имела такие последствия… — пробормотал про себя Тэль-Белар.

— Что это значит? — поинтересовался маг.

— Ничего, — эльф мотнул головой. — Ты не поверишь. А если и поверишь, то все равно не поймешь…

Маг пожал плечами, но через минуту снова обратился к товарищу:

— Ты так расстроен, оттого что не смог помочь той служанке, эльфийке?

— Судя по всему, она не очень-то и хотела, чтобы ей помогали, — грустно отозвался эльф. — Но ты, — он поднял глаза на мага. — Магос, из-за меня ты лишился отличного контракта.

Магос удивленно посмотрел на эльфа, затем усмехнулся:

— Да я скорее бы удавился, чем стал бы иметь дело с этим надменным самодовольным жирдяем. Пусть вместе с герцогом и всеми лордами подавятся своим горьким пойлом.

— И все же, — вмешался в разговор Тео, — неизвестно, чем закончится война Севера и Юга, но теперь у нас нет работы ни на юге, ни на севере. И более того, нам некуда даже податься.

— Есть одно место, — хитрым тоном заявил Магос.

Ребята дружно посмотрели на него.

— Мой родной остров. Никто не будет там нас искать или преследовать. Это место, далекое от любых конфликтов и войн.

— Говорящий Остров? — в изумлении уточнил эльф. — Всегда хотел побывать там!

— И я, — поддержал эльфа Теодор.

— Значит, решено. Накиб, — окликнул маг капитана, стоящего поодаль и пускающего в бескрайнее небо синие колечки дыма, — курс на юго-запад, — и, вновь обернувшись к друзьям, мечтательно произнес: — А какие пироги готовит моя мать.

— Когда ты последний раз был дома? — поинтересовался эльф.

Магос задумался и ответил:

— Около двадцати лет назад.

— Ты думаешь… — хотел спросить что-то эльф, но остановился.

— Я не знаю, — быстро подхватил его мысль Магос, — я потерял с ней связь после смерти отца, около шести лет тому назад. Но мне хочется верить, что… — теперь была очередь Магоса запнуться.

Минут на пять воцарилось полное молчание, а затем Тео затянул лиричную песнь своим низким бархатным голосом:

В цветах и травах зелёной долины я сидел со своею любимой.

Мое сердце боролось, налитое болью, меж старой и новой любовью.

В моём сознании звал меня Глудио мягкий голос.

И тёплый ветер подул по поляне, колыхнув золотистый колос.

Так горестно связать слова, проститься чтобы с нею,

Но видеть цепь шальных врагов вокруг границ страшнее.

И к армии сильных и смелых мужей на рассвете присоединюсь я.

А тёплый ветер лишь дунул мне вслед, колыхнув золотые колосья.

И мой поцелуй её слезы смахнул, и я обнял её на прощанье,

Но выстрел противника лес разбудил и нарушил наше молчанье.

Стрела коснулась любимой моей — весна превратилась в осень,

И на моей груди она умерла в колыхании пшеничных колосьев.

Но кровь за кровь, и без сожаленья я блуждаю в слепой пустоте.

Её тело укрыл я шалью из глины, где вскоре лежать и мне.

И вокруг её остывшей могилы я блуждал от зари до рассвета,

Слушая шелест пшеничных колосьев в трепетании тёплого ветра.

____________________

[1] Гноллы — шакалоподобные гуманоиды.

[2] Мифриловая руда — распространенный минерал, необходимый для получения прочных сплавов, используемых для создания доспехов и оружия.

[3] Клирик — служитель церкви Эйнхасад.

[4] Проповедник — клирик, специализирующийся на усиливающих и защитных заклятиях.

[5] Грасия — материк, находящийся на западе мира, по ту сторону Широкого Моря.

[6] Ал Пенино — столица западного континента-королевства Грасии.

[7] Чинары — дословно «трофеи», потомки-полукровки похищенных разбойниками с севера светлых эльфов, родившиеся в Элморе и забывшие свои корни.

[8] Орфэн — фея, превратившаяся в чудовище в результате продолжительного воздействия на ее разум ядовитых спор, выделяемых грибами, растущими в самой западной части региона Орена, в так называемом Море Спор, которое превратилось в гиблое место после воздействия темной магии, которую использовали пещерные эльфы во время борьбы со своими лесными собратьями.

ГЛАВА 4. ЖЕНЩИНА НА КОРАБЛЕ

***

Год 1908, спустя полгода

— А мне даже жаль этого Рауля, — басом заговорил один из трех мужчин, сидящих за соседним от Магоса столиком в крошечной деревенской таверне. — Это ж надо же: подчинить себе весь юг, с легкостью отразить нападение северян — а ведь с ними были оркии даже темные эльфы, — и такой внезапный конец.

— И главное — никто толком не знает, что с ним произошло, — подхватил второй голос.

— Даю руку на отсечение, что короля отравили, не иначе, — с жаром выпалил третий.

— Да уж точно не своей смертью помер, — согласились с ним собеседники.

— Куда уж там, — продолжил третий, явно задиристый парень. — Король был здоров, как бык, к тому же молод, и я никогда не слышал, чтобы он болел. А тут его просто находят мертвым в постели. Как-то неясно все это…

— И еще этот Трабис, старший брат овдовевшей королевы Алессандры, — снова заговорил первый голос, — посмотрим, как он будет вести дела своего зятя… Да еще и Юстав, говорят, прослышав о смерти своего противника, планирует очередной поход на столицу…

Остальные принялись поддакивать собутыльнику.

Магос более не желал слушать догадки крестьян касаемо внезапной кончины короля Рауля и гипотетической войны. Он и сам подозревал, что дело тут нечисто, но спекулировать обвинениями без доказательств было не в его духе, поэтому он залпом осушил бокал мутного медового вина и, небрежно бросив на стол пару монет, тут же вышел из душного кабака и не спеша побрел в сторону порта Говорящего Острова.

Пять месяцев друзья провели на небольшом острове, родине Магоса, наслаждаясь безмятежностью сельской жизни. Тео, к своему разочарованию, обнаружил, что в военную школу Говорящего Острова принимают лишь по особой рекомендации великих мастеров с большой земли, и, как это было и в Глудио, безродному парню без талантов и связей здесь ловить нечего. Так, почти все свое время он проводил в деревне, где вокруг словоохотливого и веселого пилигрима неизменно собиралась толпа, чтобы послушать истории и песни о его путешествиях по морям и дальним землям. Для этих дел ему даже где-то раздобыли рассохшуюся от времени, но еще вполне мелодичную мандолину.

Внимание нравилось Тео, и Магос, наблюдая за популярностью своего подручного, многократно отмечал про себя, что парнишке следовало бы избрать профессию странствующего артиста. Иногда Магос врывался в поток зрителей и нарочито небрежно начинал рассказывать о великих подвигах юноши: как он чуть не победил змеедемона и спас свой отряд, как храбро и самоотверженно отвлек на себя внимание чудищ, давая шанс товарищам уйти, как смело противостоял оркам, спасая от них небольшую южную деревушку, как пировал за столом самого герцога Эдрика Рунского. Тео, вначале довольно улыбавшийся и расправлявшийся в плечах, к концу речи Магоса уже начинал заливаться краской, шепотом прося своего благодетеля прекратить преувеличивать его деяния. Но Магос был красноречив и усерден, уверяя юношу, что после подобного выступления тот может рассчитывать на любовь и обожание любой девушки на острове.

Несмотря на все старания мага, вопрос отношений с противоположным полом Тео всегда обходил стороной, искренне не понимая, зачем нужны связи с женщиной без глубоких чувств. На это Магос глубоко закатывал глаза и после долго и нудно сетовал, что не видит смысла делать из Тео профессионального наемника, если, по сути, тот так и останется до конца жизни наивным юнцом, и проще ему уже сейчас бросить эту затею и оставить парня на острове, чтобы он преспокойно устраивал концерты неискушенной публике и искал свою единственную и неповторимую.

Магос врал. С тех поркак великий маг вернулся на родину и узнал, что теперь у него не осталось никого в целом свете, он много раз поблагодарил судьбу за то, что она послала ему малыша Теодора, и конечно, он не собирался с ним так просто расставаться. За последние три года юноша стал его мостиком в мир людей. Его преданность и добродушный взгляд на жизнь не давали Магосу превратиться в окончательного мерзавца и бессердечного себялюбца. Бескорыстная забота Тео о своенравном наставнике напоминала ему о самоотверженной любви матери; песни, зачастую идущие из раннего детства, ласкали теплыми приливами его огрубевшее сердце, а бесхитростность и простодушие, в противоположность всем тем изощренным планам, что плел в своей голове Магос, вносили в его жизнь гармонию и беззаботность. Чародей знал, что их союз с темным лучником не вечен, что когда-нибудь эльфу надоест носиться за магом по свету, и он молча кивнет и исчезнет в неизвестном направлении, с тем чтобы больше никогда не вернуться. Но Тео… Магос на миг представлял, что может потерять и его, и леденящий ужас обволакивал все его нутро, не позволяя дышать или думать.

Мать Магоса всего месяц не дождалась возвращения сына. Тот отказался перебирать оставленные после нее вещи и вообще заходить в их старый дом с наполовину обрушившейся крышей, за которым уже давно — видимо, с самой смерти отца — никто толком-то не следил. Тео с темным эльфом, напротив, с большим интересом навестили небольшую каменную хибару, в которой Магос рос и жил, пока не покинул родные края с целью поступить на учение в Башню Слоновой Кости, чтобы стать самым великим чародеем на континенте, невзирая на запреты отца-священника и уверения матери, что, если он не вернется через год-другой, ее сердце будет разбито. Когда двое покинули дом, вернув замóк на прежнее место, Тео в руках сжимал небольшой медальон со вставленной в него миниатюрной картинкой. На ней, пожелтевшей от времени, все еще можно было разобрать простодушно улыбающееся круглое лицо темноволосого юноши, в котором теперь с трудом можно было признать бородатую нахальную физиономию великого Магоса.

Все эти месяцы Тэль-Белар в полном умиротворении блуждал по округе. И хотя он ни разу до этого не посещал Говорящий Остров, все здесь было ему знакомо: защитные символы на разрушенных фундаментах и колоннах, архитектура многих заброшенных объектов, природа и ландшафт. Все напоминало о древнем государстве тех времен, когда эльфы правили всем южным континентом. Он пробрался в эльфийскую школу магии, называемую ныне Руинами, и, за пару недель расчистив ее библиотеку от нежити, дни напролет проводил теперь, изучая древние книги. Большинство из них были сборниками эльфийских стихов и исторических поэм, но попадались и учебники по магии элементов, и даже несколько засекреченных хроник, над которыми Тэль-Белар сколько ни бился, так и не смог до конца понять их смысл: все-таки он появился на свет в роду пещерных эльфов, которые, в отличие от их потомков темных эльфов, хоть и знали общий для всех «детей Эвы» древний язык, но старались не придавать особого внимания старой истории, истории поражения своего народа, больше времени уделяя военному ремеслу, чтобы вскоре положить начало новым хроникам.

— Почему этот остров люди назвали Говорящим? — однажды спросил эльф у Магоса, когда они в очередной раз встретились в порту, чтобы обменяться новостями и планами.

— Не уверен, — маг погладил пышную спутанную бороду, — но отец рассказывал, что, когда люди только начали осваивать этот остров, их преследовали постоянные голоса.

— Голоса? — переспросил эльф.

— Да. Весь остров словно что-то шептал. Это, наверно, было весьма жутко. Говорили деревья, камни, а порой и сама земля. Священники тут же объявили эти голоса проделками демонических созданий.

— Эти голоса, представь себе, хотели вам помочь, — покачал головой эльф. — Они сообщали о лучшем времени для посева и жатвы, предупреждали об ураганах и штормах; духи стихий и до сих пор защищают остров, разве ты не чувствуешь, как магия укрывает это место от всяческих катаклизмов и невзгод?

— Как бы то ни было, — рассеянно продолжил Магос, — никто ничего здесь уже давно не слышал.

***

Тэль-Белар долго не соглашался идти в деревню, ссылаясь на то, что жители этого удаленного от большой земли острова никогда в своей жизни, вероятно, не видели живого эльфа. Он не хотел, чтобы вокруг него поднимался лишний шум, чтобы толпы бегали за ним и показывали на него пальцем, чтобы женщины, завидев его, падали в обморок, а дети испуганно кричали.

— Много на себя берешь, — ехидно усмехнулся Магос, выслушав опасения друга, — у них тут уже есть свой эльф — так что ты не станешь для них чем-то особым.

Тэль-Белар поднял изумленный взгляд на товарища, а тот, все больше расплываясь в улыбке, продолжал:

— Да не просто эльф, а темный эльф, представляешь?

Глаза Тэль-Белара округлились.

— Кто он? — хриплым голосом спросил эльф у мага.

— Не он, а она, — поправил Магос, с невероятным удовольствием наблюдая за необычной реакцией своего давнего друга на его слова. — Тео обещался показать ребятишкам на площади живого темного эльфа, то бишь тебя, а те ему и сказали, что у них тут в храме — ты представляешь?! — в храме служит темная эльфийка.

Эльф вскочил и со всех ног помчался по пыльной тропе в сторону невысоких городских ворот. Магос, даже не пытаясь догнать длинноногого лучника, важно и размеренно зашагал вслед за ним, улыбаясь во весь свой усатый рот.

— Ну, Магос, ты что-то узнал? — Тэль-Белар торопил приятеля поделиться с ним новостями.

Его самого не пустили даже на порог Храма Эйнхасад, и он уже второй час ожидал возвращения Магоса, меря шагами расстояние от прочных высоких стен до небольшого залива, на берегу которого и была выстроена деревня.

Магос довольно погладил усы и испытующе поглядел на эльфа, которого вряд ли когда-нибудь видел в подобном возбуждении:

— В храме на острове действительно служит темная эльфийка. Его Преосвященство разрешил мне с ней встретиться. Это, скажу я тебе, довольно необычная особа. Не знаю, как объяснить…

— Она тоже что-то вроде трофея? — недовольно нахмурил брови Тэль-Белар, но Магос замотал головой, успокаивая друга:

— Нет-нет, тут все совсем интересно… Впрочем, можешь сам все у нее и спросить, — произнеся это, он обернулся в сторону ворот, откуда в компании Тео выплыла стройная темная эльфийка в обворожительном белоснежном платье с золотым подолом, переливающимся на солнце, словно морская гладь на рассвете. Они шли в их направлении, о чем-то живо беседуя, и девушка поминутно широко и добродушно улыбалась своему провожатому. Когда она приблизилась, Тэль-Белар уже успел как следует ее рассмотреть и мысленно согласился со словами Магоса, что эта особа весьма и весьма необычна.

Внешне она очень даже была похожа на обыкновенную темную эльфийку, разве что ее кожа была немного темнее, чем у других, и даже отливала синевой. Ростом она была на голову ниже Тэль-Белара, чуть выше Тео и гораздо выше Магоса, который за последнее время умудрился стать самым низким в своей компании и рос теперь, в отличие от молодого Тео, больше вширь, чем вверх. Волосы эльфийки, абсолютно белые, были заплетены в длинную, до пояса, толстую косу. Но лучника поразили ее глаза: большие, голубые, широкораскрытые, они рассматривали эльфа, и в них читалось такое искреннее любопытство, что в тот миг девушка напоминала ему выражением своего лица скорее Тео, чем любого эльфа в мире. Наконецона, немного смущенная таким количеством внимания, поприветствовала темного собрата и протянула ему руку. Тэль-Белар аккуратно пожал ее хрупкую ладонь, и она, вежливо улыбнувшись, тут же предложила всем троим прогуляться до небольшой буковой рощицы по дороге в магическую школу, где они смогут спокойно побеседовать.

Спустя десять минут они уже сидели в тени широкораскинувшейся кроны старого дерева, и девушка, которую звали Аделаида, насколько могла, удовлетворяла любопытство троицы.

— Так ты говоришь, твоя мать была человеком? — до сих пор не веря в это, переспросил в очередной раз Тэль-Белар.

Девушка кивнула.

— И ты никогда не знала своего отца, — сочувственно произнес Тео.

— Нет. И знать не хочу, — гордо заявила эльфийка-полукровка. — Он бросил мою мать еще до моего появления на свет, и мама всегда мне рассказывала, что он был очень жестоким и бесчестным, и просила меня никогда не искать встреч с ним.

— И ты осталась жить здесь, на острове… — протянул Тэль-Белар. — Но как ты оказалась в храме?

— Я просто пошла по стопам моей матери… Она была клириком.

— И это платье? — Магос никак не мог оторвать глаз от расшитого золотыми нитями наряда обычной монахини.

— Это мамин наряд… Мне он немного маловат в груди и, пожалуй, коротковат… — начала Аделаида, разглаживая складки на подоле.

Магос заверил, что с виду оно сидит идеально.

— Когда оно на мне, — продолжала темная эльфийка, — я словно бы чувствую некую связь с мамойи знаю, что я все делаю правильно.

— Это платье очень тонкой работы гномьих мастеров, — вслух задумался Магос, — где твоя мать раздобыла его?

— Мама не любила рассказывать о своей молодости, но я знаю, что она некоторое время служила на севере, в Орене.

— И как же вышло так… Как получилось… — пытался задать свой вопрос Тэль-Белар, стараясь подобрать слова поделикатнее, но девушка, нахмурившись, сама это сделала.

— Вы хотите спросить, какполучилась я?

Эльф смущенно кивнул.

— Во время самого первого нашествия армии короля Юстава, еще до образования единого королевства на юге, Орен был единственной силой, что стояла между войском северян и южными землями. Тогда-то мама и познакомилась с отцом и, по глупости влюбившись, бросила все и перешла на сторону врага… а он отплатил ей предательством. Мою мать прокляли, казнили бы, если бы она не бежала на самый край мира, на свой родной остров. Но и здесь от нее все отвернулись, и она до самой смерти была обречена на одинокую жизнь отшельника, да еще и с ребенком на руках. Меня бы, наверное, постигла та же участь, если бы за меня не заступился Великий Магистр Галлинт…

— Галлинт, — с удивлением повторил Магос и, заметив вопросительные взгляды товарищей, пояснил: — Магистр Галлинт — руководитель магической школы здесь, на острове, поставленный на эту должность самим Айнховентом.

— Тем таинственным могущественным чародеем, которого никто никогда не видел? — шепотом уточнил Теодор.

Магос кивнул.

— Интересно, почему Галлинт так великодушно с тобой поступил?

— Не уверена, — развела Аделаида руками, — но он всегда был очень добр ко мне, и некоторое время я жила при магической школе и была допущена в тренировочные залы и даже библиотеку.

— Но почему ты пошла учиться на клирика? Почему не стала изучать магию элементов или военное ремесло?

— Но ведь моя мать была клириком…

Магос фыркнул, заявив, что и его отец был служителем церкви, и если бы он пошел по его стопам, то не стал бы великим магом и путешественником, а прозябал бы сейчас в храме или в тылу военных действий.

Представив Магоса в рясе, заботящегося об умирающих страдальцах, Теодор чуть не покатился со смеху, и даже Тэль-Белар украдкой улыбнулся.

Аделаида тем временем пояснила, что ее занятия целительством были наказом самого магистра Галлинта: именно он, обучив ее первым магическим премудростям, направил девушку на службу в Храм Эйнхасад к первосвященнику Баэтину.

— Старик был простым послушником во времена моей молодости, а теперь читает проповеди в расшитой золотом рясе, — ухмыльнулся Магос. — Он человек весьма специфических моральных принципов — догматичный и непреклонный. Как же Баэтин позволил темной эльфийке учиться, а потом и служить в Храме Богини Света? — подивился он.

— О, — подтвердила Аделаида, — Его Преосвященство был в бешенстве. Он долго и не позволял. Но магистр Галлинт был весьма убедителен и настойчив, и скоро Баэтин сказал, что разрешит мне остаться при храме, если хоть один мастер возьмется добровольно меня обучать. И тогда вызвался мастер Йохейнс — молодой, но весьма способный проповедник. Именно он обучил меня большинству целительных премудростей.

— Я всегда мечтал иметь собственного проповедника на корабле. Это сделало бы наши миссии в разы успешнее, — мечтательно заявил Магос.

— Но ни один служитель церкви никогда не согласится примкнуть к шайке преследуемых государством наемников, ведь это грозит чуть ли не отлучением, а то и обвинением в ереси… — сухо подхватил Тэль-Белар.

— Это только если его поймают, — усмехнулся маг.

Огоньки внезапно сверкнули в глазах Аделаиды, но она тут же неуверенно опустила взор:

— У меня, честно говоря, весьма мало опыта… — прошептала она. — Да, иногда я составляю компанию исследователям острова, лечу крестьян и скот, также помогаю содержать в чистоте алтари и библиотеки…

Магос и Тэль-Белар переглянулись.

— Слушай, — перебил ее маг, — а ты сама хотела бы посмотреть мир, увидеть что-токроме своего островка, овладеть новыми знаниями, наконец?

Аделаида вся сияла, хоть и не говорила долгое время ни слова. А Магос продолжал:

— Заработала бы деньжат, прикупила бы себе хороший меч.

— У меня уже есть меч, — отозвалась Аделаида, — мамина Слеза Волшебницы. Все говорят, что это очень хороший меч…

— Слеза? Ты шутишь? — ошеломленный маг обернулся к товарищам. — Это меч, созданный из прочнейшего мифрилового сплава, покрытый тончайшим слоем расплавленного аквамарина и зачарованный силой энрии, одного из самых прочных минералов на свете.

Аделаида кивнула головой.

— Послушай, Аделаида, — очень серьезным тоном обратился Магос к эльфийке. — На самом делея мало что могу предложить тебе, кроме одной пятой доли от выручки со всех наших предприятий. Но ты сможешь немного сменить обстановку, и хороший проповедник нам бы очень пригодился.

— Я очень тронута вашим предложением, — ответила вдруг девушка и запнулась, — но я не… я не проповедник.

Поймав удивленные взгляды мужчин, она пояснила:

— Я епископ[1].

Рты Магоса и Тео широко раскрылись, а темный эльф вопросительно посмотрел на чародея.

— Как же так? — наконец выдавил из себя Магос.

— Моя мать была епископом… Я не сказала, да?

— Ты умеешь воскрешать умерших? — в лоб спросил ее Магос.

— Могу немного… — замявшись, ответила эльфийка, но тут же пояснила, чтобы не вводить никого в заблуждение: — Я могу воскресить птицу, мелкое животное, один раз я даже вернула к жизни барашка, но, поймите меня правильно, я не могу ручаться, что мне удастся воскресить кого-то из вас.

— А ты когда-нибудь пробовала воскрешать людей? — спросил сидевший до этого смирно Тео.

— Пробовала, в том-то и дело. Несколько раз у меня ничего не вышло, а однажды у меня получилось воскресить одного утонувшего мальчишку, но… после этого он прожил еще всего лишь несколько дней: его душа так и не смогла полностью вернуться в тело…

Девушка помрачнела, а Магос разочаровано вздохнул.

— Ну, хоть я и не знаю защитные заклинания и не умею толком воскрешать, зато лечу я просто превосходно, — начала оправдываться эльфийка, — я лечу почти любые недуги: яды, болезни, переломы, порезы. Я умею снимать паралич. А еще… — девушка сделала паузу и обвела глазами сидящих вокруг нее на траве мужчин, а затем с улыбкой объявила. — Еще я с легкостью умею избавляться от нежити.

***

Пару недель спустя

Быстроходная двухмачтовая шхуна на всех парах неслась мимо восточного побережья континента.

Магос, Тэль-Белар и Теодор сидели на освещенной лунным светом палубе и о чем-то оживленно спорили. Аделаида стояла на носу рядом с капитаном, наслаждаясь охватывающими ее с ног до головы порывами теплого летнего ветра.

— Нет, нет и снова нет, — сурово произнес эльф, — Остров Дьявола — это не то место, куда нам следует плыть.

— Это именно то место, куда мы направляемся. Оно просто кишит мертвяками и, — Магос понизил тон, — несметными сокровищами.

— Я знаю одно, — Тэль-Белар стоял на своем, — от места, где обитает Закен, следует держаться как можно дальше.

— Закен, Закен… Да кто вообще этот Закен, которого ты так боишься?

— Закен был пиратом, очень давно, еще во времена союза людей и эльфов. Он со своей группой отделился от клана людей и начал промышлять разбоями и грабежами. От него никому не было покоя: он грабил и чужих, и своих…

— Это было когда? — уставился Магос на эльфа и, немного поразмыслив, сам же ответил: — Так… Союз эльфов и людей, задолго до Великой Войны[2], это будет… более четырехсот лет назад?! Так вы что ж, добренькие эльфы, и его наделили бессмертием?

— Нет, — покачал головой лучник. — Напротив, король эльфов Адлар тогда послал отряд, чтобы уничтожить пирата и вернуть покой в южное море.

Магос и Тео ждали продолжения.

— Говорят, там вмешался некий темный колдун, некромант… Он-то и воскресил Закена, — окончил свой рассказ Тэль-Белар.

— Так или иначе, — помотал головой маг, скрестив руки на груди, — никто уже давно ничего не слышал ни о каком Закене. Зато слухи о несметных сокровищах, охраняемых кучкой мертвецов, расползлись по всему свету. И не будь я великий Магос, если мы упустим такой шанс разбогатеть. Мои огненные заклинания прекрасно уничтожают мертвецов, а теперь с нами еще и епископ, который одной молитвой может отправить на небеса сразу десятки этих несчастных страдальцев.

— Эх, не о страдальцах ты печешься, — поморщился темный эльф. — И то, что эта девочка уничтожила несколько скелетов у входа в руины, совсем не значит, что она не растеряется, попав в самую гущу битвы с сотней этих созданий.

— Этой девочке, как ты выразился, уже под сорок, — с усмешкой выговорил Магос.

— Да ну? — только и смог выпалить Тео, взглянув на приближающуюся к ним хрупкую фигуру эльфийки.

— Она мне сама сказала, — подтвердил Магос.

— Сорок лет для эльфа — что для вас ранняя юность, — пояснил Тэль-Белар.

Меж тем Аделаида приблизилась к компании и прервала их спор, заявив, что они с капитаном обсуждали планы на жизнь и делились мечтами.

— Наш Накиб умеет говорить? — искренне удивился Тео.

— Вот это да! — воскликнул в свою очередь Магос, привставая и предлагая даме стул. — Тебе удалось разговорить старого капитана?

Аделаида присела на край, кивком поблагодарила мага и лукаво заметила, что смогла выведать самые его сокровенные тайны.

— Ну-ка, ну-ка… — Магос в нетерпении потер ладони.

— Да нет же, — рассмеялась девушка, — мы просто говорили о своих самых сокровенных желаниях. И Накиб сказал, что ему осталось накопить еще немного денег, и тогда он сможет вернуться домой, в Грасию, чтобы безбедно доживать на родине свой век. Там у него есть брат и даже племянники… Вы знали?

Магос покачал головой, нахмурив брови, и стал что-то подсчитывать в уме.

— Ну а ты? — спросил оживившийся Теодор. — О чем ты сама-то мечтаешь, Ада?

— Я? — девушка откинулась на стуле и задумчиво произнесла. — Я хочу увидеть весь мир, хочу побывать в каждом его уголочке, и тогда, на старости лет, я, возможно, сяду за душераздирающие и захватывающие мемуары.

— Ну, учитывая, что мы разыскиваемся в доброй половине королевства, тебе это не скоро удастся, — выпалил Тео, желая пошутить, но Магос пнул его под столом так сильно, что юноша тут же начал рассказывать о своем сокровенном желании.

— Что касается меня, — важно произнес юноша, — то я хочу стать знаменитым, как Магос.

Тэль-Белар ухмыльнулся, а Магос потрогал лоб юноши.

— Милый Тео, чтобы стать знаменитым, тебе нужно было всего-навсего пойти в менестрели к какому-нибудь лорду. Любой, кто слышал, как ты поешь, скажет, что лучшего голоса он в жизни не встречал. А вот быть знаменитым и скрываться, опасаясь быть повешенным или четвертованным…

— Или сожженным заживо, — продолжая улыбаться, добавил Тэль-Белар.

— Ну, я не это имел в виду, — принялся объяснять Теодор. — Я просто очень хочу стать частью истории, как король Рауль, или сэр Сэдрик, или Эрик Родемаи, или Коллин Уиндавуд, или… — юноша мог бы продолжать и продолжать, но Тэль-Белар снова перебил его, заявив, что в таком случае парень связался не с той компанией.

Магос был готов начать очередной спор, когда Аделаида вернула разговор в изначальное русло, обратившись к темному лучнику:

— Ну а ты, Тэль-Белар, какое твое самое большое желание в жизни?

Эльф нахмурился и сказал, что у него совсем нет никаких желаний.

— Так не бывает, — удивилась эльфийка. — Представь, что боги смогли бы исполнить одну твою просьбу. Чего бы ты пожелал тогда?

Эльф помотал головой, потом в задумчивости посмотрел на звездное небо и прошептал, что он бы попросил, чтобы покой воцарился во всем мире.

— Да ну тебя, — возмутился Магос, — какой же тогда смысл будет в жизни: без драмы, трагедии, без ее самых глубинных переживаний?

— Тогда ты сам поделись, Магос, о великий, — обратился эльф к другу, — что же хочет такой всемогущий чародей, как ты?

Магос усмехнулся в усы.

— Да у меня уже все есть… — внезапно произнес он. — У меня есть эта посудина, на которой я могу плыть, куда пожелаю, и ни от кого не зависеть — ну, кроме капитана, конечно… У меня есть друг, на которого я могу положиться, — Магос похлопал Тео по плечу. — Есть милая дама под боком, — он подмигнул смутившейся эльфийке. — И конечно, у меня есть ты, Белар, что бы это ни значило.

Друзья рассмеялись, но Магос продолжил шепотом:

— И единственное мое желание теперь, — все прислушались, но вдруг, ни с того ни с сего стукнув кулаком по столу, маг проорал, словно бы обращаясь ко всем богам разом, — раздобыть эту чертову Робу Кошмаров!

— Магос! — вскричал изумленный Тэль-Белар. — Ты говорил мне о ней, еще когда мы с тобой только познакомились…

— Да! — подтвердил Магос. — И да! Я до сих пор хожу в этих обносках. Я так и не получил тогда тот рецепт у шамана. Но я узнал, что орки раздобыли его в Лесу Мертвых.

— В том, что находится за Руном? — уточнил лучник.

Магос кивнул.

— С тех пор я надеялся взять работенку в столице Элмора, чтобы постепенно начать поиски. Но, к сожалению, мой план провалился.

Тэль-Белар виновато посмотрел на Магоса:

— Прости, я и не знал, что…

— Ну да ладно, — перебил неунывающий маг. — Вот натренируем нашу красавицу на скелетах и зомби, а там уж найдем способ навести шороху в этом лесу мертвецов.

Эльфийка согласно кивнула, Тео потер руки, а лучник долго что-то обдумывал и затем резко выскочил из-за привинченного к палубе деревянного круглого стола, сбегал в трюм и снова появился минуту спустя, неся в руках свой потрепанный временем заплечный мешок. Недолго покопавшись в нем, он вынул небольшой фиолетовый свиток с изображенными на нем непонятными символами и рисунками.

При виде свитка глаза Магоса сначала радостно засверкали, потом он сердито сдвинул брови и полными ненависти глазами посмотрел на эльфа. Волосы на его голове, казалось, встали дыбом, а борода неистово затряслась.

Тео пригнулся, пытаясь увлечь за собой Аделаиду, чтобы не мешать разборкам двух лучших друзей, но девушка весьма заинтересованно наблюдала за разыгрывавшейся перед ней сценой.

— Все это время рецепт был у тебя? — прорычал Магос, сжимая свои тяжелые, как гири, кулаки.

— Если честно, я уже и позабыл про него, пока ты сегодня вновь о нем не заикнулся, — невинно развел руками эльф.

— Говоришь, забыл? Так я и поверю, что ты, живущее веками демоническое отродье, способен хоть что-то забыть!

Магос выхватил свиток из рук Тэль-Белара и, осмотрев его со всех сторон, весь обмяк, прижав бумажку к груди.

— Нет, ну смотри, что ты наделал, — запричитал маг, — я даже не могу на тебя сердиться… — и следующее, что сделал Магос, — крепко обнял высокую фигуру эльфа.

— Но как ты достал его, ты, пройдоха? — здоровяк полными изумления глазами уставился на эльфа.

— Ты тогда сказал, что получить этот рецепт нереально, — начал тот свои объяснения, — что нельзя просто так одному пойти в Пещеру Дракона и достать рог демона. Ну и мне тогда просто очень захотелось проверить, так ли это на самом деле.

— И тыправдадостал рог карика?

— Да. Я, не поднимая шума, прошел пещеру почти до конца, и там было много этих демонов: гигантских, уродливых. Связываться с такой толпой я не видел возможности, поэтому потихоньку выманил одного из них, самого мелкого, кое-как убил его и срезал рог. Но самым трудным было дотащить этот исполинских размеров рог до города и остаться незамеченным. Но, как видишь, у меня все получилось.

— Но как ты смог достать рог, не связываясь со всеми демонами и монстрами пещеры? — спросил изумленный Тео. — Не мог же ты один, даже при всех твоих способностях, уничтожить столько врагов…

— Поверь, Тео, мне и не пришлось почти никого уничтожать… Есть одно темное умение, которое позволяет становиться практически незаметным.

Магос недоверчиво покачал головой.

— Ну, смотри, — прошептал Тэль-Белар и в тот же миг расплылся в ночном тумане.

Тео, присвистнув, принялся осматривать все уголки на палубе. Магос зажег керосиновую лампу и присоединился к юноше, но тут же оба, обернувшись на смеющийся голос Аделаиды, заметили, что Тэль-Белар стоит рядом с ней.

— Ах ты, пес! — вскричал ошеломленный Магос. — Так ты, значит, можешь запросто пойти и стащить все, что твоей душе угодно… Тогда зачем вообще все это? Работа? Сделки?

— Я никогда не стану использовать это умение кому-либо во вред, — сурово произнес эльф.

— А меня, меня ты можешь такому обучить? — Тео, не обращая внимания на ворчание мага, смотрел на эльфа полными надежд и восторга глазами.

— Боюсь, мой друг, что нужно было родиться эльфом, чтобы иметь возможность овладеть этим, достаточно сложным, приемом.

— А меня? — вдруг раздался мелодичный голос эльфийки — полукровки.

Тэль-Белар призадумался:

— Теоретическиты способна изучить любое умение, доступное нашей расе, но превращение в тень — это фокус, требующий серьезной подготовки, и даже через годы тренировок я не берусь ручаться, что у тебя что-то да выйдет.

Тео понуро повесил голову, а потом, достав из-за пазухи свой ножик, который всегда носил при себе, но толком и не умел им пользоваться, швырнул его на деревянный пол.

— Ребята в Глудио были правы: я ни на что не гожусь. И этот нож, он бесполезен, — разочарованно произнес юноша.

Тэль-Белар осторожно подобрал с палубы мифриловый ножик и внимательно осмотрел его.

— Давненько я не брал в руки кинжал, — пробормотал он про себя и затем обратился к любовнорассматривающему своей рецепт Магосу: — Магос, друг, а ну-ка попытайся напасть на меня.

— А? Что? — не сразу понял Магос просьбу эльфа.

— Ну, атакуй меня любой своей магией.

— Ты совсем с ума сошел? Я, конечно, мечтаю тебе навалять уже давно, но расстреливать огнем безоружного…

Эльф крепко сжал в правой ладони рукоятку небольшого кинжала.

— Просто пусти в меня шар, давай, — повторил эльф.

Маг, убрав свиток за пазуху, театрально поплевал на ладони, потер их, затем достал из ножен свой меч и начал концентрировать огненный сгусток перед собой. Тут эльф нарисовал кинжалом в воздухе какой-то символ, и Магос застыл на местекак вкопанный; огненный шар растворился в воздухе, и через секунду маг потряс в изумлении головой.

— Что, что случилось? Ты что это такое сейчас сделал? — набросился он на темного эльфа и взмахнул руками, чтобы усыпить того, но тут же снова растерянно замотал головой, а эльф уже был за его спиной, прижимая острие кинжала к самой шее ошеломленного мага.

Эльф убрал руку и, добродушно улыбнувшись огненному чародею, обратился к Тео:

— Видимо, пора исполнить обещание великого Магоса и обучить-таки тебя нескольким трюкам.

Лицо юноши сверкало, сияла и совершенно обвороженная новыми знакомыми эльфийка. Магос одобрительно кивнул головой:

— Хорошо, ребята, мы сделаем привал в Иннадриле, и я дам вам месяц на тренировку, а затем мы наведаемся на Остров Дьявола, идет?

Все дружно поддержали его идею.

Вдруг черные грозовые тучи заволокли небо, и без всякого предупреждения на шхуну обрушились тяжелые потоки воды.

— Все в трюм, — послышался в суматохе голос мага, но тут странная красная молния пробежала по небосводу, словно бы разделив его на две части, и в самом его центре, прямо над головами напуганных столь резким изменением погоды существ восточного континента, вспыхнула ярко-красная луна.

Магос, Аделаида, Теодор, капитан и скулящие матросы-гноллы, в недоумении раскрыв рты, наблюдали за сияющим на небе незнакомым светилом. Тэль-Белар в ужасе пробормотал про себя «Шилен», и тут же все небо охватила яркая алая вспышка, и огромная волна набросилась на беспомощно колыхающуюся посреди бескрайнего моря шхуну и увлекла ее за собой в сторону угрожающечернеющей вдали полоски суши.

____________________

[1] Епископ — один из высших церковных санов, в который посвящаются личности, наделенные недюжинными магическими способностями к исцелению живых и отпеванию мертвых.

[2] Великая Война людей и эльфов случилась в начале XVII века и, продлившись два десятилетия, окончилась победой людей и основанием Великой Империи, первым императором которой стал лидер людей Шунайман.

ГЛАВА 5. СЛАВНЫЕ ВРЕМЕНА

***

1909 год, полгода спустя,

город Хейн

— Мы пережили кораблекрушение, сезон дождей, несколько месяцев без работы, ночевки в грязных клоповниках и на пустынных клочках суши, смерть короля Трабиса, коронование мальчишки Амадео, и теперь эта очередная война с Севером. И надо же нам было попасться из-за глупого любопытства безмозглой дамочки, — Магос орал, в бешенстве ходя из угла в угол своей небольшой, как клетушка, камеры.

— Эй! Ну не надо так грубо! — послышался из-за стены глухой голос Тео.

— Простите! Я уже извинилась, — донесся тихий голосок Аделаиды из противоположного угла, — но я же не просила никого идти за мной. Я просто хотела посмотреть город.

— Она просто хотела посмотреть город, — сухо передразнил ее Магос, — приказ был какой? Ждать на корабле! А ты, Тео, зачем ты вообще за ней поперся?

— Магос! — сурово проговорил Теодор, за последнее время научившийся возражать своему попечителю. — Вообще-то нас поймали из-за тебя. Ведь никто не разыскивал нас с Адой, зато тебя сразу приметили твои бывшие знакомые…

— Нас поймали из-за того, что кто-то не умеет работать в команде и подчиняться приказам, — Магос стоял на своем, не желая признавать своей вины.

— Уже не важно, из-за кого мы тут торчим, — внезапно перебил мужчин раздраженный голос темной эльфийки. Как только воцарилась полная тишина, она продолжила говорить: — Теперь важно лишь, как нам отсюда выбраться… У вас тоже забрали оружие?

— Угу, — послышалось сразу с двух сторон.

— Ясно… Магос, а ты не можешь наколдовать что-то?.. — протянула Аделаида.

— Наколдовать? — Магос рассердился не на шутку. — Дорогуша, без своего меча я могу лишь дать кому-нибудь прикурить, и то не с первого раза.

— Я могла бы попробовать усыпить охранника, — предположила Ада.

— И в чем смысл? Ключи-то все равно хранятся у капитана Госты, — угрюмо буркнул Магос.

— О! Ты знаешь его по имени! — удивилась Аделаида.

— Да. И, к сожалению, знаю, какой он неподкупный и суровый тип.

На время все затихли.

— Вот что толку во всех этих трюках, если ты не можешь сбежать из-под стражи… — вздохнул Тео.

Последние месяцы парень много тренировался с Тэль-Беларом: научился бить кинжалом прицельно и атаковать со спины, стал более ловким, быстрым и вертким. Темный эльф обучал Аделаиду наравне с Теодором, и хоть обычные боевые удары выходили у нее заметно хуже и слабее, чем у юноши, который крепчал от месяца к месяцу, но лучник с удивлением отмечал про себя, что все темные заклинания даются ей с необычайной легкостью. Она освоила превращение в тень за пару месяцев, что обычно требовало нескольких лет подготовки. Однажды она пожаловалась, что это умение отнимает у нее много сил, и потом у нее голова долгое время идет кругом. Тэль-Белар лишь, недоумевая, заметил, что обычные эльфы могут впасть и в транс, и в паралич, если вовремя не выйдут из этого измененного состояния.

— Она не простая эльфийка, — заметил Тэль-Белар, однажды оставшись наедине с Магосом.

— Я это уже понял. Она темная эльфийка, которая убивает мертвяков и лечит, как первоклассный священник.

— Дело не только в этом, — покачал головой темный эльф. — Я сразу, как ее увидел, почувствовал, что она отличается от остальных. Ее кожа… Такой синий оттенок встречался лишь в одном роду темных эльфов со времен их изгнания — в роду оракулов и жрецов, наследников великой Кальтры.

— Думаешь, ее отец… — Магос вопросительно посмотрел на Тэль-Белара.

— Не знаю. Но сегодня она, сильно испугавшись атаковавшего ее крокодила, вместо того, чтобы залечить рану, использовала вампиризм[1]…

— Ну, так это обычное умение для вашего брата.

— Да. Но я ее этому не учил. И она, казалось, сама этого от себя не ожидала и даже слегка испугалась.

— Ты и сам полон сюрпризов, — Магос, нахмурив брови, посмотрел на темного друга, обучавшего его команду бою с кинжалом. — Ты, как оказалось, не просто стрелок, ты еще и ассасин[2], и я бы поверил, что ты настолько продвинут, что освоил в совершенстве сразу две боевые специальности, что уже необычайная редкость, но я знал темных эльфов, и еще больше я знал светлых эльфов, и готов отдать на отсечение руку, что темный ассасин не умеет петлять.

Эльф с удивлением взглянул на прозорливого мага.

— Темные эльфы, — продолжал тот, сверля собеседника глазами, — вышедшие из узких пространств пещер, совершенно прямолинейны в бою, если не скрываются под покровом ночи, но ты — ты рос на равнине… Ты не жил в пещерах десятки лет. Я частенько наблюдал за тобой во время охоты и все больше понимал, что и ты не простой темный эльф.

— Магос. Один раз ты пообещал мне не копаться в моем прошлом… — начал было Тэль-Белар, но чародей грозно перебил его, заявив, что он обязан знать, какими умениями и навыками обладает его команда, чтобы правильнее выстраивать боевую тактику.

— Поэтому, — жестко обратился Магос к эльфу, — ответь мне честно… Ты же не просто ассасин?

— Нет, — сказал эльф. — Ассасином и лучником я стал потом… До этого я, как и моя мать, был следопытом[3].

Маг задумчиво почесал бороду и затем шепотом заявил, что это невозможно.

— Темным эльфам навсегда был закрыт доступ к светлоэльфийским магии и умениям. Это вето было наложено на них самой богиней Эвой и Деревом-Матерью[4]. Так, и светлые эльфы никогда не смогут познать темные заклятья…

— … которые колдун Даспарион[5] передал иерарху пещерных эльфов… — закончил Тэль-Белар мысль мага.

— Тогдакак… — заикнулся было в растерянности маг.

— Понятия не имею, — прервал его размышления Тэль-Белар. — Скажу тебе только одно, но пусть это навсегда останется между нами…

Магос кивнул.

— Многие десятилетия раскаяния, как мне кажется, помогли мне вспомнить все, что я знал до того, как стал темным эльфом.

— То естьты хочешь сказать, что раньше ты был светлым? — спросил Магос, но, заметив, что эльф помрачнел, лишь пробормотал, что это его не касается.

Тэль-Белар кивнул. Но Магос, поначалу успокоившийся, тут же воскликнул:

— Но получается, ты все это время мог лечить?!

***

Прошли два долгих дня, но никто так и не пришел проведать пленников.

— Думаешь, эти эльфы решили заморить нас голодом? — спросил Тео Магоса.

— Понятия не имею, но что-то происходит там, наверху… — задумчиво отозвался маг, крутя перед собой в воздухе круглый огонек, от чего лицо его проявлялось в темноте подвала едва различимым бледным пятном.

— Я согласна с Магосом, — отозвалась Аделаида, — я слышала шум и суетливый топот сотни ног.

— Надо выбираться, — пробурчал маг.

— Но как? — равнодушно спросил Тео.

— Тэль-Белар. Он не оставит нас гнить здесь. Скоро он нас отсюда вытащит, — уверенно заявила девушка.

— Или он решит, что так нам, мерзавцам, и надо, — пробурчал снова маг, но тут же ехидно обратился к Аделаиде: — Но тебя-то он точно должен спасти.

— Почему? Почему он должен спасти Аду? — возмутился Теодор. — Он знает-то ее всего пару месяцев, а мы с ним работаем уже много лет.

— Ты не знаешь, мальчик, что с мужчиной может сделать симпатичная дамочка.

— Какого черта ты мелешь? — раздался из глубины темного подземелья сердитый голос эльфийки. — Если Белар и придет за нами, то это будет исключительно твоя, Магос, заслуга. Тыединственный, кого он хоть как-то слушает и с кем вообще разговаривает.

— Да… — протянул Тео. — Мы совсем ничего о нем не знаем.

— Думаешь, я не вижу, какие у вас с ним отношения? — продолжал наступать Магос на темную эльфийку. — Это и неудивительно: он давно не видел своих, и вообще…

— Какие у нас с ним отношения?! — возмущенно повторила Аделаида. — Да будет тебе известно, что у нас вообще нет никаких отношений. Он пару раз показал мне свои трюки и, как только убедился, что я их освоила, тут же вновь от меня отстранился, словно бы мы и не были в одной команде.

В голосе эльфийки звучали нотки обиды, и Магос почти поверил, что между его приятелем и девушкой ничего нет. Но он не мог до конца это принять, ведь единственной причиной, почему эльфийка не отвечала на его ухаживания, он считал ее связь с лучником. Теперь же он был в полном замешательстве, так как ему на ум не могло прийти, что, вероятно, он, симпатичный мужчина и первоклассный маг, мог просто не быть в ее вкусе.

Что до Тео, он смотрел на Аделаидукак на идола, относясь к ней скорее как к матери, чем как к объекту вожделения. Он часто приходил к ней за советом, когда у него было тяжко на сердце, рассказывал ей о прекрасном ангеле из детских сновидений и делился мечтами стать великим воином. Ада, как он ее называл, всегда охотно выслушивала его и уверяла, что все возможно, если сильно чего-то желать.

Теперь Магос чувствовал, что он просто не может всецело полагаться на Тэль-Белара, что он должен быть способен сам выпутаться из любой, в том числе и этой, глупой истории.

— Ребятушки мои, значит, так… — начал он, погасив огонек и обратившись к своим товарищам решительным голосом. — Скорее всего, Юстав уже давно захватил королевство, ведь даю сто к одному, что мальчишка Амадео не смог ничего противопоставить очередному нашествию северян. И скорее всего, корабли противника в эту самую минуту, пока мы тут торчим, уже вошли в порт Хейна и берут город под свой контроль. Так вот, когда люди Юстава спустятся сюда, я предлагаю заверить их, что мы воюем на стороне Севераи поэтому содержимся здесь как особо опасные преступники, и когда нас освободят, мы уже сориентируемся, что делать дальше.

— Я все же думаю, что ждать Белара… — начала Аделаида, но Магос ее сурово перебил:

— Если я прав, то Белар тут же и скрылся в неизвестном направлении, а Накиб живенько найдет себе работенку на стороне ван Хальтеров — не из большой же преданности он нас все это время терпит…

Магос был готов и дальше развивать свой хитрый план, но шум бряцающего металла послышался вдалеке. Он все приближался, и скоро между их клеток уже стоял высокий воин, весь запечатанный в латные доспехи от макушки до стоп. Еще два меченосца тут же вышли из тени и встали с каждой стороны от него. Свет факелов сначала ослепил долгое время сидевших в кромешной тьме заключенных. Наконец Магос, прищурившись, радостно обратился к светившему ему в лицо рыцарю.

— Капитан Госта собственной персоной. Пришли лично услышать отзывы о содержании заключенных в вашей прекрасной тюрьме? Ну что ж, нам не на что жаловаться, помимо того, что нас еще ни разу не покормили и не выдвинули нам никаких обвинений. А что до вони, — лохматый здоровяк перешел на шепот, — бывало и похуже. Хотя перед дамой мне за такой запашок было бы весьма неудобно.

— Магос. Я мог бы представить тебе обвинения, но их пришлось бы зачитывать целый день. А временем я ограничен, — сухо ответил капитан охраны. — Нас атаковали. Внезапно и многочисленными силами, — выпалил он.

— Так я и знал, — поморщился Магос, — быстро же этот юнец, этот Амадео, лишился королевства, что было так многообещающе создано его великим родственничком, королем Раулем.

— Да будет тебе известно: Его Величество Король Амадео Кадмус разбил в пух и прах войска ван Хальтера, а сам король Юстав погиб, пытаясь бежать с поля битвы, — также сухо сообщил охранник.

— Не может быть, — только и вырвалось у Магоса, — но тогдакто…

Капитан Госта не заставил его долго размышлять:

— На нас напали войска Грасии из-за моря.

— Грасия? Западный континент? — изумился Тео.

Капитан кивнул.

— Все полагали, что Грасия лежит в руинах. Но, как оказалось, нашелся тот, кто объединил все регионы Грасии. Некий Парис из Бехейма создал по истине могущественную армию. Их флот просто бесчислен, и войска Грасии все продолжают и продолжают высаживаться на наше восточное побережье. Король направил на оборону Глудио чуть ли не полкоролевства, но этого все равно недостаточно. Поэтому Его Величество объявил, что дарует помилование всем осужденным, кто встанет на защиту Адена от вторжения врага.

— Это же хорошая новость? — Тео, закивав головой, посмотрел на Аделаиду, а затем повернулся к Магосу, но суровый вид того заставил его радость сойти на нет.

— Стать пушечным мясом?! — внезапно прокричал Магос, а после залился злорадным хохотом. — Ну уж дудки! Благодарим покорно за оказанную честь, но мы предпочитаем переждать очередной конфликт здесь, в этом милом уютном подземелье. Если бы еще кто-то позаботился об обеспечении нас провиантом, то я бы, несомненно, решил, что нам повезло попасться вам, дорогой друг, в лапы.

Начальник стражи молча смотрел на Магоса, пока тот пытливо всматривался в глаза старого вояки, ожидая, каков будет следующий ход капитана.

Но тут высокая фигура Тэль-Белара выплыла из-за спин охранников.

— Ну, я почти угадал твою, Магос, реакцию на предложение этого любезного господина и согласился за всю нашу компанию помочь защищать королевство от внезапного вторжения войска из-за моря, — ровно промолвил он.

— Да как ты вообще мог подумать, что я способен на такое согласиться? — размахивая руками, Магос продолжал отчитывать старого друга, пока шхуна медленно отплывала из окруженной высокими холмами бухты, в которой, защищенный от всех напастей, располагался чудный город Хейн, и направлялась вдоль всего южного побережья королевства в сторону порта деревушки Глудин.

— Не волнуйся, Магос: не станешь ты пушечным мясом и не будешь бесславно гнить в земле провинции… — успокаивал его Тэль-Белар. — Я договорился обо всем с начальником Гостой. «Гирахарса» заявлена мирным судном, оказывающим гуманитарную помощь. Капитан Накиб ни в какую бы не согласился воевать против своих же земляков. А так, узнав, что мы имеем на борту епископа, нам дали задание возить медикаменты и продовольствие на север и обратно, попутно помогая раненым на судах Адена и Элмора.

— Элмора? — Магос ошеломленно взглянул на эльфа. — Ты же не скажешь мне, что шестнадцатилетний парнишка не только отразил удар северян, но и за пару недель подчинил себе весь Элмор?!

— Нет, — помотал головой Тэль-Белар, — но этот, как ты его называешь, парнишка был настолько убедителен, что заключил мирный договор с самим Астеаром ван Хальтером, единственным сыном погибшего короля Юстава и законным наследником северного трона. Так что теперь это война двух континентов.

— А я буду учиться воскрешать! — радостно ворвалась в разговор Аделаида.

Эльф лишь, нахмурившись, кивнул и произнес:

— Благоучебного материала у тебя теперь будет предостаточно.

***

Год 1910, полгода спустя,

деревня Бернис, территория Глудио

— Все-такинадо было взять с собой Аду, — посетовал Тео, осматривая раненых, что не смогли уехать с последним караваном.

— У нее и в лагере беженцев работы невпроворот. С войском лорда прибыли несколько клириков, и еще у них тут естьвродеместный старикашка-епископ, — огрызнулся Магос, — и вообще, мы сюда не за тем пришли, — он злобно посмотрел на Тэль-Белара.

— Я не просил вас идти со мной, — отозвался темный эльф, понимая, что укоризненный взгляд был брошен именно в его сторону.

Два небольших форта, призванные охранять деревушку от нежданных путников с южной и северной сторон, ныне хоть и были забиты караульными до отказа, на деле оказались весьма бесполезными сооружениями. Деревня Бернис располагалась в низине, как в котловане, и после того, как окружающая ее трехметровая стена была в нескольких местах разрушена до основания мощными таранами неприятеля, представляла собой жалкое зрелище. С восточной стороны поселение огибал высокий холм. Прекрасно справляющийся с защитой от сильных ветров, в случае нападения он больше играл на руку противникам. По приказу сэра Роана на холме в срочном порядке были установлены сторожевые башни для наблюдения за окрестностями.

На западе деревушку еще недавно окружали пшеничные поля и виноградники, которыми Бернис славился до войны. Виноградники сожгли сами крестьяне, так как в них частенько прятались отряды партизан, а на полях люди лорда установили ловушки. По периметру уцелевшей части стены были расставлены группы стрелков с арбалетами, а также по лучнику было приставлено к каждой бойнице форта. Дом управляющего, представлявший собой небольшую надстройку над зданием южного форта, был любезно предоставлен юному полководцу и его людям, в то время как основной гарнизон развернулся на главной площади поселка рядом с небольшой церквушкой и домами знати, в которые согнали оставшихся здесь по той или иной причине местных жителей. Наскоро соорудили катапульту. Здесь же на площади находился последний функционирующий в деревне колодец, также располагались несколько уцелевших амбаров и хранилищ; прекрасно сохранился даже один винный дом с погребами. Вся оставшаяся часть деревни, растянувшаяся позади фортов вдоль холмистого кряжа, была полностью заброшена. Деревянная церковь с массивным колоколом, обширное подворье, конюшни, дома горожан, торговые ряды — все было разрушено за время первых атак и теперь представляло собой жалкое и пугающее зрелище.

Убедившись, что в охране фортов недостатка людей нет, троица засела во дворе церкви, натаскав туда бесполезные теперь мешки с мукой и организовав себе приличное укрытие, с тем чтобы с минимальным уютом провести бессонную ночь.

— Бернис, безусловно, прекрасное место. Вино тут готовят просто отменное. Но что мы-то здесь забыли? — продолжал ворчать маг.

— Теперь, когда Глудин взят, эта деревня — последний рубеж, что отделяет армию Париса от города Глудио, — повторил ему Теодор в который раз.

— И лорд Глудио выслал целый полк на защиту своих самых прибыльных виноделен в Бернисе и Лостерне, — недовольно пробурчал Магос.

Эльф круто повернулся к магу.

— Меня попросили поддержать отряд во главе с капитаном Роаном в обороне деревни, — пояснил он. — И я решил помочь. Да и ты все время ныл, что тебе осточертело сидеть по лагерям и ухаживать за умирающими.

— Да. Но, говоря это, я не имел в виду жертвовать жизнью ради какого-то там лорда. Сам-то старикашка, небось, отсыпается в своем замке.

— А что насчет простых людей — фермеров и крестьян? И между прочим, лорд послал на защиту деревень двух своих старших сыновей: сэр Роан здесь возглавляет защиту Берниса, в то время как старший сын лорда, Ифор, направился с отрядом на оборону Лостерна.

Магос фыркнул.

— Нет, Магос. Так нельзя, — обратился к нему Теодор. — Я считаю: если мы можем помочь защитить деревню от варваров из Грасии, то это большая для нас честь. Моя няня была родом из Берниса, и где-то здесь до сих пор живет ее старшая сестра.

— Если у нее есть хоть капля ума, она давно уже покинула Бернис и направляется теперь с остальными переселенцами в Глудио или Дион, — заявил Магос.

— Я не нашел ее среди поселян. Думаю, она так и поступила, — отозвался Тео и, поразмыслив, спросил. — А ты правда считаешь, что все настолько серьезно?

— Войска Грасии всего за месяц взяли под свой контроль западное и южное побережья Глудио. Думаю, все более чем просто серьезно, — отозвался Магос. — Но я одного не понимаю, — повернулся он к Тэль-Белару, — тебя, темного эльфа, просят помочь войскам на осаде…

— Думаю, им просто нужны хорошие стрелки, — предположил эльф.

— А хорошие огненные маги?! — Магос не переставал возмущаться.

— А если бы позвали тебя, ты бы так сразу и пошел…

— Да ни за что.

— Но вотты здесь.

— Да. Чтобы прикрыть ваши тощие зады.

Меж тем караульные подняли тревогу: очередное войско Грасии приближалось к стенам деревни. Полукольцом поселение окружили огни бесчисленных факелов. Словно зловещая улыбка, пылали они в темноте летней ночи, но неприятели были еще слишком далеко, чтобы начинать атаку. Лучники стояли наготове, ожидая команды. Тэль-Белар присоединился к стрелкам, в то время как Магос с Теодором остались подле лорда-главнокомандующего у южного форта. Жителям было велено спрятаться по домам и подвалам и не выходить, пока не будет дан сигнал об отступлении противника. Внезапно все факелы разом погасли.

— Мы и этих отобьем, уж не раз от таких оборонялись, — сказал сэр Роан, словно бы сам себе, и начал раздавать последние приказы своим командирам.

Несмотря на то, что рыжеволосый стройный юноша с копьем был лишь на пару лет старше Теодора, он уже давно завоевал славу превосходного полководца и даже успел поучаствовать со своим войском в защите восточной границы от северян наравне с самыми именитыми рыцарями королевства. Сыновья были гордостью лорда Глудио. Вильгельм Рыжебородый, как прозвали лорда за его длинную густую бороду цвета переспелой моркови, был человеком простым, если не сказать близким к народу. Еще до объединения с Ореном он всячески старался обезопасить свои обширные земли, ведь Глудио исторически было самой большой независимой областью континента, и именно с него началась история людей как сплоченной и могущественной группировки. Лорд Вильгельм не отличался набожностью, и, в то время как его предшественники больше всего сил и денег тратили на возведение грандиозных храмов, сам он, как только пришел к власти, сразу занялся организацией военных школ и гильдий в подчиненных ему городах и поселениях. Пока лорд Гирана Константин налаживал торговлю, Вильгельм увидел перспективу в сотрудничестве с эльфами, создав в Глудио все необходимые условия для того, чтобы прятавшиеся по лесам и пещерам соседи могли беспрепятственно жить и трудиться на территории западной провинции, тем самым привнося в ее уклад свой военный, магический и ремесленный опыт и силу. Именно поэтому войско Глудио до появления Рауля и объединения королевства славилось самым разношерстным составом. И пусть эльфы не слишком охотно участвовали в конфликтах Глудио с соседями, но всегда помогали, если какая-либо из областей прибрежной провинции подвергалась нападению чудовищ или воинственно настроенных гуманоидов. Все три сына унаследовали от отца его пылкий нрав, его простоту и рыжий цвет волос.

— А вы с ним чем-то похожи, — ухмыльнулся Магос, когда сэр Роан оставил их с Теодором прикрывать тыльную часть его боевого построения, а сам в сопровождении двух командиров направился к лестнице, ведущей на верхушку крепостной стены.

И действительно,аккуратно постриженные волнистые волосы юного лорда были такого же жгучего, как у Тео, цвета, а большие зеленые глаза отдавали при свете факелов желтоватым свечением.

Теодор, с восхищением наблюдавший за каждым движением молодого рыцаря, не сразу понял, что Магос говорит с ним.

— Как думаешь, Магос, — обратился к нему юноша шепотом, — смогу я когда-нибудь стать таким же выдающимся, как сэр Роан? Что для этого нужно? Долго учиться? Тренироваться с лучшими мастерами королевства? Участвовать в боях?

— Для этого нужно было родиться лордом, мой друг, — сочувственно произнес Магос. — Но не унывай! Когда-нибудь ты станешь самым умелым охотником на всем побережье, и мы с тобой вместе спустимся в глубины подземелий, катакомб и некрополейи вынесем оттуда столько добра, что денежек нам с тобой потом хватит до конца наших жизней. Купим дом в Руне и станем жить, как боги на небесах…

Заметив хмурый вид приятеля, Магос легонько толкнул его в плечо:

— Но если хочешь, можешь всегда вернуться туда, где я нашел тебя, и попробовать все заново с лучшим покровителем, м?

Теодор виновато посмотрел на Магоса:

— Прости… Я веду себякак неблагодарная свинья. Я и так уже нахожусь в самой гуще событий, и это все благодаря тебе. Не знаю, где бы я был теперь, если бы ты тогда не предложил мне отправиться с вами.

Тишина ночи становилась все более и более пугающей. Эльф-разведчик с холма доложил лорду-главнокомандующему, что он насчитал около восьми сотен человек, окруживших поселок.

— Примерно то же, что было и раньше, — пробурчал усатый пожилой командир, стоящий рядом с высоким статным рыжеволосым юношей, — они нападают — мы отбиваемся, они отступают — и дают нам день на передышку. Измором берут нас…

— Ничего, еще пару дней — и прибудет отряд из Орена, — подбодрил его юный лорд, — тогда перевес будет за нами. Нам важно продержаться всего каких-то три или четыре дня.

Внезапный шум заставил всех насторожиться. Два огромных силуэта показались на горизонте. Люди и эльфы пристально всматривались в темноту, пока не раздался встревоженный голос Тэль-Белара.

— Сзади! На холме! — вскричал лучник.

Все разом обернулись: вершина холма, замыкавшего деревню, шевелилась, словно живая. И тут все увидели, как что-то начало быстро стекать вниз по склону, словно горячая вязкая масса. Караульные не успели даже вскрикнуть, как смотровая башня исчезла, словно была смыта волной.

— Это не люди, — промолвил темный эльф.

Шепот пронесся от форта до форта:

— О чем он? Что он говорит? Что происходит?

Еще один голос, принадлежащий на этот раз светлому эльфу, с акцентом произнес:

— Он прав — это гноллы.

Визжащая толпа гуманоидов неистово неслась по склонам прямо на незащищенную часть поселения. Там, где не прошел бы ни один отряд пехотинцев, гноллы, кто на двух, кто на всех четырех лапах, быстро преодолевали крутой спуск, готовясь нанести удар, откуда его никто и ожидать не мог — из глубины континента.

— О боги! А эти-то что здесь делают? — прошептал усатый командири тут же отдал пару приказов своим отрядам, и половина всех защитников переместилась к холму, пытаясь сдержать внезапное нападение нежданных гостей.

— Они присоединились к Грасии, — предположил сэр Роан. — Видимо, те пообещали отдать им южные земли в случае победы. Хорошо, хоть ящеры не с ними.

— Зеленокожие давно уже попрятались по лесам и пещерам, — подхватил его мысль эльф-разведчик.

В это время подошедшая со стороны моря армия людей тоже не спеша начала свое наступление. Сэр Роан дал сигнал к началу обороны.

Десятки зажженных стрел взлетели в воздух, и снова, и снова. Со всех сторон раздавались крики и вопли, но темная масса все также неотступно приближалась к деревне. В оборону включились арбалеты. Били они сильно и весьма прицельно, но перезаряжать их приходилось втроем, что делало процесс стрельбы весьма неспешным.

— Да здесь, похоже, собрались все наемники с побережья, — сетовал Магос, продолжая пускать огненные шары в добравшуюся до низины толпу гуманоидов.

Тео стоял рядом, готовый защитить приятеля, если хоть одному из гноллов удастся подкрасться к магу вплотную. В этот самый момент грохот со стороны моря возобновился, заставив защитников вздрогнуть от неожиданности. Чьи-то тяжелые шаги звучали все громче и громче, пока вновь не раздался крик эльфа, на этот раз необычайно взволнованный:

— Это големы! Осадные големы!

— Какого черта? — только и успел вымолвить усатый помощник юного рыцаря, как пожар охватил оставшиеся в деревне строения.

— Гноллы подожгли деревню!

— Не может быть! Эти твари до смерти боятся огня!

— Видимо, уже нет.

Хорошо вооруженная армия людей, сопровождаемая гномами с двумя гигантскими осадными големами, приблизилась к самой стене.

— Такого мы еще не видели, — прошептал сэр Роан, — это самое сильное войско, подошедшее к деревне за последнюю неделю.

— Зачем им големы? — спросил ничего не понимающий мечник.

— Затоптать нас хотят, — отозвался запыхавшийся Магос.

Они с Тео взбежали на стену, где расположился командующий состав, и маг был настроен весьма решительно.

— Пора валить отсюда, милорд, — крикнул он так, чтобы рыжеволосый юноша его услышал, — гноллов слишком много. Если бы мы могли направить на них все силы, то с легкостью бы уделали это зверье, но у вас… — он кивнул в сторону подходящих к деревне и игнорирующих все ловушки големов, — у вас тут проблемы посерьезнее. Сдается мне, — Магос посмотрел в глаза молодому командиру, — что гноллы просто отвлекают нас от чего-то.

— Да, похоже, — призадумался Роан, — но от чего?

Крики во дворе церкви заставили всех обернуться. Пара сотен пехотинцев уже не справлялись с все прибывающей толпой гноллов, и те начали штурмовать здания, вынуждая безоружных жителей, в основном стариков и раненых, покидать свои убежища. Догоняя людей, гуманоиды безжалостно убивали всякого, кто попадался им на пути. Не говоря ни слова, Теодор кинулся на подмогу селянам. Магос последовал за ним, бросив на лорда-главнокомандующего красноречивый взгляд.

Полный ярости, Теодор влетел в скопище гноллов. Он толком не понимал, что происходит вокруг. Его рука сама собой находила очередное мохнатое чудище и заставляла его замолкнуть навсегда. Кровь, бьющая из толстых звериных глоток, ослепляла его, но он с еще большим неистовством бросался на следующего наемника. Рука Магоса внезапно обездвижила его, затем чародей схватил Теодора и, оттащив к стене и крепко прижав к себе, попытался успокоить. Голова Тео шла кругом: он видел занесенные над ним тупые топоры и их обладателей, заживо сгорающих в магическом огне, видел людей с обглоданными конечностями: живых, вопящих, и мертвых, притихших. Площадь представляла собой месиво из шкур, земли и внутренностей. Преодолев двор тремя гигантскими прыжками, какой-то гнолл налетел на безоружную женщину; та беспомощно упала, закрывая лицо руками, а гуманоид впился своими острыми зубами в ее полные икры. Теодор вырвался их рук товарища и бросился на зверя сзади. Гуманоид вскочил, пытаясь стряхнуть с себя седока, но Тео своим кинжалом начал бить того прямо в уродливую клыкастую морду. Через секунду наемник рухнул в грязь. Тео, не способный подняться, перекатился на спину и мокрыми от слез и крови глазами уставился в темное небо.

Старый епископ какое-то время еще пытался лечить раненых, но вскоре сам был настигнут массивным ржавым топором. Мальчишка-священник из Глудио, не способный смотреть на происходящее, забился в дальний угол двора, повторяя одну и ту же молитву. Но боги не желали слышать ничего в тот час, и вскоре во дворе не осталось ни единого живого клирика. Несколько лекарей все еще оставались подле сэра Роана, то и дело приходя на выручку войскам, попавшим под вражеский обстрел.

Внезапная тишина привлекла всеобщее внимание.

Обернувшись, Магос заметил, как гноллы, внезапно бросившись врассыпную, спешно покинули деревню.

— Люди тоже отступают, — в изумлении вскричал юный лорд.

— Не нравится мне все это, — пробормотал Магос, пытаясь привести в чувство распластавшегося в грязи Теодора.

Тут эльф-разведчик опять появился возле сэра Роана с докладом:

— Я знаю, зачем им големы. Они притащили с побережья какую-то массивную длинную штуку, похожую на полое бревно.

Никто из командиров никогда не слышал ни о чем подобном, и все молча продолжали наблюдать за тем, что пытается сделать враг. Меж тем несколько оставшихся подле махины людей начали засовывать в бревно круглые тяжелые шары.

Подозрение закралось в голову Тэль-Белара:

— Это какая-то магия гигантов! Это оружие! — предположил он.

Все в растерянности зашептались.

— Да говорю же вам: пора ноги уносить! — раздался громогласный голос мага.

Здоровяк стоял у северных ворот, взвалив на спину неподвижное тело Теодора.

Тэль-Белар в два прыжка оказался возле него.

— Что с Тео? — обеспокоенно спросил он.

— Паренек, видать, малость перенервничал, — усмехнувшись, отозвался Магос, но Тэль-Белар заметил неподдельное волнение в глазах друга.

Роан хотел было отправить одного из своих лекарей осмотреть юношу, но тут невообразимый грохот потряс округу. Магическое орудие гномов изрыгнуло из себя железный шар вместе с огненной волной, и молодого лорда вместе с половиной форта смелó, как песчинки с морского берега.

Все минуту ошеломленно смотрели в ту сторону, где только что стоял юный полководец, и затем последовал такой переполох, что никто уже не понимал, что происходит. Люди, толкая друг друга, понеслись вниз с башен, стараясь перепрыгнуть через тела упавших. Площадь заполонили толпы бегущих из деревни людей. Следующий шар приземлился прямо на церковь, разметав ее обломки по всей округе. Деревня вместе с людьми вспыхнула огнем, который невозможно было унять.

Тэль-Белар и Магос не стали ждать третьего залпа, и он донесся до них уже тогда, когда они добрались до развилки и повернули в сторону Глудио, оставляя за собой охваченный пламенем Бернис.

Все население Глудио, казалось, набилось в небольшое здание церквушки, занимающее скромное положение позади военного комплекса. Из приоткрытых дверей доносилось монотонное пение священников, читающих молитвы, время от времени заглушаемое рыданиями и причитаниями горожан. Самого лорда Вильгельма удалось найти в зале совета военной гильдии. Удрученный своими нелегкими думами, он сидел во главе огромного дубового стола, а вокруг него молча собрались его приближенные: десяток рыцарей и два светлых эльфа. Тэль-Белар, держащий Теодора на руках, замер в дверях, а Магос подошел вплотную к столу и обратился прямо к бородатому лорду. Не преминув выразить свои соболезнования и доложив, что Бернис пал, чародей тут же попросил лорда дать им разрешение воспользоваться услугами хранительницы портала, чтобы доставить раненого друга в порт Гирана как можно скорее.

— Ваши клирики говорят, что ничего не могут поделать, что раны слишком глубоки, но у нас есть свой епископ. Если мы поторопимся, то, возможно, сможем помочь… — Магос замер на полуслове, осознав, что его не слушают.

Лишь однажды посмотрев на мага своими полными горя глазами, лорд Вильгельм продолжил тупо пялиться в стол.

— Нам только что сообщили, — шепотом обратился к магу один из светлых эльфов — видимо, член Военного Совета, — что Лостерн был предан огнюи что из защищавших его не выжил никто. А теперь и Бернис…

— У меня было три сына, — с горечью бормотал рыжебородый лорд, который, казалось, старится прямо на глазах, — надежный Ифор, смелый Роан… а остался лишь малютка Риддерик…

— И чтобы защитить его и миледи, вам важно всем немедленно покинуть Глудио, Ваша Светлость, — посоветовал эльф своему лорду.

Еще несколько рыцарей с ним согласились. Лишь два командира из совета жаждали защищать Глудио до конца — остальные понимали, что на этот раз противник им попался намного превышающий их оборонительные возможности, а теперь, когда многотысячная армада наемников-гноллов примкнула к войскам Грасии, шансы Глудио отбиться без помощи извне приравнялись к нулю.

Наконец Вильгельм Рыжебородый, словно бы придя в себя, поднялся со своего места и, к всеобщему оживлению, начал раздавать достойные лорда указания.

— Лостерн пал — значит, и Дион скоро окажется под вражеским ударом, и Глудио. Здесь оставаться нельзя. Войска из Орена и Адена уже на подходе к Гирану. Через пару дней они прибудут к замку Глудио. Вы, сэр Арон, и Вы, сэр Клаус, — обратился он к двум статным рыцарям, не пожелавшим отступать, — со своими отрядами займете замок Глудио и постараетесь продержаться, пока — а я надеюсь, что это случится со дня на день, — не подоспеет подмога.

Рыцари дружно кивнули.

— Далее, — продолжил старый лорд, — путь до Гирана сложен и опасен, а в Дион, как я уже говорил, соваться теперь и вовсе абсурдно. Значит, все же Гиран. Но хранительница никак не сможет переместить столько народу даже за несколько дней… Что же нам делать?

— Ваши люди могутукрыться в наших лесах, — предложил светлый эльф. — Путь туда недолгий, и если мы двинемся прямо сейчас, то к вечеру следующего дня уже достигнем Эльфийского Водопада.

— Славная мысль, — поддержал его второй эльф, — и я тут же отправлюсь в Деревню, чтобы испросить помощи у Верховного Иерарха, а вы пока готовьте людей к походу.

— Думаю, это лучший план, что у нас есть, — согласился лорд Вильгельм, и один из эльфов тут же покинул гильдию.

— Я сам также останусь в своем замке вместе с Васпером и Тэнфордом, — решил лорди тут же помотал головой, показывая, что никакие возражения на этот счет не принимаются. — Что до моей жены и сына, — лорд посмотрел на оставшегося эльфа, — ты лично доставишь их в Гиран через хранительницу портала.

Казалось, все вопросы были решены, но тут недовольный невниманием к своей просьбе Магос вновь обратился к рыжебородому лорду:

— А что насчет нас? Вы поможете нам добраться до порта?

— Порт скоро также окажется в руках неприятеля, — сурово отозвался лорд Вильгельм, — так что я советую вам уносить ноги как можно дальше от южных провинций.

— Лорд Вильгельм, — обратился Тэль-Белар к пожилому правителю самым учтивым образом, — юноша совсем плох. Если мы немедленно не доставим его в порт, он умрет.

Зеленые глаза лорда с ненавистью взглянули на лучника, а потом и на мага.

— Вы отправились на защиту Берниса, на помощь моему сыну. Скажите же мне, почему вы до сих пор живы, а мои сыновья — нет? — лорд сделал пару шагов навстречу темному эльфу, до сих пор держащему на руках обессиленное тело друга. — Почему я должен спасать какого-то мальчишку, когда ты не смог спасти моего сына? — полными отчаяния глазами лорд Вильгельм уставился сначала на Тэль-Белара, а потом его взгляд упал на уже бездыханное тело Тео.

Глаза лорда на миг округлились.

— Боги! Он так похож на моих мальчиков… — промолвил он в изумлении. — Как его зовут?

— Вернее, как его звали? — переспросил темный эльфи затем, переведя скорбный взгляд на Магоса, подтвердил его опасение: — Он умер…

Магос, сжимая кулаки, бросился было на самого лорда, но двое рыцарей схватили его за руки и повалили на каменный пол.

— Теодор, — прошептал Тэль-Белар, пристально глядя лорду в глаза, — его звали Теодор.

— Как великого героя времен Шунаймана… — с удивлением и даже неким восторгом прошептал рыжебородый лорд, потом немедленно велел послать за хранительницей портала.

Один из воинов спешно покинул гильдию, а лорд спросил Тэль-Белара, сможет ли их епископ воскресить парнишку.

— Я не знаю, — отозвался темный эльф. — Но если есть хоть один шанс на свете, то это он.

Неспешным шагом, шурша юбками, в комнату вошла красивая светловолосая женщина в приталенном изумрудном платье и нарядном белоснежном чепце.

Лорд немедленно велел ей доставить троих друзей на побережье.

Женщина согласно кивнула, обвела троицу ясными глазами, сосредоточилась, и тут же все засверкало у них перед глазами, и мгновение спустя они уже были в порту, на главной его площади.

Площадь была заполнена ранеными до отказа, так что идти между рядами стонущих и мечущихся в горячке людей приходилось практически на цыпочках. Тэль-Белар, не теряя ни секунды, пробежал через каменные врата и оказался в раскинутом прямо в поле рядом с гаванью лагере. В знакомой ему палатке Аделаида вместе с еще двумя лекарями колдовали над получившим серьезное ранение в недавнем бою бедолагой.

— Белар, — Аделаида бросилась навстречу лучнику и уже хотела начать причитать, как сложно ей тут приходится, но тут увидела тело Тео у того на руках и замерла в проемекак вкопанная.

В это же время подоспел Магос.

— Ада! Такое дело… — сдерживая гнев и слезы, обратился к ней маг, но та растерянно смотрела на товарищей, не смея шелохнуться или что-либо спросить.

— Я не смогу, — внезапно прошептала она и со всей мочи побежала прочь из лагеря.

Магос догнал ее только у холма и, с силой схватив за запястье, тряхнул так, что та едва удержалась от того, чтобы тут же не разрыдаться.

— Магос! Не смей! — окликнул друга Тэль-Белар, затем приблизился к Аделаиде и положил тело Тео рядом с грудой замшелых камней, возле которых они остановились.

— Аделаида, — обратился к ней эльф размеренным голосом, — если ты сейчас не попытаешься воскресить Тео, то он уйдет от нас навсегда.

— Я все понимаю, — всхлипывала девушка, — но я правда не смогу… — и тут она разревелась так, словно терпела целую вечность.

Магос в ярости был готов схватить ее за горло и тут же придушить, но Тэль-Белар дал ему знак подождать. Затем сам он склонился к эльфийке, которая сидела рядом с Тео, закрыв лицо руками, и горько сокрушалась о том, что она уже много раз пыталась воскресить умерших солдат, и ни разу у нее ничего путного не вышло, и что она так устала, и не спала почти три дня, и перед ее глазами стоят измученные лица тех, кого ей так и не удалось спасти, что теперь даже самые простые процедуры вызывают у нее ужас и отвращение, что вчера вечером она даже не смогла залечить пустяковую с виду рану, а сегодня ночью еще один воин умер по ее вине. Тэль-Белар слушал ее внимательно, не говоря ни слова, но как только она подняла на него молчаливый растерянный взгляд, обратился к ней со всей возможной осторожностью и добротой в голосе:

— Аделаида! У тебя все хорошо получается! Я видел в лагере не только тех, кто умирает, но и тех, кто выжил благодаря тебе и твоим помощникам. Но Тео! Кроме тебя, никто не сможет ему помочь. Возможно, есть — вернее, точно есть — где-то лекари лучше тебя, но не здесь, не в этом гиблом месте. Здесь у него есть только ты. И если ты будешь думать, что у тебя ничего не выйдет, и сокрушаться о себе, то ты не сможешь ему помочь. Лишь только если ты забудешь на время обо всем и просто искренне попробуешь вернуть его к жизни — так, как если бы это был просто выпавший из гнезда птенец или раненная охотником лань, — тогда, возможно, что-то да получится. Ты понимаешь меня?

Аделаида кивнула, смахнула слезы с лица и обратилась к телу Теодора. Одну руку она положила ему на лоб, а вторую — на грудь. Собравшись с духом, она закрыла глаза и начала читать негромкую искреннюю молитву, с каждой секундой все сильнее ощущая, что кто-то там, наверху, внимательно ее слушает.

***

Полгода спустя,

юго-западное побережье Глудио

— Как это прекрасно, что нас никто больше не разыскивает и не пытается поймать, — довольно произнес Тео.

Юноша, стянув сапоги и шляпу, с которой никогда не расставался, разлегся на песчаном берегу и, высоко задрав голову, с упоением рассматривал вяло плывущие понебу облака.

— И это значит, что теперь мы сможем брать работу, где пожелаем, и я смогу посмотретьнаконецГлудин, Дион, а возможно, даже Гиран, — радостно поддержала его темная эльфийка, занимающаяся своими длинными белоснежными волосами в тени единственного на всем побережье дерева.

— Гиран — это мне по душе! Нечего нам больше делать в прибрежных городках, — самоуверенно произнес Тео и поглядел на сидящего на корточках у самой кромки воды и вглядывающегося вдаль темного лучника.

Ветер трепал его припорошенные сединой волосы. Лицо выражало едва заметное беспокойство.

— Ветреное тут местечко, — заметил Тео, и Тэль-Белар, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону отдаленной цепи холмов, что виднелась на севере за обширной равниной.

— Что там? — спросила лучника Аделаида.

— Там, у подножья гор, обитают духи ветра… — отозвался Тэль-Белар, — эти холмы, что отделяют Глудио от Темного Леса, называют Холмами Ветров.

— О! — тихонько вздохнула Аделаида.

Закончив плести свою длинную косу, эльфийка подбежала к Тэль-Белару и попросилась у него пойти посмотреть на духов.

— Думаю, что это возможно, но не сейчас, — ответил эльф, обращая внимание девушки на горизонт.

В указанном им месте мелькала точка, но уже через несколько минут она обрела форму, и тогда все разглядели приближающуюся к ним остроносую шхуну.

— Интересно, почему их не было так долго? — спросил подбежавший к компании Тео.

Эльф пожал плечами.

Место было, по-видимому, глубокое, и капитану удалось подвести свое судно практически к самому берегу. Магос с довольным видом и огромным мешком в руках спустился по трапу и, скинув на землю тяжелую ношу, приготовился отвечать на вопросы окружившей его команды.

— Ты обещал вернуться через пару часов, а мы тебя тут уже вторые сутки ждем, — недовольно пробурчал Тео.

— Мы уж думали, гномы взяли вас в плен, — пошутила Аделаида.

Лишь Тэль-Белар молча сверлил лицо товарища.

Таинственный остров неподалеку от западного побережья Глудио появился словно ниоткуда. Уже пройдя до этого несколько раз путь от Руна до Глудина, начавший курсировать вновь по тому же маршруту во время недавнего военного конфликта капитан Накиб сразу же обратил внимание Магоса на непонятный кусок суши, появившийся прямо на пути к Грасии. Грасия тогда хотела использовать этот остров в качестве перевалочного пункта, но подходы к нему оказались неприступными из-за зыбучих отмелей, окружающих его с одной стороны, и непроходимых рифов — с другой, а темная магия, исходящая от этого места, ужасала гуманоидов, из которых состояла львиная доля армии Грасии, посему остров вскоре начали обходить стороной, а жители и правители восточной части света так вообще ничего о нем толком не знали.

Спустя месяц после окончания войны между двумя континентами и заключения мирного договора между тремя королевствами — Грасией, Элмором и Аденом, Магос, получивший обещанное королем Амадео помилование, околачиваясь, по обыкновению, в одном из прибрежных трактиров, разговорился с капитаном из Грасии, который утверждал, что частенько заплывал на безымянный остров и даже торговал со странными существами, обитающими там, получая, по его словам, за это неплохие деньги, но теперь, когда он потерял корабль и почти всех своих людей, ему было уже не до торговли, и он лишь мечтал найти способ вернуться на родину.

Магос сразу стал наводить о странном острове справки и спустя несколько дней вышел на таинственного гнома, который как раз подыскивал судно для тайной переправки кое-каких вещей на не исследованную никем землю. Гном искал того, кто может держать язык за зубами и не служит людям короля. Магос, в свою очередь, заверил его, что лучшей кандидатуры тот и представить себе не мог, на что гном тут же предложил ему отправиться на остров, чтобы его наниматель сам решил, подходит ли человек для выполнения столь секретного задания или нет. Тут же наказав ребятам ждать его в порту, Магос отправился с гномом на встречу с заказчиком, пообещав вернуться через пару часов, самое позднее — к ужину.

И вот прошел день, другой, и Тэль-Белар даже начал волноваться за жизнь друга, но вот он, сияющий и довольный, стоял перед ними.

— Ты видел монстров? — набросился Тео на Магоса, как только тот приблизился к компании, отдыхающей на небольшом пригорке в отдалении от шумного порта.

— Нет, — покачал Магос головой, — но что-то странное действительно происходит на том острове.

Три пары глаз с нескрываемым любопытством смотрели на мага.

— Тот коротышка, что пожелал остаться неизвестным, показал капитану путь через скалы, и мы оказались в небольшой тихой гавани. Там мы прождали битых три часа, и я собирался уже высадить этого гномика и отправиться ни с чем назад, но тот попросил подождать еще немного. И действительно, вскоре к берегу вышли три низкорослые фигуры. Самый толстый гном из них, некий Хоффа, оказался местным снабженцем, а еще двое были его грозными телохранителями. Так вот, — продолжал маг, — мы немного побеседовали с этим Хоффой, и он согласился заказать нам пару пробных поездок от острова и обратно. На все мои расспросы он пояснил, что этот остров поднялся со дна океана, и гномы исследуют его символы и рельеф.

— А как же монстры, о которых говорил тот другой капитан в таверне? — прервал Магоса возмущенный голос Тео.

— Хоффа сказал, что остров абсолютно необитаем, — ухмыльнулся маг, — за исключением их небольшой разведывательной команды.

— Но как же… — попытался снова влезть в речь мага Тео, но тот продолжал:

— Я ни слову его не поверил. Гномья кампания зачем-то тщательно скрывается… Значит, что-то они там обнаружили, о чем не хотят пока никому сообщать. Судя по символам, там, возможно, находятся какие-то древние артефакты. И еще, — маг на секунду запнулся, — там, на острове… не знаю, монстры то или какие-то гуманоиды… но вы знаете, что Хоффа велел нам доставить?

Все молчали, не находя ответа.

— Ага, — усмехнулся Магос и таинственно прищурился, — я сначала думал о каком-то оборудовании из Элмора, или о большом количестве семян для проверки плодородности почвы, илину хотя быо строительных материалах для постройки исследовательского поселка.

Маг осмотрел ребят и многозначительно продолжил:

— Нам заказали доставить самых обыкновенных ресурсов: костей, шкур, ископаемых…

— И что с того? — непонимающе спросил Теодор. — Гномам вечно нужны всякие там рецепты, ресурсы и драгоценные минералы.

— Ты не понимаешь, Тео, — продолжал Магос, — вот, например, мифриловой руды гном запросил восемь тысяч единиц, а лака — около пяти тысяч, также пятьсот кусков виверновой кожи, сорок метров металлических волокон, а пустяковых расходниковвроде костей, угля, обычной кожи, ниток, шпагата и прочего— вообще не счесть.

Аделаида и Тео, ничего не понимавшие в гномьем крафте[6], смотрели на Магоса в ожидании пояснений, а Тэль-Белар произнес жестко и уверенно:

— Они готовят оружие и броню на целую армию.

— Армию кого? — удивилась Аделаида.

— Понятия не имею, — развел руками Магос, — но цену мне за все это дело предложили просто баснословную, и еще вот что…

Магос засунул руку в карман и вытащил оттуда небольшой камень со светящимися на нем символами.

— Это что? — Тео взял камень в руку и стал вертеть его, пытаясь понять, для чего нужна эта вещь.

— Не знаю точно, — сказал маг, — но мне сказали, что этим камнем можно как-то улучшить свое оружие.

Аделаида взяла камень из рук охотника и, ничего не разобрав в символах, передала его дальше, темному эльфу, но тот отказался прикасаться к артефакту.

— В нем заложена большая сила, — вымолвил он, — но я бы не стал бездумно использовать то, смысл чего я до конца не понимаю.

— А я бы стал, — Магос перехватил камень из рук девушки и сунул обратно в карман, — надо теперь лишь мастера найти толкового. Кстати, — Магос поднял с земли мешок и, засунув в него руку, загадочно подмигнул. — Я и для вас кое-что раздобыл.

С этими словами Магос досталодин за другимтри практически одинаковых костюма из кожи виверн, отороченные беличьим мехом.

— Переодевайтесь, детки! Пора нам всем выглядеть как уважаемая группа торговцев, а не сборище бродяг. Ты не в счет, — подмигнул он Аделаиде, — ты безупречна. Но в этом двигаться будет удобнее, если потребуется сражаться в ближнем бою.

— Откуда эти костюмы? — Тео ощупывал свою переливающуюся перламутром голубую рубаху.

— Это аванс Хоффы. И еще вот, — Магос достал со дна мешка три свертка и протянул их трем товарищам, — это то, что заняло у меня целую ночь и полдня, но ятаки достал.

Все трое разом развернули свертки. В них были завернуты одинаковые гнутые кинжалы с массивными рукоятями и прозрачными голубоватыми лезвиями.

— Кристальный нож, — Тео тут же принялся размахивать своим подарком. Аделаида внимательно рассматривала заостренное лезвие, а Тэль-Белар скептически покачал головой.

— Ну вот, — Магос довольно отбросил в сторону пустой мешок, — теперь мы настоящая команда.

— Да! — вскричал довольный Тео, нацепив новую рубаху вместо своей старой, сто раз перешитой, из кожи горных саламандр. — «Магос и Ко»!

Все дружно поморщились.

— Ну тогда «Голубые Дельфины».

Тэль-Белар закрыл лицо рукой.

— Нет. Лучше «Колдун и Стражи Кристалла»… — продолжал Тео подбирать название своей небольшой группе.

— Я тут посчитала, — перебила восторги Тео Аделаида, — что такое количество ресурсов, пусть и со всего королевства, мы будем добывать и доставлять на остров до конца наших дней, — губки ее вдруг надулись, а лицо помрачнело, — а я-то думала, что теперь мы сможем найти работу где-то…

— …подальше от моря, — подхватил ее мысль Тэль-Белар.

Но маг лишь самодовольно ухмыльнулся.

— Поверь мне, милочка. Со всеми гномьими связями, что я теперь имею на юге и севере, мы за месяц выполним весь заказ, и потом ты сама покажешь мне место на карте, куда мы направимся.

Аделаида неуверенно согласилась. Эльф молча отодрал мех с воротника своей рубашки и, довольно кивнув, принялся напяливать ее прямо поверх своего балахона, а Тео прыгал вокруг Магоса, заявляя, что теперь он готов к встрече с любыми монстрами неизвестного острова.

— Ну тогда, раз мы единогласно согласились взять это секретное и таинственное задание, прошу всех на борт.

— Куда мы плывем теперь, Магос? — поинтересовался Тео.

— Забирать камни у одного торговца из Иннадрила.

— Значит, наконец-то мы сможем провести пару дней в Хейне? — с надеждой посмотрела эльфийка на Магоса.

— Прости, — пробормотал маг, — но я обещал Хоффе доставить первую партию очищенного лака к началу следующей недели. А потом мы отправимся на север за рудой.

— Ада, разве тебе не интересно пробраться на загадочный остров и осмотреться? — приободрил ее Тео.

Глаза девушки снова повеселели.

— Живее, живее… — торопил Магос.

Он как никогда ощущал, что теперь все будет как нельзя лучше.

____________________

[1] Вампиризм — темное умение, позволяющее восстанавливать свои жизненные силы за счет жизни и здоровья других существ.

[2] Ассасин — темный воин или охотник, в совершенстве владеющий короткоклинковым оружием: ножом, стилетом, кинжалом, кортиком и пр.

[3] Следопыт — светлый эльфийский охотник.

[4] Дерево-Матерь — священное дерево, из ростков которого, как верят светлые эльфы, их раса появилась на свет.

[5] Даспарион — чародей, обучивший пещерных эльфов темной магии в обмен на секрет долголетия.

[6] Крафт — процесс создания гномами уникальных вещей с помощью специальных ремесленных умений, недоступных остальным расам.

ГЛАВА 6. НА ДНЕ

***

1916 год, 5 лет спустя,

город Гиран

— Именем лорда Константина вы обвиняетесь в незаконной добыче ресурсов, в присвоении себе чужой собственности и в тайной продаже краденых вещей на черном рынке Гирана.

Магос усталым взглядом обвел окруживший его отряд: пять прекрасно экипированных охранников вместе с капитаном, из них два лучникада еще три мага. Магос фыркнул, убрал руку от меча и дал приказ ошеломленному Теодору опустить кинжал.

— Так вот, значит, как лорд Константин благодарит за помощь в очищении своих земель от нежити? — чародей попытался съязвить, но капитан не оценил его насмешку.

— Контрактом запрещается охота на людей генералаГильмора. Их души надлежит освобождать специальным обрядом, все их вещи должны быть переданы стражу Антараса, а останки — погребены с почетом, — капитан негодующе глядел в лицо престарелого мага, — но вы, видать, этого не знали, так как не утруждали себя взятием официального разрешения на охоту в Ущелье.

— Получать гроши, делая за вас вашу работу? — усмехнулся чародей.

— Лицензированный охотник может оставлять себе приличную часть добычи. Исключением являются принадлежности подчиненных генерала Гильмора, не обретших покой. Он всеми силами старается освободить их души от той ловушки, в которой они оказались, заточая Дракона Земли в недра подземелья. А ты, Магос, вместо тогочтобы отдать свой долг этим самоотверженным воинам, безжалостно уничтожаешь их ради трофеев.

— Не считаю, что что-то кому-то здесь должен, — огрызнулся маг.

— Посмотрим, как бы ты заговорил, если бы Дракон Земли не был заточен тогда в пещере.

— Вряд ли тогда кому-то из нас вообще пришлось бы говорить, — с усмешкой заметил Магос, — но тебе ведь толком нечего нам предъявить, — маг сверлил капитана глазами. — Какие твои улики? Может, ты сам или кто-то из твоих людей видел нас за недостойным занятием, в котором ты пытаешься нас уличить? Или есть доказательства того, что я продал что-то, принадлежащее другому живому существу?

— Вся собственность этих мертвецов принадлежит Гильмору, — словно бы не обращая внимания на нападки мага, продолжал стоять на своем седовласый Джеронин, разменявший уже пятый десяток лет капитан охраны, посвятивший всю свою сознательную жизнь служению лордам Гирана. — И хоть сам Гильмор не относится полностью ни к миру живых, ни к миру мертвых, но контракт связывает стража Антараса с лордом, которому принадлежат земли Долины Дракона. Теперь это лорд Константин, и еще Габриэл, командующая в Гиране по приказу самого короля. Она решает все дела, происходящие в пещере, тем самым оберегая мир от Дракона Земли. Габриэл, Гильмор, Феодрик, лорд Константин и лорд Питирим — все эти люди на службе Его Величества Короля Амадео отдают свой долг обществу, стараясь сделать мир лучше. А такие паразиты, как ты, Магос, и твои подельники, — человек сурово посмотрел на Тео, — существование таких, как вы, приближает наш мир к очередному веку раздоров и войн.

— Я по-прежнему все отрицаю, и можешь обыскать мою комнату и даже место на складе — ты ничего не найдешь.

— Гильмор сам видел вас, и он же нам сообщил о ваших бесчинствах.

— И кроме его слова у тебя нет ни единой улики, — самодовольно прошипел маг.

— Его Преосвященству, главнокомандующему и господину надзирателю его слова будет вполне достаточно. А пока я ищу улики, ты посидишь в темнице и подумаешь над тем, как тебе нравится действовать наперекор властям.

И повернувшись к Тео, капитан Джеронин по-отечески обратился к нему:

— Сынок, ты мне кажешься порядочным человеком. Готов поспорить, что ты просто связался не с той компанией. Покажи нам место, где вы нашли отряд Гильмора, и расскажи, где спрятаны снятые с мертвецов вещи, и я отпущу тебя, сняв все обвинения.

— Магос уже и так все сказал вам, — тихо выдавил охотник, и маг улыбнулся про себя.

— Если ты передумаешь, я всегда готов тебя выслушать, — в последний раз обратился капитан к Теодору, после чего дал приказ охранникам уводить заключенных, и процессия двинулась в сторону северных ворот Гирана.

***

Спустя 6 месяцев

Уже вторую неделю Тео проводил вечер в душном кабачке, ловя на себе смешливые взгляды завсегдатаев. Он, как обычно, молча сидел в углу, ничего не заказывая, кроме мясной запеканки и кружки разбавленного сидра, чем вызывал неимоверное раздражение у трактирщика. Один раз, еще по молодости, Тео умудрился напиться — ему не понравилось, и после этого он зарекся пить крепкие напитки, несмотря на насмешки и упреки Магоса. Сам Магос был еще одной живой причиной, почему Теодор принял решение никогда не брать в рот ни вина, ни рома, ни даже эля. Раньше они с Магосом частенько сюда заглядывали: перекусить, а Магос и выпить, и маг был на хорошем счету у хозяина заведения, и, вероятно, поэтому Тео не гнали взашей, а лишь терпели его молчаливые визиты.

До заключения их с Магосом под стражу все знали Тео как шутливого и болтливого малого, всегда готового повеселить нетрезвый люд рассказами и балладами о подвигах его славного мастера, но с тех пор, как он провел месяц в тюрьме и потом был на протяжении почти полугода предоставлен сам себе, как лодка без гребца, он стал замкнут и угрюм. Днями напролет он подрабатывал, охраняя мелких лавочников и их товар, что позволяло ему хоть как-то сводить концы с концами, а вечерами сидел в «Погребке», молча пялясь на дверь, ожидая, что вот-вот появится его товарищ, и одинокой однообразной жизни наступит конец. И в этот день его ожидания наконец оправдались. Нетрезвой походкой по ступеням в подвал спустился сам Магоси тут же был окружен толпой знакомых, а все те, кто были должны ему денег, тотчас же скрылись из виду.

— Какие люди! Магос! Давненько тебя здесь не было видно! — трактирщик выскочил из-за стойки и направился к магу, чтобы поприветствовать одного из лучших своих клиентов.

Магос выглядел потрепанным, но вел себя, как всегда, дерзко и бесцеремонно. Он широким жестом поприветствовал окружившую его нетрезвую публику и уселся за свой привычный круглый стол в центре зала. Народ тут же обступил его таким плотным кольцом, что Тео пришлось привстать, чтобы увидеть и услышать, что происходит и говорится за столом. Теодор был счастлив видеть своего старого приятеля, но чувство вины не позволяло ему просто так взять и как ни в чем не бывало броситься к Магосу, расталкивая толпу.

— Я думал, ты надолго загремел в темницу. Поговаривали, что тебя посадили чуть ли не на пять лет, — обратился к новопришедшему хозяин заведения.

— Кто сказал такую чушь? — усмехнулся Магос.

— Господин надзиратель сказал своему управляющему, а тот передал мне…

— Да ничего подобного, — отмахнулся маг. — Я уже пару месяцев как на свободе.

«Пару месяцев? — лицо Тео помрачнело. — Магос был на воле вот уже несколько месяцев, но так и не связался со мной».

— У меня были дела за городом, — продолжал Магос.

— Дела, — усмехнулся кто-то из толпы, — вероятно, снова спускал денежки на арене…

Магос обдал говорившего таким яростным взглядом, что тишина окутала дымное помещение, но уже через секунду он как ни в чем не бывало обратился к трактирщику с требованием подать к столу столько бутылок вина, чтобы все могли выпить за возвращение самого грозного наемника Гирана. Еще секунду продлилось неловкое молчание. Люди переглядывались. Но тут же трактирщик обратился к стоявшему за стойкой сыну:

— Слышал, бездельник?! Всем вина за счет наищедрейшего Магоса! Да не это пойло, болван! Сходипринеси виноградного!

Когда вино несколько раз было разлито по кругуи Магос наговорился со всеми знакомыми, внимание его привлекла фигура в глубине зала. Он подошел к сидящему в шляпе человеку, и догадка его через секунду подтвердилась.

— А, это ты, Теодор. Ну тогда ясно, отчего ты не пьешь за мое возвращение.

Тео виновато глядел на друга из-под широкого края шляпы.

— Магос… Это вовсе не значит, что я не рад тебя видеть. Наоборот… Как только я узнал у капитана, что тебя отпускают, я каждый день ждал тебя здесь, в «Погребке», в надежде, что ты заглянешь. И вот ты здесь. Но почему капитан соврал мне, не сообщив, что тебя отпустили раньше…

— Нет. Капитан все верно сказал тебе, — пробурчал Магос, — просто пускай эти олухи думают, что то дельце сошло мне с рук.

— Но ты, похоже, и вправду играл на скачках все эти две недели, — Тео осмотрел пыльную Робу Кошмаров, красовавшуюся на маге, и его бледное осунувшееся лицо.

— Хм… А что, мне надо было сразу броситься искать тебя? — Магос сурово поднял бровь, вглядываясь в лицо Тео, а затем облокотился о стол, за которым сидел паренек, и прошипел ему в ухо. — Тебя, верно, выпустили сразу, как ты сдал нас, не так ли?

Тео кивнул, но тут же принялся оправдываться:

— Магос, я месяц сидел в камере без возможности поговорить с тобой или даже обменяться запиской. Капитан приходил ко мне и травил душу тем, что они нашли одного из твоих покупателей, и тот готов дать показания, что он приобрел у тебя кое-какие ценные вещицы. Капитан сказал, что отпустит меня, если я покажу место, где мы обнаружили тот отряд мертвяков. Я долго не сдавался. И лишь когда мы договорились, что тебе не дадут большой срок, а капитан мне лично пообещал отпустить тебя через полгода-год, я отвел их туда, на плато…

— Глупец, — прорычал Магос, — ничего у них на нас не было, а ты повелся, как последний дурень.

— Я не знал. Он назвал мне имя того перекупщика, и я вспомнил, что ты и вправду имел с ним дело. Откуда ж мне было знать…

— Да уж… Ты, верно, и вправду хотелкак лучше, малыш Тео… Зря я так, — Магос сел рядом с Теодором, заказал еще бутылку и, облокотившись о свою огромную морщинистую ладонь, обмякшими глазами посмотрел на товарища.

Около часа проговорили они. Магос, качая головой, слушал, как Тео устроился сторожить рыбную лавку на окраине города, как их выселили из престижной гостиницы в центре Гиранаи что теперь Тео снимает комнатушку у какой-то гномьей четы в ремесленном районе.

— Ладно, — сказал Магос, наконец поставив на стол опустевший сосуд, — веди меня в свою каморку, мне надо отоспаться. А завтра мы решим, что нам делать дальше.

Они вышли из кабака и пошли извилистыми дворами в самую дальнюю часть города. Прохладный воздух разбавляли запахи табачного дыма, дешевых духов и каленого железа. Тео все время украдкой поглядывал на уверенно шагающего рядом мага, и хоть в душе его что-то тревожило, он был безмерно счастлив, что теперь их снова двое. Они никогда не говорили об Аделаиде после того, как она покинула их команду. Тео понимал, что она устала от постоянной лжи Магоса, устала от того, что он раз за разом обнадеживал ее на словах, а на деле поступал всегда лишь так, как считалправильным для себя. Ей хотелось путешествовать, а их перевозки до острова и обратно составляли всю их жизнь на протяжении многих месяцев. И несмотря на то, что денег у них тогда было хоть отбавляй, неудовлетворение команды росло пропорционально прибыли. Через месяц после эльфийки исчез и Тэль-Белар. Тео видел, как они с Магосом ругались за день до того, как лучник сошел на землю в порту Глудина.

Сам Магос никогда не заговаривал на эту тему, а Тео, однажды заикнувшись о темном эльфе и наткнувшись на неприступную стену во взгляде товарища, больше о нем не упоминал. После ухода Тэль-Белара Магос стал еще более нахальным и самоуверенным. Он спорил с Хоффой, постоянно завышая цену на товар. А однажды он проследил за ним в глубину острова и увидел то, чем начал шантажировать своего нанимателя. Он рассказал Тео, что видел, как гнома ждали на окаменелой возвышенности несколько высоких бледнокожих существ. Он заявил Хоффе, что немедленно поведает лордам о том, что гномы готовят армию гуманоидов на злосчастном острове. И Хоффе пришлось выложить огромную сумму денег, достаточную для того, чтобы Магос попытался заказать себе у тех же гномов Робу Кошмаров. И на радость ремесленника и самого Магоса, она удалась. Магос, отблагодарив гнома двойной ценой против той, что была им вначале обещана, с тех пор стал ходить петухом, присматривая себе на рынке Гирана новый меч. Поэтому-то, как полагал Тео, его приятель и взялся за дело с мертвецами из элитного отряда и их дорогими вещами, ведь после того, как Накиб заявил, что заработался и возвращается на родину в Грасию, у Магоса и Тео пропал постоянный источник дохода, а заработанные ими миллионы Магос умудрился растратить за какой-то год или даже того меньше. И вот теперь это дело с мертвецами в Гиране закончилось весьма для них неудачно.

Тео раздумывал обо всем этом, лежа на неудобном матрасе в подвальной комнате, и мысли его перебивали то стуки, доносившиеся сверху из гномьей мастерской, то утробный храп приятеля. Молодой мужчина до последнего хотел верить, что его друг действительно не знал, насколько важны те мертвые солдаты для бессмертного Стража Дракона, ведь даже он, великий Магос, со всей своей спесью, не решился бы посягнуть на что-то столь же безоговорочно почитаемое всеми, как отряд, заточивший сотни лет назад Дракона Земли в подземную тюрьму ценой своей жизни. И еще Тео был уверен, что уже утром Магос придумает что-то, чем они смогут заняться далее, а он, Тео, проследит, чтобы дело было законным и не угрожало их с Магосом жизни или репутации.

***

Утром Магос потребовал, чтобы Теодор послал к черту гнома-торговца, на которого тот работал все эти месяцы за гроши, и провел день в свое удовольствие. Тео так и поступил, но вечером обнаружил в подвальном их укрытии лишь задумчиво сидящего над столом с бутылкой вина товарища. На следующий день и через день ситуация повторилась. И вот Тео сам решил сопровождать мага на встречи с клиентами. Только тогда Теодор понял, чем были вызваны угрюмость и молчаливость мага: никто из тех, с кем Магос работал ранее, не желал более иметь с ним дела. Магос убеждал заказчиков, что все обвинения с него сняты и теперь он работает лишь с чистым, проверенным товаром, но клиенты, все как один, — и гномы, и орки, и люди — лишь хмурясьзакрывали дверь перед его носом. Магос не понимал, что происходит, пока не пришел к своему давнишнему заказчику Порфирису по прозвищу Корсар, для которого раньше частенько доставал на севере редкие минералы. Теперь, лишившись корабля, он, конечно, не мог промышлять ничем подобным, но ради интереса все же решил навестить гнома, зная того как отменного сплетника и осведомителя.

— Никто не будет с тобой работать, Магос, — покачал головой гном, глядя в упор на возвышавшуюся над ним грозную фигуру колдуна. — Понимаешь ли: всякий, кто будет иметь с тобой дело, попадет в немилость Его Светлости. В этом вопросе лорда Константина поддержали лорды всех окрестных городов, уж поверь мне.

— Так это что, значит, опять я в черных списках?! Но это противозаконно! — возмущенно воскликнул маг. — Сам король даровал мне помилование. Все обвинения во всем Элмордене с меня были сняты. Почти все свои сбережения я отдал в качестве возмещения убытка пострадавшим. Я имею полное право работать на законных основаниях. Лорд не мог выпустить такой указ.

— Никакого указа и не было, — гном прищурил хитрые глазки, и Магос вопросительно посмотрел на него.

— Лорд прямо ничего такого не заявлял, но довел свою мысль до всеобщего собрания, так что поверь мне: работать с тобой — значит идти против правящего строя. Ты сам долгое время вел теневую игру, и лорд Константин решил отплатить тебе тем же, — гном усмехнулся.

Магос был готов в ярости схватить коротышку за шкирку и прижать к стенке за такую наглость, но два орка-бугая, охраняющие Порфириса, сухо покачали головами, показывая, что они готовы защищать интересы и жизнь своего нанимателя.

— Не надо, Магос, — испуганно схватил Тео приятеля за локоть.

Тот нервно отдернул руку.

— Но, друг мой, — гном вновь усмехнулся, — если ты попросишь об официальной работе у капитана или кого-то из рыцарей и пообещаешь чинно исполнять все, что тебе будет велено, ты сможешь остаться на плаву.

Магос, резко развернувшись, вышел из холла высокого особняка, громко хлопнув дверью. Тео бросился за ним. Квадратный человечек несся, словно бешеный зверь, по пустынной улице, беспрестанно ругаясь и чертыхаясь.

— …чтобы я прислуживал этим сторожевым псам — не бывать этому. День, неделя, пусть месяц. Я найду себе работу, и тогда все они подавятся своей наглостью. Никогда, слышишь, Тео, никогда Магос не будет прислуживать этим собакам.

Как ни пытался Тео угомонить друга, как ни уговаривал его пойти домой и все обдумать как следует, Магос не обращал никакого внимания ни на какие увещевания. Тео взглядом проводил его широкую спину, исчезнувшую в дверях таверны. Он решил не идти за ним и устало побрел домой.

***

Шли дни и недели. После тогокак Тео по указанию Магоса в грубой форме отказался работать на мелких торговцев, никто не желал больше иметь с ним дела. Изредка ему перепадала тяжелая работенка по разгрузке телег, и иногда ему доверяли продавать кое-какую мелочь в самые жаркие дни на забитой до отказа торговой площади. Тех грошей, что он получал за свой труд, едва хватало на еду и оплату жилья у старой гномьей четы. Но ко всему этому прибавлялись непомерные счета Магоса из борделей, игорных домов и таверн. Все просьбы Теодора укрыться в провинции и переждать год-другой, пока ситуация наладится сама собой, Магос, редко теперь бывающий в трезвом уме, отвергал в резкой форме, будучи уверенным в том, что ему очень скоро удастся посмотреть в нахальное лицо капитана Джеронина, когда он снова будет на коне. Но работы так и не подворачивалось, а когда Тео подыскивал товарищу мелкие заказы в Глудио и Глудине, маг презрительно отказывался, называя Тео глупцом.

— Верь в меня, малыш. Не будь я Магос. Скоро мы с тобой выберемся из этого болота и, как прежде, заживем на широкую ногу.

Шли месяцы, но ситуация с каждым днем становилась все хуже и хуже.

Одним утром по дороге на рынок Теодора догнал худенький мальчонка. Он сказал, что работает в таверне на арене за городоми что Магос в беде и просил найти его, Тео. Он обещал мальчишке сто аден за то, что тот сбегает в город и приведет его рыжеволосого друга.

Тео злобно чертыхнулся, посетовал, что снова потеряет рабочее место, сунул мальчишке в руку пару монет и обреченно побрел за ним к северным вратам. Отступив левее от основного тракта, они углубились в негустой лес и, пройдя сквозь него по проторенной дорожке, очутились на небольшой опушке. В укромном месте было организовано ристалище, окруженное десятком домов, большую часть из которых составляли трактиры, гостиницы и ломбарды. Арена молчала после вчерашних боев. Пьяные храпели под заборами. Кто-то уже снова сидел с бутылкой у входа в кабак. Мальчишка провел Тео к дому управляющего и, махнув в сторону приоткрытой двери и получив от молодого человека остаток обещанной суммы, довольный скрылся за конюшнями.

Тео вошел в дом. В небольшом холле за круглым столом сидел усталый и небритый Магос. Тео не видел его последние несколько недель, но ему показалось, что за это время маг постарел на десяток лет. Голова мага висела на широкой шее, руки были связаны и лежали перед ним на столе. Рядом стоял невзрачный упитанный человечек средних лет в помятом костюме. Его окружали четыре амбала с топорами.

Завидев Тео, Магос приподнял голову и хотел было улыбнуться своей когда-то белоснежной обворожительной улыбкой, но человечек, явно хозяин всего этого увеселительного местечка, встал между Магосом и Тео и, представившись как Даггин, обратился к молодому человеку противным высоким скрипящим голосом:

— Магос заявил, что он Вас знает, что Выего други Вы не оставите его в беде в этом сложном для него вопросе.

Тео сухо смотрел на человека, пытаясь выловить глазами лицо товарища, но человечек в костюме, словно нарочно, не давал ему заглянуть себе за спину.

— Ваш друг Магос задолжал нам большую… — нет, очень большую — сумму денег. С любым другим человеком я бы немедленно расправился по своему усмотрению. Но Магос в былые времена выполнял для меня кое-какую работенку, и я подумал, что негоже поступать неучтиво со столь уважаемым человеком, — Даггин усмехнулся. — Так вот, — продолжил он, — просто заплатите мне, и я тут же отпущу вашего друга. В противном же случае… — управляющий запнулся.

— Вы хотите отдать его в руки охраны? — обеспокоенно спросил Тео.

Человечек засмеялся, и амбалы расхохотались вместе с ним.

— Да что мне с того, что его посадят? Нет, — лицо человека исказила безобразная ухмылка, — я поступлю с ним таким образом, чтобы все в округе знали, что со мной шутить не стоит. Уж поверь, его тело будет болтаться на указателе между Гираном и Дионом, пока его не сожрут дикие звери. И знаешьчто? Я даже не позволю тебе снять его и провести достойный обряд погребения.

Тео в гневе сжал кулаки, но, упершись взглядом в охранников, тут же постарался держаться спокойно.

— И сколько Магос тебе должен? — пытаясь унять дрожь в голосе, спросил Тео.

— Четыре миллиона, — небрежно ответил Даггин.

Тео замер, не в силах выговорить ни слова. Еще лет пять тому назад они бы с легкостью нашли такую сумму, но в теперешних условиях даже полмиллиона собрать было ему не по силам.

«Ах, если бы Тэль-Белар был рядом, — промелькнуло в голове у Тео. — Как он мог так предать нас? Ведь именно после его ухода Магос стал все сильнее нарушать закон, именно уход Белара стал причиной тому, что Магос потерял всякую честь и стыд».

Управляющий сделал резкий шаг влево, и Магос предстал перед взором Тео.

— Ты меня не оставишь, нет же, дружок? — прохрипел Магос, не в силах даже поднять голову.

Тео на ватных ногах подошел к столу и, присев на стул рядом с Магосом, уставился в его полузакрытые глаза. Лицо пожилого мага было украшено синяками, правый глаз и вовсе заплыл.

— Это ничего, — прошептал чародей. — Двух из шести верзил мне удалось спалить, прежде чем они забрали мой меч…

— Да, меч, — усмехнулся Даггин, крутя в руках тонкий изящный меч Магоса. — Красивая штучка. Если учесть его стоимость, то Магос должен нам лишь три с половиной миллиона.

— Ах тысобака, — прошипел Магос, пытаясь подняться, но тут же бессильно опустился на свое место. — Это Меч Избранных. На его крафт пошли полсотни единиц энрии, а также кристалл редкого розового сапфира размером с кулак. Это один из лучших магических мечей в южной части света. Он стоит миллиона два — не меньше. Он зачарован волшебным камнем жизни…

Толстякснова неуверенно повертел в руке светящийся меч.

— Не вижу никакого волшебства, — пожал он плечами.

— Это потому что его надо уметь использовать, — отозвался маг.

— Не разбираюсь во всех этих тонкостях, — усмехнулся человечек, — пятьсот тысяч — и ни аденой больше.

— Тео… — Магос посмотрел на Тео видящим глазом. — Ты сможешь достать деньги?

Тео нагнулся к самому лицу мага и прошептал:

— Даже если я продам все свои вещи и кинжал, что ты мне подарил, я наберу от силы полмиллиона. Но ты можешь предложить ему свою робу.

Магос дернулся на стуле, словно по нему пробежал разряд молнии.

— Отдать Робу Кошмаров?! Да ни за что! — вскричал он. — Пусть лучше похоронят меня в ней.

— Магос, — пытаясь успокоить, продолжал убеждать его Тео, — если они тебя убьют, то все равно заберут твою робу себе. Отдай ее под залог. Мы постараемся ее выкупить, а если нет — жизнь по-любому дороже.

Магос с ненавистью глянул на Тео, затем на управляющего.

— Я все слышу, — раздался за их спинами визгливый голос. — Эта роба… Я не верю, что она так уж много стоит.

— Она стоит больше четырех миллионов, это уж точно, — уверенно заявил Тео.

— Хорошо! По рукам, — усмехнулся человечек. — Забираю меч и робу.

— Так не честно — меч ты должен отдать! — Тео хотел было возмутиться, но четверо с топорами обступили его.

— Это мое последнее предложение, — Даггин кивнул головой в сторону Магоса, и один из амбалов, схватив мага за волосы и прижав его голову к столешнице, замахнулся над ним топором.

— По рукам, — крикнул Тео.

Топор был опущен, руки Магоса развязаны. И после того как Тео помог обессилевшему другу раздеться, друзья были отпущены на все четыре стороны.

Огромных трудов стоило Теодору дотащить грузное обмякшее тело Магоса до города. Тот то проваливался в глубокий сон, то порывался броситься назад, с тем чтобы покарать обидчиков. Наконец Тео довел Магоса до дома и, оставив отдыхать, вышел подышать душным воздухом промышленного уголка Гирана. Он задолжал за комнату за несколько недель и понимал, что им с Магосом следует, скорее всего, подыскать себе жилье поскромнее. Да и работу теперь придется снова искать.

«Лишь бы Магос после этого случая взялся за ум. Иначе, — решил Тео, — я уже не в силах буду вызволить его из беды».

Как только Магос немного пришел в себя, он вызвал Тео на серьезный разговор. Он попросил товарища дать ему пару часов отдыху и наказал на все последние деньги купить магическое оружие.

— Ты понимаешь, что мне теперь хватит денег разве что на самый обычный посох, да и то при условии, что я продам кое-какие личные вещи? — с волнением переспросил Тео приятеля.

— Это неважно, — отозвался тот. — Принеси мне любое оружие, и тогда мы еще раз навестим мерзавца и вернем назад все мои вещи, — глаза мага яростно сверкнули, и Тео впервые за долгое время узнал прежнего Магоса.

— Ты ведь осознаешь, что после этого мы должны будем снова скрываться? — уточнил Теодор.

В последнее время он мало ел и спал, но все же сразу и не раздумывая согласился помочь магу в том нелегком деле, которое тот затевал.

Магос кивнул.

— Мы укроемся в Деревне Охотников, — уверенно заявил он. — Возьмем себе новые имена и пару лет поживем в лесах под Аденом. Все лучше, чем прозябать здесь, в Гиране.

Тео кивнул, выдавив вымученную улыбку.

К полудню Тео достал Магосу магическое оружие, и тот, заявив, что ему перед отъездом необходимо закончить одно важное дело, велел Тео быть готовым к активным действиям и последующему за этим бегству через Долину Дракона. Он сказал, что знает тайный путь на север, и Тео ему полностью доверился.

Вечером, сложив в небольшую заплечную сумку все то немногое, что он имел, Тео надел пылящийся последние полгода без надобности костюм из кожи виверн, заткнул за пояс кристальный кинжал, который наконец-то должен был ему пригодиться, и с наступлением ночи ждал Магоса у юго-западных ворот, как и было обговорено.

Охранники уже начали с подозрением коситься на разодетого для охоты парнишку, замолкли шумы в прилегающей к воротам кузнице, смолкли последние голоса разбредающихся по домам после ночных бдений людей, а Магос так и не объявился.

— Что, не пришла твоя красотка? — зевнув, спросил у юноши охранник, разминая затекшие от долгого стояния ноги, но тот, ничего не ответив, лишь угрюмо вновь пересек городскую черту.

Тяжелые мысли пронеслись у Тео в голове, но он все же направился в восточную часть города, где в подвале заезжего дома располагалась таверна под невзрачным названием «Погребок». К горечи Тео, Магос был там. Он сидел на своем привычном месте и рассказывал собравшейся вокруг него немногочисленной публике, каким негодяем оказался всеми уважаемый господин Даггин. Магос произнес вдохновенную речь, призывая устроить налет на управляющего ареной и его злосчастное заведение. Вокруг раздавались смешки, но здоровяк все продолжал и продолжал призывать нетрезвую публику к возмездию. Язык его заплетался, что еще больше веселило трактирщика и посетителей. Больших трудов стоило Тео вывести Магоса из-за стола.

— Какого черта ты делаешь? Мы договаривались бежать на север, вернуть твою робу и меч, а ты… — голос его звучал как никогда сердито.

— Тшш, — Магос приложил палец к губам Тео, — все сделаем, но завтра. Я пришел попрощаться с друзьями, — Магос вскинул руку вверх, и его жест был встречен громким хохотом.

— О чем ты, Магос? — сурово посмотрел на него Тео. — Какие друзья? Эти люди насмехаются над тобой за твоей спиной. Ты думаешь, тебя тут уважают или, может быть, боятся? Посмотри на себя — для них ты просто посмешище.

Магос бросил злобный взгляд на Тео. Но тот продолжал:

— Магос, ты предложил мне вчера отличный план. Идем. Мы все еще успеем провернуть его и скрыться. Где посох, что я достал?

Магос еще раз злобно поглядел на Тео, а тот, тяжело вздохнув, проговорил вслух свою догадку:

— Ты его заложил? Чтобы снова пить здесь?

— Да он стоит копейки, — отмахнулся Магос. — Может, ты выступишь на ярмарке в эти выходные? Я уверен, мы быстро заработаем себе на обноски поприличнее…

— Предлагаешь мне петь за деньги? Пойти развлекать толстосумов?

— Я предлагаю тебе сделать то, что у тебя лучше всего получается, вместо того, чтобы разгружать повозки, малыш Теодор.

— Ты говорил, что у меня талант воина. Я все это время рядом с тобой лишь оттого, что полагал, что ты веришь в меня, веришь в себя. Но теперь я вижу, Магос, что ты очень запутался.

Магос вновь отмахнулся и собрался уже повернуться к Тео спиной, но тот придержал его за рукав.

— Идем со мной, Магос. У меня есть знакомые в Глудио — там мы найдем работу.

Магос засмеялся в голос.

— Что, среди твоих родственников-крестьян?! Хочешь, чтобы я пошел обрабатывать поля? Или крутить жернова?! — вскричал он и злобно ухмыльнулся.

— Нет, ты можешь просто остаться здесь и сдохнуть в подворотне, — прорычал Тео, покраснев от злости и сжав зубы, после чего выскочил из пьяного подвала.

Он бежалкуда глаза глядят. Слезы катились по щекам, а мысли крутились в голове, как вихрь. Голова гудела. Тео не понимал, что он делает и куда направляется до тех пор, пока его не окружила бесконечная цепь гор. «Ущелье Мертвецов», — он остановился, чтобы оглядеться. Направо от него находился проход в Долину Дракона, где они с Магосом обдирали мертвецов, а прямо… Прямо перед ним лежал длинный тракт, ведущий через ущелье. Ветер подталкивал его вперед. Со всех сторон до него доносился вой людей-крыс. Впереди послышался дикий топот василисков. Тео шел по каньону, железной рукой сжимая рукоять кинжала. Вдруг путь ему перегородил высокий скелет в висящей на нем тяжелой броне. В руке он сжимал великолепный меч, каких Тео никогда не видел.

— Ты! — прошипел он, указывая на Тео костлявым пальцем.

Тео попятился было назад, но затем, опустив нож, обратился к мертвецу.

— ВыГильмор? — спросил он стража. — Это Вы доложили о нас капитану?

— Да.

— Я видел, как Вы следили за нами, — Тео виновато опустил глаза.

Присев на одно колено и оказавшись вровень с лицом молодого охотника, Гильмор заговорил наставительным тоном:

— Давным-давно пробудился от тысячелетнего сна Дракон Земли. Его вдох потряс полконтинента. Эльфы тут же попрятались в лесах, а гномы и орки — в горах северных земель. Только люди тогда осмелились дать отпор чудовищу, и лишь немногие представители иных рас присоединились к нашей группе смельчаков. Самые храбрые воины собрались со всего света и под моим руководством отправились на поиски Дракона Земли Антараса. Гордо пройдя по этому самому пути в сверкающей броне и с грозным оружием в руках, они растворились в лучах закатного солнца, чтобы сразиться с монстром и никогда не вернуться назад…

— Когда мы продавали те вещи, — еще более вжимая голову в плечи, бормотал Теодор, — я не знал, что они принадлежат отряду, заточившему Дракона Земли.

— Нас трое тогда выжило, — прошептал Гильмор, — но это уже другая история.

— Знаете… Есть одна вещь, — Тео пристально глядел в пустые глазницы скелета, — я тогда все сдал капитану, и не только чтобы выйти из тюрьмы. Когда я узнал правду об этих вещах, мне стало так стыдно, ведь я всегда хотел стать героем, как Вы, как остальные рыцари королевства… Но одну вещь я оставил на память. Мне показалось тогда, что эта вещь — связующая нить между Тео-разбойником и Теодором-героем.

— Тебя зовут Теодор? — переспросил Гильмор с интересом.

— Да, — подтвердил человек. — Говорят, меня назвали в честь героя, который помог императору Шунайману заточить демонов в катакомбах и некрополях.

Гильмор в задумчивости просидел несколько минут, словно бы что-то вспоминая, а затем, будто бы опомнившись, встряхнул головой и рассеянно обратился к Тео:

— Так что это за вещь, которую ты не отдал капитану?

— Вот, — Тео порылся в сумке и извлек из нее завернутую в старую тряпку рукоять меча — крестовина вся проржавела, а черенок покрылся черным налетом; лезвие клинка было обломлено до самого основания.

— Магос приказал мне выкинуть ее тогда, — продолжил Тео, — но я сразу представил, что кто-то когда-то сражался этим мечом против демонов, и мне было жалко выкидывать ее, и я оставил ее у себя.

— Можно мне? — спросил Гильмор, раскрыв ладонь навстречу человеку.

Тео протянул ржавую рукоять Стражу Дракона.

Гильмор дотронулся костлявыми пальцами до сломанной рукояти и тут же сжал руку Тео вокруг нее.

Тот изумленно поглядел на мертвого стража.

— Ты правильно почувствовал, Теодор, — обратился к нему Гильмор. — Это очень ценная вещь. Я узнал ее. Этот меч принадлежал когда-то моему верному помощнику сэру Густафу. Он в той битве смог убить, наверное, сотню демонов, и это позволило нам пробраться в логово чудовища. К сожалению, очищая нам путь, он и сам погиб в сырых подземных туннелях.

Тео смотрел на бессмертного стража, широко раскрыв глаза и все сильнее сжимая ладонь вокруг сломанной рукояти.

— Окажи мне услугу, Теодор, — обратился Гильмор к человеку.

— Все что угодно, генерал.

— Я больше не генерал, — пробормотал мертвец. — А тыотнеси эту вещь в Орен. Там могут найтись родственники Густафа. Они, я надеюсь, такие же храбрецы, каким был мой верный товарищ. Лучшее, что ты можешь сделать для моего друга и меня, — передать эту рукоятькак реликвиюпотомкам славного рыцаря, чтобы они всегда помнили, какой подвиг совершил их предок.

— Я это сделаю, — восторженно прошептал Тео. — А если не найду их в Орене, то, клянусь, объеду все королевство, но передам этот артефакт законным владельцам.

— У тебя доброе сердце, Теодор. Я уверен, что кровь настоящего героя течет в твоих жилах. Ступайи помни, что ты мне сегодня обещал.

Теодор слегка поклонился Стражу Дракона и с полным надежд сердцем и легкой душой зашагал далее на север в сторону Орена, и первые лучи предрассветного солнца осветили его путь.

***

Год 1919, 3 года спустя

Теодор сидел у небольшого ручья, разглядывая свое отражение в водной глади. Широкое загорелое лицо его за последнее время приобрело суровые черты, которых прежде не знало: толстая складка протянулась от середины лба к переносице, кожа обветрилась и погрубела, а уголки губ сильно опустились. «Почти тридцать», — мелькнуло в голове. Он опустил свои тяжелые мозолистые ладони в реку, зачерпнул свое изображение и освежил лицо и шею приятной прохладной влагой.

Изменился не только Тео. За последние годы вместе с юношей до неузнаваемости изменился и сам мир: победа над войсками Грасии единого государства Элмордена, объединенного шестнадцатилетним мальчишкой, а ныне королем Адена Амадео Кадмусом, смерть короля Грасии и последовавшие за этим междоусобные войны во всех регионах западного королевства и его распад на мелкие враждебные княжества; уход Накиба и скитание по южным землям, бесславное падение Магоса и тяжелое решение охотника оставить своего кумира на дне болота, в которое затянула его судьба. За это время успела пробудиться Богиня Смерти, и стали всерьез поговаривать о скором ее высвобождении и конце света, который за этим последует. Власти открыли доступ к катакомбам и некрополям, где, по словам высших духовных лиц, могут быть найдены артефакты, что помогут сразить Богиню Тьмы. В мире появились однокрылые бледнокожие существа — камаэли, которые, как оказалось, и были теми таинственными обитателями острова, что поднялся с морских глубин и куда Тео с командой поставляли оборудование и материалы. Поговаривали, что камаэли были посланы в мир самой Богиней Света, чтобы помочь королю Амадео навсегда победить ужасную Богиню Тьмы и Хаоса.

Тео медленно шагал в сторону леса, размышляя над событиями, происходящими как в мире, так и в его судьбе. Когда он только прибыл в Орен и начал искать потомков сэра Густафа, сыгравшего немалую роль в заточении Дракона Земли более трех сотен лет назад, он и не подозревал, что, когда достигнет своей цели, жизнь его так кардинально изменится. Он узнал, что прапрапраправнук Густафа действительно живет в Орене и является правой рукой генерала Клауса, одного из самых блистательных военачальников всего мира. С благоговением передал Тео рукоять меча героя Густафа его потомку, гладиатору[1] по имени Каен, и получил от того неожиданное приглашение присоединиться к его отряду. Какое-то время он все никак не решался принять предложение гладиатора, искренне не веря, что хоть чем-то может быть полезен столь сильной группе воинов. Но Каен заверил его, что хороших охотников им-то как раз и не хватает.

Потом уже Тео узнал, что был нужен генералу Клаусу для охоты за сундуками, и поначалу весьма огорчился этой новости. Но Каен, который взял Тео под опеку в свою группу, заверил молодого человека, что его роль в жизни всего войска Орена гораздо значительнее, чем ему представляется, и уже вскоре Тео смог в это поверить. Ему было разрешено в любое время дня и ночи пользоваться телепортом до Разбойничьего Леса, по которому в большом количестве были разбросаны сундуки с сокровищами, а также его обеспечили приличным запасом свитков телепортации[2], достаточно дорогими свитками, позволяющими вернуться в ближайший город из любой точки мира. С населяющими лес гуманоидами махумами[3] был заключен мирный договор, разрешающий Теодору беспрепятственно исследовать сундуки: за это люди обещали не вторгаться в дальнюю часть леса, где вокруг заброшенной давным-давно крепости бывшие бандиты, а ныне такие же полноправные обитатели Орена, как орки или ящеры, отстроили себе большое поселение. Прибывшие из Грасии во время недавней войны, многие из этих грозных наемников были брошены на произвол судьбы после ее окончания. Долгое время разрозненные группки махумов скрывались по всему континенту, пока наконец не обосновались в лесу чуть севернее Орена. Воинственные и непокорные, некоторые из них даже при нынешнем договоре умудрялись доставлять Теодору неприятности, и первое время охотника всегда сопровождали несколько людей главнокомандующего войсками Орена генерала Клауса. Но вскоре Теодор доказал, что вполне способен сам постоять за себя, если нужно, и со временем стал предпринимать самостоятельные вылазки. От него требовалось всего ничего — вскрывать сундуки.

Никто толком не понимал, а многие и не интересовались тем, откуда берутся эти сундуки. Словно чья-то невидимая рука рассыпала их по миру живых. Открытые и уничтоженные за день, ночью они вновь появлялись на прежнем месте, но вот содержимое их постоянно менялось: то они выдавали баснословные суммы денег, то одаряли своего открывателя огненной вспышкой или ударом молнии, а то и просто исчезали. Но самым главным их свойством, которое обнаружилось отнюдь не сразу, было то, что небольшое количество их содержало магические свитки, которые могли придавать предметам дополнительные качества: какие-то из манускриптов могли закалить оружие, а иные — укрепить броню. Но при использовании свитка всегда был небольшой риск того, что улучшаемая вещь рассыплется, оставив после себя лишь кучку пепла, поэтому немногие решались использовать подобные свитки. Но армия Орена могла позволить себе иметь оружие и броню в неограниченных количествах и экспериментировать над их улучшением сколько угодно. В итоге большинство предметов было уничтожено, но те, что остались после того, как на них применили магию свитков, были усилены многократно.

После года работы с сундуками Тео стал настоящим специалистом. Он словно бы чувствовал, какие из них можно открывать, а какие лучше обойти стороной, мог умело обезвреживать заложенные в них ловушки. Как итог еженедельно два-три — а иногда и больше — свитка поступали в распоряжение Военного Совета Орена. За свою работу Теодор получал неплохие деньги, а также ему позволялось оставлять себе все монеты, найденные в сундуках, так как Военный Совет интересовали исключительно свитки.

Вот и теперь Тео, немного отдохнув у реки и набравшись сил, направлялся к месту своей охоты на таинственные ларцы. Пройдя мимо группки махумов, заготавливающих дрова на окраине леса, Тео начал углубляться в самую его чащу. День был жаркий, солнце стояло высоко, и он с облегчением вздохнул, попав под сень вековых сосен, скрывавших подлесок от невыносимопалящих солнечных лучей. Медленно пробирался он между голыми стволами зеленых великанов, пока наконец не наткнулся на очередной сундучок. Прикрытый длинными листьями папоротника, он словно бы ждал охотника, заманчиво поблескивая золоченым кованым узором. Размером сундук был не больше обычного ларца, в котором богатые дамы хранят свои драгоценности.

Одним из самых удивительных свойств таинственных сундуков было то, что, несмотря на небольшие размеры, их оказалось невозможным поднять, перевернуть или даже на миллиметр сдвинуть с места. Открыть сундук можно было лишь там, где он был найден. Сундуки были внешне очень похожи, слегка различаясь лишь орнаментом, но, несмотря на кажущуюся простоту, открыть их было делом нелегким. Ящики словно бы не любили грубого к себе отношения: при попытках открыть их обыкновенным гвоздодером или ломикомони исчезали на глазах удивленного взломщика, поэтому опытные охотники за сокровищами ходили к сундукам, имея при себе связку универсальных ключей или отмычек. Таким же набором инструментов обладал и Теодор. Присев на корточки возле ларца, он сначала по привычке провел ладонью по его выпуклой крышке, бережно сметя с нее пыль и хвою, накопившуюся за день, и лишь потом принялся исследовать подушечками пальцев замочную скважину. Точно определив ее тип, он вынул из кармана связку ключей и сразу выбрал из них тот, который идеально подошел к замку. С облегчением он вздохнул, услышав, как тот щелкнул, и, бережно откинув крышку, обнаружил под ней две золотые монеты. Но стоило ему взять их в руку, как сундук в тот же миг растворился в воздухе, словно бы его и не было.

— До завтра, — усмехнувшись, прошептал Тео, зная, что на следующий день сундук вновь появится на прежнем месте. Вот только ключ, открывший его сегодня, вряд ли подойдет к нему опять: каждый день сундуки меняли не только свое содержимое, но и конфигурацию замка.

Убрав монеты в прилаженный к поясу кошель и спрятав ключи в карман, охотник двинулся в сторону холма, где, как он помнил, можно было найти еще два сундука. Взобравшись на небольшой пригорок, Теодор довольно кивнул головой: сундуки были на прежних местах. Один из них лежал ровно промеж двух поваленных сосен, в то время как второй прятался под раскидистым кустом можжевельника. Подойдя сначала к тому, что скрывался под зелеными чешуйчатыми лапками куста, мужчина нагнулся, чтобы осмотреть его. Конструкция замка была Теодору незнакома, и вместо ключей он на этот раз вытащил из кармана две тоненькие отмычки. Вставив одну из отмычек до упора в отверстие замка, второй он начал совершать у его основания вращательные движения до тех пор, пока не услышал легкий щелчок, после чего продвинулся отмычкой-скобой чуть глубже в замочную скважину и повторил свои действия. Такой трюк пришлось совершить ему целых семь раз, пока все штифты не оказались на своих местах, после чего Тео ловким движением рук повернул цилиндр вокруг своей оси и приоткрыл тяжелую деревянную крышку.

Восторгу взломщика не было предела: на дне лежал, переливаясь всеми оттенками розового, небольшой прямоугольный листок с непонятными символами, расходящимися от его центра по краям. Такой свиток на черном рынке мог стоить целое состояние, но мужчина не думал о прибыли: ему хватало того, что он принесет пользу людям, которых безмерно уважает, и еще его тщеславие грела мысль, что именно он, Тео, является, вероятно, самым успешным взломщиком сундуков на всем юге. Не дожидаясь, пока сундук пропадет, охотник бережно извлек из него пергамент, свернул его аккуратной трубочкой и, перемотав заранее запасенной лентой, убрал в специальную шкатулку, которую носил в своей сумке-кошельке.

Напевая под нос веселую песенку, воодушевленный чудесной находкой, Теодор двинулся ко второму ларцу. Его замок показался мужчине знакомым, и он, достав из кармана связку ключей, вставил один из них в замочную скважину и уже собирался его повернуть, как вдруг заметил слабое свечение, пробивающееся через щели у основания сундука. Оставив всю связку ключей в плену злосчастного ларца, Теодор со всей доступной ему прытью кинулся прочь. Пробежав шагов двадцать, он услышал громкий хлопок и затем почувствовал жар, внезапно обдавший его спину. Недолго думая, мужчина бросился на землю лицом вниз, сильно зажмурив глаза и придерживая ладонями шляпу, слетевшую на затылок. Вскричали птицы, резко вспорхнувшие ввысь, послышался шум падающих деревьев, и вскоре все снова стихло. Приподнимаясь с сырой земли и отряхиваясь от желтых хвоинок и пепла, Теодор бросил растерянный взгляд в ту сторону, где оставил начиненный огненной ловушкой ящик. Ларца не было, как и деревьев в радиусе нескольких метров от того места, где только что сидел Теодор, пытаясь его открыть. На их месте образовалась небольшая черная воронка. Края ее до сих пор дымились, а вокруг лежали поваленные деревья и вывернутые наизнанку кусты. Тео стоял в задумчивости, потирая ушибленный лоб. Он чувствовал досаду, даже некую обиду на сундук, чуть не окончивший его столь успешно начатую карьеру.

«Не этот первый, не этот последний», — придя в себя, решил охотник.

— До завтра, — неуверенно пробормотал он, обращаясь не то к воронке, не то к небесам, голубой дыркой зияющим меж зеленого полотна плотно сомкнутых крон.

Спустившись с холма и решив на сегодня закругляться, Тео нагнулся, чтобы почистить свои остроконечные сапоги из первоклассной кожи такого же рыжего цвета, как и его волосы. Внезапно он заметил, как тень скользнула по земле и нависла прямо над ним. Тео притворился, что ничего не замечает, а сам аккуратно зачерпнул с земли горсть песка.

«Либо это очень большая птица уселась на ветке прямо над моей головой, либо проклятые махумы научились бесшумно лазать по деревьям», — промелькнула мысль у Тео в голове, и он резко развернулся, чтобы обрушить облако пыли на врага, но тут же резкий холод сковал все его тело. Он краем глаза увидел, как лениво взмывает над головой его рука, как песок, направленный им вверх, неспешно обрастает инеем, и вот уже причудливый белоснежный цветок вырастает прямо из его ладони. Через пару секунд ледяной кокон, сковавший его, больше не позволял ему пошевелить головой, и ему стоило большого труда скользнуть взглядом по стволу исполинского кедра, под которым он стоял. Его глаза встретились с глазами заморозившего его существа. Два голубых огонька внимательно рассматривали замершую на месте фигуру охотника. Тео в полном изумлении смотрел на нависшее над ним бледно-серое лицо, обрамленное ровными прядями черных с проседью волос.

— Теодор, я сам научил тебя всем трюкам, поэтому вряд ли у тебя получится когда-либо обхитрить меня или застать врасплох. Но твоя реакция заметно улучшилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз, и это похвально.

Тео попытался выдавить улыбку, но ему удалось лишь на миллиметр сдвинуть уголки губ.

— Прости, что заморозил тебя: просто боялся, что ты набросишься на меня, приняв за монстра, и тогда мне бы пришлось применять более радикальные меры, чтобы не быть заколотым столь грозным противником.

— Я так рад тебя видеть, Тэль-Белар, — процедил Теодор сквозь зубы, когда эффект магии, заморозившей его, начал спадать. Через несколько секунд его руки бессильно упали на бедра, и еще через мгновение он, встряхнувшись всем телом, вновь поднял глаза на заставшего его врасплох товарища, которого не видел уже более восьми лет.

— И я тебя, — сделав сальто в воздухе, лучник приземлился прямо напротив Теодора и встал перед ним во весь рост, давая тому тщательно себя осмотреть.

Сам эльф почти не изменился с момента, когда они, простившись, разошлись в разные стороны, чего Тео не мог сказать о себе. Броня и оружие лучника вызвали неподдельный интерес человека. Наряд из белоснежных, почти невесомых пластин обволакивал длинное худое тело темного эльфа, как вторая кожа, а переливающийся на солнце всеми цветами радуги серебряный лук с массивной щитовидной рукоятью, казалось, был продолжением самого стрелка.

— Вот бы Магос тебя сейчас увидел, — только и выговорил Теодор, осмотрев приятеля с ног до головы, — ведь он всегда считал, что ты единственный на свете, кто не привязан ни к каким вещам, и можешь довольствоваться мешком вместо брони и палкой вместо оружия.

— Я и не привязан, — пояснил эльф, — но задание, на которое мне предстоит вскоре отправиться, потребует от меня максимальной силы и выносливости.

Теодор в недоумении раскрыл рот, чтобы задать свой вопрос, но лучник его опередил.

— Пока я ничего не скажу тебе больше, но учитывая, что ты нашел себе место в самом сильном дивизионе королевства, мы вскоре можем встретиться вновь при менее приятных обстоятельствах.

— Тогда зачем ты здесь? Если не собираешься мне говорить, ни почему ты тогда так спешно исчез, ни чем занимался все эти годы, ни куда теперь направляешься…

— Я закончил все свои дела на юге и теперь направляюсь далеко на север, где мне предстоит докопаться до истины… — задумчиво промолвил темный эльф. — Возможно, мне уже не удастся вернуться… — эльф запнулся.

Теодор, скрестив на груди руки, сурово уставился на своего учителя:

— Белар, а ты знаешь, что стало с Магосом после того, как мы потеряли тебя, и Аду, и корабль?..

Тэль-Белар кивнул головой — слухи быстро расползались по королевству.

— И ты ничего не сделал? Ты просто бросил его погибать: жалкого, лишенного всех возможностей и надежд?

— У него был выбор, — невозмутимо ответил эльф. — Выбор, что выпал всем нам — присоединиться к армии короля или продолжать влачить жизнь бродяги.

— Ты хочешь сказать, что работаешь на короля или одного из его лордов?

— Я преследую свои личные цели, но пока я не выяснил всех подробностей — да, я на стороне короля Амадео. А вот Магос за свою долгую жизнь, похоже, так и не понял, для чего он появился на свет.

— Белар, — обратился Тео к лучнику умоляющим тоном. — Найди его, поговори с ним. Я пытался, но мои слова не имеют никакой силы. Лишь тебя одного он послушает, одумается…

— Тео, — сухо прервал его эльф, — это его жизнь. И то, через что он теперь проходит, — это его испытание. Я не вправе вмешиваться. Я прохожу свои собственные уроки, а он должен выучить свои.

— Даже если это сулит ему погибель? — глаза человека обдали эльфа полным непонимания взглядом.

Эльф молча кивнул.

Тео погрузился в мрачные раздумья. Все эти годы его, бросившего Магоса в Гиране в самом жалком виде, мучили постоянные угрызения совести, хотя где-то глубоко внутри у него всегда теплилась надежда на чудесное спасение друга. Он искренне верил: когда Тэль-Белар узнает о злоключениях мага, он тут же придет тому на помощь. Но слова темного эльфа вмиг рассеяли все его иллюзии, и мысль о том, что он, Тео, теперь единственный в мире способен помочь Магосу, внезапно раскрылась цветком благородного порыва в его героическом сердце.

— Ты как пожелаешь, Тэль-Белар, но я не могу так просто бросить Магоса в той ситуации, в которой он оказался, — решительно произнес Теодор.

— К этой ситуации он шел долго и планомерно, — уточнил эльф.

— Как бы то ни было… Где бы я был, если бы не он? Я просто обязан сделать все возможное, чтобы вернуть Магоса!

— Твое право, — пожал плечами эльф и развернулся, с тем чтобы удалиться.

Выдержав паузу, он, однако, вновь повернул голову к Тео и задумчиво произнес:

— Я знал одного юношу, который когда-то сказал, что ни за что на свете не опустится до того, чтобы добывать золото из сундуков.

Заметив удрученность на лице товарища, Тэль-Белар бросил свою последнюю фразу и скрылся за деревьями.

«Я дал себе клятву когда-то, что никогда не вмешаюсь в дела этого мира. Но вот я здесь, в центре событий…» — эти последние слова темного эльфа врезались в самый мозг молодого охотника.

И Теодор твердо решил для себя, что не станет думать о прошлом и не будет заглядывать в будущее, а сделает то, что значимо для него сейчас: он во что бы то ни стало спасет друга и вернет миру великого огненного чародея.

____________________

[1] Гладиатор — воин, сражающийся двуручными спаренными мечами, одна из самых сложных военных специальностей расы людей.

[2] Свиток телепортации — рукопись, позволяющая прочитавшему ееперемещаться в пространстве. Расстояние и скорость перемещения зависят от опыта составителя рукописи. Принцип его работы основан на использовании магии гигантов. Технология массового изготовления свитков стала доступна жителям Элмордена после заключения союза с Грасией, на территории которой хорошо сохранились многие артефакты вымершей ныне расы. После использования свиток немедленно исчезает.

[3] Махумы — люди-львы, продвинутая раса гуманоидов, родиной которых считаются северные леса Грасии.

ГЛАВА 7. ЗАКРЫТЫЕ ДВЕРИ

***

Год 1920, год спустя,

город Глудио

Первая ночь осени стала самой темной в уходящем году. Это заметили не только священники, жрецы и оракулы, постоянно обращенные с мольбами и вопросами к небесам, но и простые жители Элмордена. Обе луны, словно бы сговорившись, скрылись за плотными тучами, и многие путники в ту ночь не рискнули продолжить свои странствия. В городах эта нависшая над миром пугающая черная пустота была не столь явной. Так и в Глудио по-прежнему горели фонари, освещая полупустые мощеные улочки.

Теодор в тяжелых раздумьях остановился у последнего дома в списке возможных мест, где он мог бы найти Магоса, от которого за все годы его службы в Орене он не получил ни единой весточки, хотя сам неоднократно посылал письма в Гиран и на Говорящий Остров в надежде связаться с другом. Он уже месяц как отпросился со службы, объяснив это ситуацией чрезвычайной личной важности, и разыскивал Магоса по городам и деревням южной части Адена. Как он понял из разговоров с трактирщиками и бывшими знакомыми своего приятеля-мага, тот покинул торговую столицу вскоре после того, как уехал сам Тео, оставив после себя кучу долгов и несколько побитых сторожей. Какое-то время, по сведениям охотника, маг ошивался в Дионе, где также не смог договориться с местными торговцами и духовенством и был с позором изгнан с территории сельскохозяйственного региона.

В Глудио следы его терялись. Немало пришлось Теодору опросить кабатчиков, охранников и священников, прежде чем один из служителей церкви узнал лицо Магоса на старой подвеске, что Тео забрал из дома покойной матери друга, будучи на Говорящем Острове. По совету послушникаТео обратился к самому первосвященнику Раймонду. Старый епископ несколько минут внимательно разглядывал наполовину стершееся изображение юного мага, затем позвал одного из прислужников и попросил того принести переписные и дозорные книги за последние полвека.

Несколько дней потребовалось Теодору, чтобы просмотреть все имена, и наконецон нашел то, что искал: неприметная на первый взгляд запись, указывающая на то, что n-го числа 1887 года некий Руфус, вольный наемник без дела и собственности, взял в жены дочь местного бакалейщика Розанну. Дальнейшие записи утверждали, что n-го числа 1888 года та родила от него дочь, которой было дано имя Гармония. Это открытие повергло Теодора в шок, так как Магос не только ни разу не заикался, что у него есть жена и дочь, но он также весьма презрительно всегда отзывался о матримониальных узах, заявляя, что ни одна женщина на свете не заставит его отказаться от прелестей холостяцкой жизни. Тео несколько раз перепроверил информацию и вспомнил, что именно в указанное время Магос действительно, по его собственным рассказам, служил в Глудио у некого гнома по имени Арри.

Прежде чем отправиться на поиски гнома, Теодор просмотрел страницы книги, относящиеся к году своего рождения. Он воспитывался в сиротском приюте недалеко от Глудио, ни один монах никогда не рассказывал ему, кем были его родители. Поговаривали только, что его принесла младенцем одна женщина и сказала, что его родители-крестьяне погибли во время нападения ящеров на их небольшую деревеньку, но никто не мог припомнить, как выглядела та женщина или какую-либо другую информацию. Единственное, что было при нем, — записка, гласящая о том, что отец перед смертью желал, чтобы его сыну было дано имя Теодор в честь великого героя Империи Людей. Но в книге не оказалось абсолютно никакой информации ни о каком Теодоре. Разочарованно захлопнув тяжелый фолиант, Тео отправился на поиски гнома.

Выяснив, где проживает Арри, и не дожидаясь рассвета, Теодор направился прямо к тому домой. На настойчивый стук дверь открыл еще не очень старый, но ужасно сухощавый и сморщенный гномик с большими подслеповатыми глазами. Как только мужчина упомянул, что ищет своего приятеля, и показал гному изображение на медальоне, на него сразу полилась гневная тирада в отношении личности Магоса, который воспользовался добротой простодушного гнома и, получив за его счет профессию, тут же скрылся восвояси. Арри подтвердил, что его работник был женат, но он не знал, на ком. Тогда Тео поинтересовался, не знает ли он некую Розанну, дочь бакалейщика, и обладающий хорошей памятью гном дал ему порядка восьми имен торговцев, которые работали вместе с ним в то время, когда Магос служил у него.

Продолжив поиски, Теодор выяснил, что шесть человек из его списка уже мертвы, и никто из них не имел дочерей. Еще один давно переехал на север, и вот осталось в списке последнее имя некого торговца по имени Марко. Он, согласно рассказам старожилов, был женат на женщине по имени Габриэлла, и их единственную дочь как раз звали Розанной.

Он неловко мялся у дверей небольшого аккуратного шестиугольного домика в нижней части Глудио. Осознавая ничтожность шанса найти здесь Магоса, Тео признался себе, что, кроме этой жалкой зацепки, у него больше нет ни единой идеи о том, где можно найти старого друга. Он поднял руку и, помедлив минуту, постучал костяшками пальцев в толстую дубовую дверь.

— Иду, — отозвался неприятный женский голос.

Дверь слегка приоткрылась, и в ней показалась круглая головка невысокой, но очень толстой старушки.

— Мадам Габриэлла? — спросил Тео, не веря, что эта неприятная женщина может быть Розанной, на которой женился его друг-ловелас.

Женщина обдала его непонимающим взглядом.

— Простите, — опомнился он, — позвольте представиться: меня зовут Теодор, и я ищу Розанну, дочь Марко и Габриэллы.

— Госпожи Розанны уж несколько лет как нет в живых, — покачала головой старушка.

— А кто теперь здесь живет?

— Ее дочь, госпожа Гармония.

«Ее дочь… Неужели, она имеет ввиду дочь Магоса…» — от этой мысли по спине Тео пробежал холодок, но вслух он лишь поинтересовался, может ли он ее видеть.

— Госпожа уже спит. Ей рано с утра надо быть на работе, — сухо отозвалась старуха и начала уже закрывать дверь, но Тео придержал створку ногой и полным надежды голосом попросил пожилую служанку подсказать, где работает ее хозяйка.

— Ты не местный, да? — спросила женщина, широко зевая.

— Наверное, уже нет, — отозвался Теодор, раньше знавший добрую половину горожан, но теперь способный вспомнить лишь имена своих воспитателей, Его Преосвященства и старшего кузнеца.

— Бакалейная лавка — вход прямо с центральной площади, — пробурчала женщина.

— Да, я помню, — закивал головой Тео, — угловое здание с арочной дверью и балкончиком… Так она там работает?

— Она ей владеет, — фыркнула старуха и с шумом захлопнула дверь перед самым его носом.

Проведя бессонную ночь в придорожной ночлежке, с первыми лучами солнца Тео нерешительно направился в сторону центральной площади. Целый вихрь мыслей проносился у него в голове, пока он шел мимо торговых лавок, гильдий и складов.

«Что я ей скажу? Может, вообще не стоит беспокоить девушку? Такая юная и владеет целой лавкой. Хотя… всего на год младше меня… Но если не у нее, тогда у меня нет больше ни единой идеи о том, где искать Магоса… Может, его и в живых уже нет? — эта последняя мысль заставила Теодора содрогнуться. — Нет, — отбросил он подобное предположение. — Я знаю Магоса: он способен напиться до чертиков, проиграть все, что имеет, даже убить, но просто так взять и помереть в бесславии и безызвестности — уж этого-то он никогда бы не смог себе позволить. Он точно оставил след — надо лишь внимательнее искать».

Сделав глубокий вдох, он потянул на себя кованое кольцо. Дверь поддалась, и как только она раскрылась, зазвенел мелодичный колокольчик.

Теодора встретил ничем не примечательный человечек в чистой рабочей одежде и, узнав, что посетитель ищет Гармонию, тут же позвал хозяйку. Из-за бархатной шторки, прикрывающей заднюю комнату, вышла невысокая молодая женщина с бледным лицом, приветливыми маленькими глазками и аккуратно подстриженными до плеч волосами глубокого коричневого цвета. Ее изящная фигура была подчеркнута приталенным платьем, а белоснежная накидка с пышным белым бантом выдавала в ней особу элегантную и весьма аристократичную. Тео рассматривал юную женщину, пытаясь найти в ней хоть какое-то сходство с квадратным, вечно растрепанным магом, но ничего, кроме цвета волос, не могло бы служить доказательством их родства.

Девушка представилась и любезно поинтересовалась, чем она может быть полезна. Тео с ходу спросил ее про родителей. Женщина слегка удивилась, но все же ответила на расспросы Тео. Она заявила, что ее мать умерла от неизвестной болезни несколько лет назад, а ее отец в добром здравии, и его можно всегда найти на улицах Глудио.

Капля пота скатилась по виску, и Тео даже снял шляпу, чтобы протереть лицо.

— Так Ваш отец нашел Вас? — робко спросил он.

Девушка поморщилась.

— Когда он объявился здесь? Где он теперь? — нервно вскричал Теодор, и хозяйка лавки слегка отшатнулась от молодого охотника.

— Понятия не имею, о чем Вы говорите… — замотала она головой. — Когда скончался лорд Вильгельм итрон занял его сын Риддерик, за военные заслуги юный лорд назначил моего отца капитаном охраны Глудио.

— Но ведь это было так давно, ведь лорд Вильгельм умер через пару лет после победы над Грасией… — задумчиво пробормотал Тео.

Девушка утвердительно кивнула.

— А как зовут Вашего отца? — поинтересовался Теодор.

— Батис, — ответила та. — Моего отца зовут Батис.

Теодор никак не желал отпускать ту последнюю ниточку, что вела к Магосу.

— И никто недавно не объявлялся и не интересовался Вами или Вашей матерью? Имя Руфус Вам ни о чем не говорит? — неловко поинтересовался охотник.

Девушка побледнела еще сильнее.

— Нет, я не знаю никого под таким именем, но… — запнулась она. — Как странно… Около года назад сюда приходил один бродяга. Он пытался заверить меня, что он и есть мой отец, — девушка выдала нервный смешок. — Я тогда очень перепугалась: думала, что он грабитель… Он был такой весь грязный и ободранный, и у него было такое ужасное лицо и такой отчаянный взгляд… Но отец пояснил мне, что это был просто пьяница. Видимо, тот потерял дочь, и мое лицо напомнило ему о ней… — девушка снова выдавила из себя улыбку.

— А куда пошел тот бродяга, Вы не помните? — с надеждой в голосе спросил Теодор.

— Отец тогда увел его, а куда — понятия не имею.

— Большое спасибо Вам за информацию.

— Да не за что, — девушка пожала плечами, — не думаю, что смогла уж очень Вам помочь. Вот если зелья нужны или манускрипты какие, может, амулеты — заходите.

Тео поблагодарил Гармонию еще раз, внимательно посмотрел в ее милые маленькие глазки и тут же покинул лавку.

Собравшись с мыслями, он выведал у первого же встретившегося ему охранника, где можно найти капитана. Юноша указал ему на занимающее треть площади здание воинской гильдии. Без лишних раздумий Теодор зашел в красивое здание с мансардой, фасад которого украшали многочисленные флаги и эмблемы. Но тут же, ступив на выложенный в шахматном порядке желто-серый пол, замер в нерешительности. Когда-то давно, будучи юным и неопытным бойцом, он умер на этом самом месте, и на этом история Теодора, наверняка, закончилась бы, если бы его не воскресила тогда темная эльфийка, которую с тех пор он стал почитать как свою вторую мать. Но ничего о тех событиях он, в общем-то, не помнил, так как был не в сознании, и теперь робко мялся у двери, осматривая окружавшее его убранство зала Военного Совета Глудио. За массивным столом в дальнем углу помещения сидели несколько человек в воинском обличии и о чем-то оживленно беседовали.

— Кто ты? Что тебе нужно? — сурово обратился к охотнику стоящий у двери охранник.

— Простите, — прервал Тео разговоры, — я бы хотел поговорить с капитаном Батисом.

— Он сейчас занят, — отозвался мужчина, запакованный в тяжелые доспехи с ног до головы.

— У меня к нему вопрос, который я бы хотел задать ему лично. Но если он занят, я спрошу так, при всех… Это касается его дочери Гармонии.

Запакованный рыцарь тут же подскочил к Теодору и, грубо схватив его за локоть, вывел из гильдии на воздух.

— Что же такого срочного, паренек, ты хочешь мне сказать про мою дочь, что оторвал меня от важного собрания с уважаемыми людьми средь бела дня? С Гармонией все в порядке?

— Да, да… Я только что видел Вашу дочь в полном здравии в бакалейной лавке.

— Тогда какого черта тебе нужно, сынок? — рыцарь снял свой шлем, и Тео увидел под ним морщинистое лицо немолодого уже человека. Его коротко подстриженные волосы торчали во все стороны, как иголки у ежа, а суровые глаза под тяжелыми бровями были готовы просверлить Тео насквозь.

— Господин капитан, — замялся охотник, — я приношу глубочайшие извинения, что оторвал Вас от дел, но вопрос, который мне нужно с вами решить, имеет огромное личное для меня значение…

— Ах, это, — капитан, уткнув руки в бока, еще больше нахмурился. — Еще один ухажер пожаловал, — фыркнул он. — Сначала какой-то выскочка-эльф просил руки моей дочери, а теперь еще один никому не известный индивид объявился. Моей дочери не нужен рядом очередной модник или пижон, — капитан бесцеремонно щелкнул Тео по шляпе.

— Нет, нет… — начал оправдываться Теодор, не до конца понимая, как сильно пытался задеть капитан Батис его достоинство, размышляя единственно о том, что этот тип не так давно имел дело с Магосом. — Я просто ищу одного человека… настоящего отца Гармонии.

Как только последняя фраза слетела с его губ, тут же мощный удар железным кулаком по щеке отправил его на жесткий булыжник мостовой. Сообразив, что произошло, Тео уже был готов потянуться к кинжалу, но, вовремя вспомнив, с кем он имеет дело, сумел сдержать обиду.

Меж тем капитан, нагнувшись, схватил парня за шкирку и прошипел ему прямо в лицо:

— Никогда больше не смей раскрывать рта на эту тему.

Затем, опустив потирающего щеку Теодора на неровную брусчатку, он выпрямился и, посмотрев по сторонам, сверху вниз невозмутимо обратился к молодому охотнику:

— Какой-то пьяница приставал к моей дочери, и я выставил его за ворота, навсегда запретив пересекать городскую черту. Еще раз увижу тебя здесь или, чего хуже, подле моей дочери — клянусь всеми богами: ты у меня надолго засядешь за решетку.

Сказав это, капитан сплюнул на землю прямо у самого лица Теодора и удалился внутрь здания.

Тео, отряхиваясь, поднялся с земли, все больше укрепляясь в мысли, что капитан что-то знает, но как подобраться к нему теперь и не попасть в затруднительное положение, сообразить не мог. Пока он стоял ошеломленный посреди большой площади Глудио и размышлял, покинуть ли ему город сразу или поискать еще хоть какие-то ниточки, невысокий седой человечек в желтой потертой рубахе и рваном стеганом жилете подошел к нему и, протянув руку, попросил подать ему пару монет. Тео отмахнулся было от попрошайки, пытаясь сосредоточиться на ходе своих мыслей, но тот, приблизившись к охотнику вплотную и озираясь, прошептал, что у него есть кое-какая информация.

Тео взял старика под локоть и отвел в ближайшую подворотню, где сунул мужчине в руку серебряную монету, после чего вопросительно уставился на бродягу. Тот вне себя от радости проверил монету на зуб, а потом, словно бы очнувшись, обратился к Тео:

— Как я понял, господину что-то надо от капитана и его дочери. Вы ищете какого-то человека? — прошептав это, человечек поднял хитрые глазки на Тео.

— Да, — подтвердил мужчина. — Я ищу бродягу, как ты. Он заходил в лавку — возможно, и не один раз… У него были темные до плеч волосы, а сам он такой широкий и грузный…

— Да, да… — заулыбался человек беззубой улыбкой. — Борис всегда здесь. Я всегда здесь рядом, возле лавки. Я видел: это было давно, но Борис запомнил того, кого ты описал. Он угощал меня пивом и расспрашивал про госпожу Розанну. Она владела этой лавкой, а потом передала ее дочери. Я так ему и сказал, и после этого он несколько раз заходил туда, и каждый раз люди капитана вышвыривали его прочь… Один раз его хорошо так побили: несколько дней лежал под забором, бедняга, — еле оклемался. А потом у них был разговор с капитаном. Не знаю, о чем было дело, но после беседы тот бродяга угостил всех нас за свой счет и, попрощавшись, сказал, что отправляется на юг, в Хейн.

— В Хейн? — переспросил Тео.

— Да, точно помню. Он сказал, что капитан проплатил ему телепорт до Хейна. Он тогда еще сказал нам кое-что на прощанье, и я подумал, что он негодяй, этот тип, которого Вы ищите.

Тео вопросительно поднял бровь.

— Он сказал так: «Счастливо оставаться, вы, жалкие крысы», и после этого он больше не появлялся.

«Это точно был Магос», — радостно подумал Тео.

— Спасибо тебе, — рыжеволосый охотник сунул в руку старика еще одну монету и бодрым шагом направился к телепорту.

***

Через несколько минут он уже стоял на центральной площади Хейна. Он был здесь раньше всего один раз, когда они с Аделаидой решили осмотреть город и, игнорируя приказ Магоса не покидать корабля, отправились на прогулку по прекрасному эльфийскому городу. В тот раз Теодору так и не удалось толком ничего разглядеть: была ночь, и очень скоро их поймали охранники и посадили в тюрьму как подельников Магоса. С тех пор прошло много лет. Магос тогда получил помилование, и вся его команда смогла относительно свободно перемещаться по миру. И вот теперь Тео, раскрыв рот, стоял на ровной площадке, окруженный многочисленными лужайками, беседками и фонтанами, перед величественным храмом эльфийской богини Эвы, поражаясь его изысканности и кажущейся невесомости при огромных размерах и многочисленных надстройках с бирюзовыми куполами.

На улице было полным-полно народа, в основном светлых эльфов и людей. Лишь изредка мимо проносился гном или важно прошагивала группа орков. Никогда еще Теодор не видел так много эльфов сразу. Немного понаблюдав за проходящими мимо, он начал замечать эльфийские черты и у многих людей — особенно у детей, по которым вообще невозможно было сразу угадать, эльфы они или люди.

Побродив немного по центральному рынку и сделав вывод, что ассортимент товаров в Хейне уступает тому, что в Гиране, он отошел к краю платформы, на которой на спокойных водах залива покоилась центральная и самая большая часть плавучего города, и принялся раздумывать над тем, с чего ему следует начать свои поиски. Он предполагал, что ему придется провести здесь не одну неделю, разыскивая товарища, но первый же спрошенный им торговец, услыхав имя Магоса, без колебаний указал ему в сторону северо-западной части поселения.

Поначалу Теодор удивился и засомневался, что его правильно поняли. Но каждый встречавшийся ему охранник или торговец неизменно указывал Теодору путь, по которому он наконец вышел на очередную площадь, чуть поменьше центральной. Район, по-видимому, был ремесленнымили гостевым. Здесь уже почти не встречались эльфы, зато было много орков, людей и гномов. Эта часть города была так же ухожена, как и центр, но количество атрибутов жизнедеятельности обитателей севера делало это место очень непохожим на остальные районы Хейна. На мостовых встречались следы крови, текущей из шатров и палаток прямо в воды залива. По этому поводу слышалась то тут, то там брань охранников и оправдания зеленокожих громил, незаконно разделывающих туши животных в черте города. Проходили с топорами и секирами наперевес орки-охотники, возвышавшиеся над рослым Теодором на две, а то и три головы. Меж их ногами сновали ребятишки-гномы, которые были человеку чуть выше колена. Они с шумом плюхались в бьющий прямо на улице фонтан и убегали прочь, завидев грозную фигуру приближающегося к ним сторожа. Прямо на улице было устроено неимоверное количество лавок и полевых кухонь. Кое-где торговали прямо на мостовой. Из кузницы, располагавшейся здесь же, то и дело вырывались клубы черного дыма и выбегали кашляющие гномы.

Подобное зрелище Теодору приходилось наблюдать лишь в северной столице, но, в отличие от Руна, здесь почти не было калек и попрошаек. Слева от площади располагалась бакалейная лавка. На ее ступенях юный эльф-полукровка наигрывал приятную мелодию на непонятном странном инструменте наподобие флейты, у которой были две трубы разной величины. Откуда-то доносились стихи и лились песни. Пытаясь перекричать разноголосый шум и не задохнуться во всевозможных — по большей части неприятных — запахах, Теодор обратился к пожилой седовласой гномке, что торговала круглыми, как жемчуг, камнями рядом с орком, продающим зубы аллигаторов. На расспросы о Магосета лишь указала морщинистым пальцем на изящное прямоугольное двухэтажное строение позади торговой площади, выложенное из розового сланца.

Теодор предполагал, что найдет Магоса где-то около этого здания или в таверне неподалеку. И сложно даже представить, как он был удивлен, когда не обнаружил Магоса ни в одном из предполагаемых им мест и, решив проверить само здание, распахнул украшенную растительным орнаментом двустворчатую дверь. Прямо перед ним открылся холл, где по обе стены длинными рядами располагались столы с разложенными на них шкурами. Здесь была мягкая шкура молодых крокодилов, отличная для пошива легкой брони и перчаток, была грубая шкура крокодилоподобных гуманоидов, шедшая на щиты и тяжелую броню, была особо тонкая замша для производства наиболее изысканных вещей. Здесь были шкуры аллигаторов, кайманов, ящеров, болотных крокодилов и прочих земноводных, обитающих в Иннадриле. Вперемешку со шкурами на прилавках были разложены лезвия для ножей, кучка рецептов брони и оружия низшего уровня, деревянные рукояти для легких луков, шнуры отличного качества, несколько тяжелых топоров и молотов грубой работы и много частей тех же молотов и топоров — оружия примитивных гуманоидов, и еще куча всякого барахла, даже не заслуживающего упоминания.

Но больше всего Теодора поразилвисевший прямо напротив входа холст в тяжеленной золоченой раме, в который Теодор уткнулся взглядом, как только переступил порог торговой лавки. На холсте высотой почти пять метров, от пола и до самого потолка, был изображен во весь рост не кто иной, как великий Магос, облаченный в темно-красное магическое платье и стоящий на фоне изумрудного пейзажа Иннадрила. Он открыто и дерзко смотрел на Теодора с холста, эффектно поставив правую руку в кожаной перчатке на талию, повязанную ярко-оранжевым длинным кушаком. Левая рука его торжественно держала прекрасное серебряное копье, а левая нога упиралась в уродливую морду, по-видимому, только что убитого им крокодила. Подобного пафоса и размаха Тео не ожидал даже от Магоса. Не давая тому опомниться, тут же из глубины зала навстречу Теодору выбежал невысокий гном, представившийся управляющим кожевенной мануфактурой, и начал расспрашивать посетителя, какой вид кожи ему требуется. Проходя мимо рядов, он рассказывал и описывал свойства каждого из представленных видов товара. Но тут Тео, придя в себя, резко прервал гнома и, указывая на презренно смотрящее на них с высоты нескольких метров самодовольное лицо Магоса, потребовал сказать, где он может найти этого человека.

— Ах, господин Магос. Он в комнате переговоров: там у него сейчас важная встреча с закупщиками из Диона.

Коротышка всеми силами пытался сдержать здорового плечистого охотника, но это ему, естественно, не удалось, и он лишь, извиняясь, показался в дверном проеме вслед за Теодором, с силой распахнувшим дверь и оказавшимся перед группой людей и гномов, сидевшей за большим овальным столом и что-то бурно обсуждающей.

— Магос! — радостно воскликнул Теодор, заметив среди дюжины лиц небритое круглое морщинистое лицо старого друга.

— Тео! — еще громче вскричал Магос, резко поднявшись со своего места, и на глазах удивленной публики помчался прямо к двери и зажал молодого человека с ярко-рыжими волосами в своих крепких, как тиски, объятьях.

— Сукин ты сын, — прошептал он на ухо Теодору, — явился-таки, как узнал, что Магос снова на плаву, — но тут же громко добавил. — Мой дорогой, верный Теодор! Как рад я, что тынаконецразыскал меня в этой глуши. Господа, — обратился он к высокопочтенной публике, состоящей в основном из зажиточных гномов, — я рад, что, невзирая на наши прежние разногласия, мы с вамитаки сумели найти устраивающую нас всех золотую середину.

— Это просто грабеж, — пробурчал толстый гном с седыми усами.

— Если у вас есть еще ко мне вопросы, — игнорируя замечания и недовольные взгляды, как ни в чем не бывало продолжал Магос, — вы, господа, сможете задать их на завтрашнем подписании договоров, а теперь прошу меня простить — меня ждет дело первостепенной важности, — сказав это, владелец кожевенной мануфактуры приобнял Теодора и, пройдя через передний холл, увлек того в небольшой кабинет, прячущийся у самого входа.

Пока Теодор рассматривал живописные пейзажи за окном, Магос достал из стола бутылку первоклассного вина и, откупорив ее и убедившись, что Теодор отказывается, доверху наполнил стоящий на столе высокий граненый бокал.

— Ну, признавайся! Ты вернулся, потому что узнал, что дела мои пошли в гору? — пробурчал маг, поднимая свой кубок.

— Нет, Магос! Конечно, нет, — с самым искренним видом обратился Теодор к своему другу. — Я и не подозревал, что ты стал владельцем такой чудесной лавки.

— Единственной лавки, продающей кожевенное сырье, во всем Хейне, — уточнил Магос и, осушив залпом бокал, вновь наполнил его. — Видел этих глупцов из Диона? Совсем недавно они вышвырнули меня за предложение вложить деньги в организацию предприятия на юге. Мне сулили провал, вспоминая, как меня лишили лицензии на охотничью деятельность в Иннадриле. Теперь сами же втридорога покупают у меня кожу для пошива своих шмоток. Так что, Теодор, ожидай повышения цен на броню от Глудина до Гирана.

Заметив нотки осуждения в глазах друга, Магос на миг нахмурился, но тут же благородным тоном заявил, что в любом случае намеревался уступить цену через месяцок-другой.

— Я ж не какой-то там злобный крокодил, в самом деле, — пожал он плечами, — просто хочу, чтобы эти торгаши попотели и впредь знали, что такое неуважительное обращение с Магосом.

Тео улыбнулся.

— Я, честно, не знал, как ты теперь устроился, — сказал он.

— Странно, — задумался Магос вслух, — ты, помнится, исчез, как только я оказался в самой пренеприятной для меня ситуации, а теперь появился вновь, как только я, самостоятельно, заметь, встал на ноги.

Лицо Тео побагровело:

— Если ты не помнишь, Магос, я исчез после того, как вызволил тебя из лап смерти…

— Ага, лишив меня брони и оружия.

— Мы планировали забрать твою броню и оружие, но ты тогда так напился, что отказался идти на дело, хотя все уже было решено и обговорено. И еще ты унизил меня…

— Ах, так дело в обыкновенной обиде?

— Да причем здесь обида? Если бы я обижался на тебя, пришел бы я теперь спасать тебя?

— Спасать? Тебе, Теодор-праведник, померещилось, что кого-то здесь надо спасать?

Два друга кричали наперебой, возражая один другому, так и не дослушав мысли собеседника.

Наконец Тео, выдохнув, взял паузу, после чего, убедившись, что Магос готов его выслушать, начал рассказывать, как тогда он ушел из Гирана и намеревался вернуться через день-другой, приведя мысли в порядок, но как он по стечению обстоятельств встретил Гильмора, который, прознав про оставленный Теодором у себя артефакт, дал ему задание вернуть его законному владельцу, как этим владельцем оказался гладиатор Каен, служивший в армии генерала Орена сэра Клауса, как его взяли на службу, где он несколько лет исследовал сундуки, чтобы заработать достаточно денег, чтобы купить Магосу новые меч и броню, как он неоднократно посылал весточки для Магоса в Гиран и на его родной остров, но ни разу не получил ни единого отклика, а если бы узнал, что друг в беде и нуждается в его помощи, он тут же бы все бросил и сделал все возможное, чтобы помочь товарищу, но ответа не было. Умолчал Тео лишь о встрече с Тэль-Беларом чуть больше года назад. И вот он, бросив свою службу, поехал разыскать старого друга и неимоверными усилиями, потратив на поиски несколько месяцев, нашел-таки его на самом краю континента.

Магос внимательно и даже порой сконфуженно слушал повествование Теодора, затем растерянно поднял на него глаза и признался, что получил несколько из его писем в Гиране, но пребывал тогда в настолько плачевном состоянии, что не мог позволить себе отозваться на предложение друга о помощи.

— Я должен был сам выпутаться из той ситуации, в какую попал из-за своей же глупости и неуемных аппетитов. А когда я достал деньги и нашел способ зарабатывать здесь, в Хейне, открыв поначалу небольшую лавку, а вскоре и скупив всех наемников и торговцев кожей в регионе, и превратил торговлю в регулярное и прибыльное дело, я думал разыскать тебя. Но, — запнулся Магос, — в голову мне пришло, что ты где-то теперь живешь своей новой жизнью, без глупых приключений на голову по вине старого высокомерного колдуна, и я подумал, что не буду больше тебе мешать, и вот ты здесь… сам… — мужчина пустил слезу, но тут же отмахнулся и радостно поглядел на Тео.

И для Тео эта единственная слеза была дороже самых бурных объятий, ведь лишь раз до этого видел он, как Магос плачет: в ту ночь, когда ушел Тэль-Белар.

«Тэль-Белар был прав… — вдруг промелькнула мысль у Тео в голове. — Магос сам прошел через это испытание. А я…. Я так и не научился жить своей жизнью и почему-то думал, что от меня может зависеть благополучие этого необыкновенного человека».

— Магос, — робко обратился к нему Теодор, — оказывается, у тебя есть дочь, в Глудио…

— Как ты узнал? — маг нахмурился.

— Иначе я бы не нашел тебя… Капитан, ее отец, ну, то есть… ну, ты понял… Он ничего мне не сказал — я даже было подумал, что он убил тебя… Но потом один нищий подсказал мне, что ты отправился в Хейн.

Магос довольно причмокнул:

— Знаешь, а я ведь специально рассказывал перед отбытием в каждом кабаке Глудио, что собираюсь в Хейн, на случай, если бы ты и вправду начал меня разыскивать… Но не думал я, что ты узнаешь про Рози, — Магос поглядел на Тео, но тот молча ждал объяснений.

— Я был очень молод, — задумчиво произнес маг, — мне тогда только-только отказали в обучении в Башне Слоновой Кости, и передо мной стоял выбор: вернуться на остров, чтобы отгонять от стен деревушки гоблинов и шакалов, или устроиться наемником на большой земле. Когда я прибыл в Глудио, у меня не было ровным счетом ничего: ни оружия, ни брони, ни зелий… Эта милая девушка, Розанна, отчего-то тогда обратила внимание на меня, бездомного и безоружного: видимо, я был либо чересчур хорош собой, либо, наоборот, неимоверно жалок. Я рассказал ей, что мечтаю стать телохранителем, но без оружия найти клиента практически невозможно. И она помогла мне достать простенькую магическую булаву — мое, по сути, первое настоящее оружие. И когда я нашел работу у Арри, Рози снабжала меня зельями и даже магическими книгами, по которым я впоследствии учился. Я видел, что девушка влюблена в меня по уши. И тогда я захотел сделать ей приятно. Я и предполагать тогда не мог, что скоро смогу получить профессию и продолжить обучение магии. Я думал, что, возможно, просижу в Глудио до конца своих дней. Розанна была очень мила, добра и, что немаловажно, красива: у нее были длинные золотистые волосы и прелестные зеленые глазки. Она была хрупкой, изящной девушкой, из тех, которым не хочешь сознательно сделать больно или как-то обидеть. И я тогда поддался на ее уговоры, и мы поженились. А потом родилась Гармония… Красивое имя, да?

Тео грустно кивнул.

— А потом… — Магос запнулся. — Я понял, что не смогу ничего добиться, имея за спиной такой груз, как жена и младенец, и как только я получил профессию — был таков.

Через минуту Магос продолжил:

— Ты можешь сказать, что это был мерзкий поступок… Да, вероятно, самый мерзкий из всех, что я совершал. Но, Тео, в свое оправдание хочу сказать, что я ежегодно посылал Розанне хорошую сумму денег, которой должно было хватать им с малышкой на безбедную жизнь. И лишь недавно от капитана Батиса, который стал Розанне мужем уже через год после моего исчезновения, я узнал, что все мои деньги он укрывал от Розанны и Гармонии. И тогда я потребовал эти деньги назад.

— Вот как ты выбрался из нищеты?

— Да… Я, можно сказать, сделал отличные инвестиции в будущее, а капитан выступил моим личным банкиром.

— Не считая того, что он воспитывал твою дочь, как свою.

— Признаю, что обязан ему. Гармония выросла чудной, прекрасной женщиной. И у нее есть отец, — Магос сделал паузу, — настоящий отец, который никогда не даст ее в обиду.

— Но, Магос… При всех деньгах, что ты получил назад от капитана, как же тебе разрешили вновь промышлять на территории Иннадрила?

— Ах, это… — маг довольно усмехнулся. — Видишь ли, наш старый знакомый Госта, отвечающий за охрану порядка в Хейне, оказался двоюродным братом капитана Батиса, и я…

Тео не дал Магосу договорить.

— Ты шантажировал его тем, что расскажешь правду его дочери, то есть своей дочери, если он не устроит тебе такой вот прием… — Тео не мог поверить, что его друг пал так низко.

— Да всего-то потребовалось, что убрать меня из черного списка, — фыркнул Магос. — Я считаю, небольшая услуга за возможность иметь под боком такую красавицу-дочь, как Гармония.

— А знаешь, — помедлив минуту, обратился Тео к Магосу, — у нее твои волосы…

Вечерело. Друзья сидели на заднем крыльце торгового дома и разговаривали ни о чем и обо всем.

— А ты знал, Теодор, что лорд Лионель в молодости своей тоже промышлял охотой?

Тео блаженно покачал головой. Давно ему уже не приходилось вот так сидеть бок о бок с близким человеком и предаваться бессмысленной болтовне.

Магос достал табакерку и предложил Теодору.

Тео отказался, с удивлением заметив, что раньше Магос табака не нюхал.

— Надо же себя как-то баловать, — пожимая плечами, заметил старый маг, — табак здесь не растет, его возят из Глудина, и стоит он приличных денег.

Теодор не мог не заметить, что в целом маг выглядел весьма неважно: он казался каким-то потерянным и, хоть и оставался дерзким в речах и беседах с посторонними, в разговорах с Тео он больше ворчал или предавался воспоминаниям о прошлом.

— А помнишь, как мы угодили в тюрьму к Госте? — спросил он Тео.

— Угу. Ты тогда еще все никак не хотел признавать, что мы оказались там по твоей милости.

— А теперь вот честь мне на улице отдает, старый капитан… Эх… Время никого не щадит.

— Ты и вправду больше не охотишься сам? — перевел тему Теодор.

— А зачем? — пожал Магос плечами. — У меня теперь целая команда охотников и бригада гномов-кожевников, — и, помедлив, добавил: — У меня теперь оружия-то нет никакого, да и брони тоже…

— А то изображение в Робе Кошмаров?

— Ах, этот ужасный портрет… — Магос махнул рукой. — Так сказать, память о былых временах…

Не найдя слов, Тео вновь сменил тему.

— Ну а что насчет новых островов? Я слышал о появлении двух новых земель по соседству с плавучей столицей Иннадрила.

Но Магос снова махнул рукой:

— Все, кто отправился на Кристальный Остров, пропали без вести, и лорд Лионель запретил туда плавать. Они даже не стали устанавливать там точку телепорта, потому что никто не мог выполнить это пустяковое, на первый взгляд, задание.

— Я думал, лорд Лионель уже уступил свое место молодому претенденту.

— У Лионеля эльфийские корни. И хоть по меркам людей он давно уже дряхлый старик, никто не может сказать, как долго он еще проживет. Потомков у него нет, и вот он уже с десяток лет ищет себе достойного преемника, но пока никто так и не понравился победителю Дракона Воды. Он все время говорит, что его преемник должен обладать исключительными качествами, что помогут в борьбе с предстоящим злом в лице Шилен, Богини Хаоса и Разрушений. Лорд полагает, что появление Кристального Острова каким-то образом связано со скорым пробуждением одного из ее детей-драконов, Фафуриона, который сгинул в водах Иннадрила после того, как Лионель нанес ему божественным мечом смертельную рану.

— А что насчет Пограничного Острова? В Орене поговаривают, что пробудился сам Белеф[1]…

— Что-то много кого пробудилось в последнее время, — со смешком выдавил из себя Магос. — Когда я был маленьким, только и было разговоров, что о пробуждении Дракона Земли. Проповедники кричали о конце света, о том, что ни одна армия мира не сможет его одолеть. И смотри: вот уже более шестидесяти лет силы людей сдерживают чудовище в недрах пещеры. Потом пробудилась Орфэн, и снова заговорили о том, что весь континент вскоре падет перед могущественной феей, обратившейся в неуправляемого монстра. Но буквально сразу маги Башни нашли способ заточить ее внутри Моря Спор, возведя над третью региона огромный магический купол. Не бойся, малыш Тео: какая бы тварь ни появилась в мире, смертные найдут способ ее усмирить. А если нет — боги помогут.

— Магос, я не верю своим ушам, — обратился Тео к другу, раскачивающемуся в деревянном кресле-качалке, — ты заговорил о богах…

— Ты молод, Тео; у тебя кровь бурлит в жилах и с силой бьет в мозг похлеще любой настойки. Но когда твоя жизнь замедлит свой бег, ты сможешь различить тонкий шелест судьбы, что невидимой нитью проходит через бытие, и тогда ты поймешь, что вся твоя жизнь уже решена кем-то за тебя, и тебе лишь приходится отыгрывать написанную для тебя роль.

— И какую роль играешь ты? — спросил Тео у друга.

Магос усмехнулся, прежде чем ответить:

— Роль одинокого старикана, чье время подходит к концу.

— Знаешь что… — нерешительно начал Теодор после того, как, глядя в ясное ночное небо над темным ребристым заливом, обдумал сказанные Магосом только что слова. — Я убедился, что с тобой все в порядке, и теперь я думаю вернуться в Орен.

— Чтобы что? — презрительно фыркнул маг. — Охотиться за свитками в сундуках? Тео… Если ты прав, и эти свитки настолько ценны, то оставайся здесь. На болотах за городом полно сундуков, и если мы убедим северян в ценности этих свитков, то сможем сплавлять их в Рун втридорога от того, что дают тебе твои военачальники. Если все получится, я найму для тебя корабль, и ты будешь работать сам на себя…

— Спасибо за предложение, Магос, — перебил друга Теодор, — но думаю, что все же останусь на службе у мастера Каена.

— Я всегда знал, что у тебя кишка тонка, чтобы пойти наперекор правящей системе и жить по велению сердца, — язвительно заметил маг.

— О! — воскликнул Тео. — Но я уверен, что именно этого и хочет мое сердце…

— Эх, — Магос горько вздохнул, — за годы воспитания я так и не смог выбить из тебя нотки благородства и порядочности, — он усмехнулся и потрепал Теодора по рыжей макушке. — Удачи тебе, малыш Тео… Я вижу, что ты стал настоящим мужчиной и можешь сам теперь принимать решения относительно своей судьбы.

Теодор пристально, с непривычным для себя хитрым прищуром, уставился на старого приятеля, и Магос даже стал гадать, что скажет теперь этот не до конца, как оказалось, знакомый ему человек.

— Я бы не хотел вот так просто распрощаться с тобой, Магос.

Маг приподнял бровь, давая знак Тео продолжать свою мысль.

— Я уже говорил тебе, что усердно работал, чтобы достать тебе новый мечи броню…

Не дождавшись никакой реакции со стороны друга, охотник спросил:

— А ты до сих пор считаешь себя самым могущественным огненным магом в южной части света? — Теодор по-детски склонил голову на бок.

— Почему только в южной?! — наигранно возмутился Магос.

— Потому что я слышал, — хитро продолжал Тео, — что на севере живут шаманы, которые могут сжигать своего противника изнутри.

Магос фыркнул. И затем сам обратился к Теодору:

— Ты, как я понимаю, решил заманить меня в плотные сети государственной службы. Ничего у тебя из этого не выйдет. Я не поеду с тобой в Орен ни за какие коврижки.

Едва заметное разочарование скользнуло по лицу Тео, а Магос продолжал:

— Ну посуди сам, Тео. Бóльшая часть моей жизни позади. Здесь я, практически ничего не делая, имею все, что моей душе угодно. Я уважаемый предприниматель и желанный гость любых заведений. И заметь, — взгляд Магоса наполнился гордостью, — теперь я действую совершенно легально и, можно даже сказать, на благо обществу.

— Я просто подумал, что, возможно, тебе скоро наскучит подобное существование…

— И я вновь вовлекусь в какую-нибудь дичайшую авантюру, сулящую мне прижизненную славу либо мучительную смерть? — окончил Магос фразу за Теодора.

— Типа того, — смутился Тео своей предсказуемости.

— Нет, малыш… Это в прошлом. Уютный халат, личный винный погребок и разговоры за жизнь — вот теперь мой удел.

— Жаль… — почти шепотом проговорил Теодор, вращая кинжал в руке, и внезапно, резко метнув его и попав точно в узкую резную деревянную колонну, окруженную водой, пристально посмотрел Магосу в глаза. — Я думал, ты скучаешь по своей Робе Кошмаров… — Тео подмигнул и продолжил: — Но раз тебе теперь милее халат…

Нервный смешок слетел с губ мага.

— Ты же не скажешь, что выкупил-таки мою робу у негодяя… Да нет, — задумался маг, — он давно уже продал ее или пустил на тряпки… Нет, малыш Тео, эти двери для меня навсегда закрыты.

— Первосвященник Холлинт говорит, что, когда закрывается одна дверь, где-то тут же открывается другая. А там, где закрываются все двери, открываются окна, и выбор один лишь: вверх или вниз… К тому жеу меня на складе в Орене действительно лежит новенькая Роба Кошмаров… И еще она зачарована и обладает дополнительными защитными характеристиками. И оружие…

— Меч Избранных? — Магос, оживившись, пристально посмотрел Тео в глаза.

— Нет. Гораздо лучше… Ты знаешь, что такое Пылающий Череп Дракона?

— О! Это одна из самых крутых магических дубинок, известных в мире, придающая магии небывалую силу и скорость. Она практически вся сделана из сплава стали и редчайших драгоценных камней, а рецепт можно достать лишь в самом пекле Огненных Болот… И ты хочешь сказать, что у тебя есть?..

Тео кивнул.

— У тебя есть Драконий Череп?! — Магос привстал с кресла и пытливо уставился на молодого егеря.

— Есть! Но если ты от него откажешься, ему скоро найдется другой хозяин. Видишь, не так уж плохо состоять в сильнейшем военном клане королевства.

— С какой стати люди генерала вдруг дали тебе подобное оружие и броню? — недоверчиво покосился Магос на друга.

— Никто мне ничего не давал… Я сам заработал…

— Кончай заливать, Тео. Ты никогда не умел врать.

Охотник, с досадой покачав головой, признал, что Магос прав, и негромко добавил:

— Просто я пообещал генералу, что скоро его полк пополнит самый могущественный чародей в мире.

Гробовая тишина повисла в воздухе, но лишь на мгновение.

— Да чтоб тебя, — сказав это, Магос с силой швырнул в воду недопитую бутыль вина, и та пошла ко дну, оставив после себя на поверхности лишь россыпь серебристых пузырьков.

***

Неделю спустя,

город Орен

После душного месяца и пекла последних летних дней, когда улицы города-крепости Орена стояли полупустыми, лесорубы лениво стучали топорами, а грозные тренированные сторожа всекак одинпоснимали свои шлемы и попрятались в теньке за высокими каменными стенами, облачко, внезапно появившееся на небе, казалось манной небесной. Легкий ветерок укутал все скверы и переулки, подняв над мостовой на обозрение горожан тоненькие воронки пыли и песка. Приплывшая вслед за крокодилоподобным облаком туча повисла над городом гигантским темным куполом и… замерла в нерешительности, давая передышку обессиленному от жары народу. Тысяча жителей Орена: эльфы, гномы, люди, орки — все вывалились на центральную площадь, наслаждаясь вечерней прохладой. Эльфы, старающиеся не покидать стен гильдий и холлов, особенно тяжело переносили жару. Многие из них даже отбыли на время в родные леса. Но теперь длинноухие обитатели военной столицы южного государства в прекрасных мантиях и золоченых доспехах как ни в чем не бывало стояли рядом с трудягами и ремесленниками, пропахшими потом и дымом, и ловили прохладные потоки своими невероятно утонченными и изящными лицами. Гномы, ликуя, вывалились из домов, собираясь в небольшие стайки, радуясь, что вновь можно будет открывать двери мастерских и кузниц, которые несколько недель уже стояли пустыми, так как работать из-за жары было невозможно, в связи с чем большинство из коротышек пробовали заработать себе на жизнь рыбалкой или доставкой в город воды, которую надо было везти с реки, протекающей позади замка. Прилегающее к городу озеро сильно обмелело, и теперь приходилось преодолевать приличное расстояние, чтобы привезти в город воду. Засуха вызвала проблемы с рыбой и урожаем. То тут, то там пожаром вспыхивал лес. Местные дикие орки в борьбе за воду и пищу начали звереть, животные уходили на север в поисках пропитания. Немногочисленная братия высших орков, обитающих в Орене, покинула душную каменную крепость и поселилась в лесах, где всегда можно было раздобыть какую-нибудь дичь на обед. Орки были мастерами жить в самых скудных условиях, могли долгое время питаться кореньями и мясом низших гуманоидов, находя подземные источники воды. Но теперь и они вышли из лесов и стояли вдоль дорог, ведущих к городу, подняв к небу свои суеверные глаза.

— Паагрио внял нашим мольбам и решил остановить свое огненное шествие, позволив своей младшей сестре восстановить равновесие сил в природе, — проговорил префект орков по кличке Пугач, один из немногих представителей зеленокожих великанов, оставшихся в городе.

— На все воля Великой Эйнхасад, — смиренно ответил ему первосвященник Холлинт, стоящий рядом с орком на ступеньках храма, придерживая высокую позолоченную митру, норовящую слететь с его головы под порывами усиливающегося ветра.

Когда первая волна радости, вызванная приплывшей с севера прохладой, поутихла, началась суета. Предусмотрительные горожане выкатывали из домов пустые ведра и бочки. Остальные бросились закрывать распахнутые настежь окна и ставни. Орки спешили вернуться из прилегающего к городу леса в свои надежные каменные дома. На мгновение над землей повисло необыкновенное спокойствие. Сосны замерли на месте, словно были сделаны из воска, и даже самые мелкие веточки на них перестали дрожать. Затишье и неподвижность заполнили все окружающее пространство. Умолк и гомон толпы. Все словно ждали, что черные небеса вот-вот разверзнутся, и откровение ниспадет на утомленных и измученных существ жестокого, непредсказуемого мира. Но небо молчало. Прошло несколько минут, и могло показаться, что картинка вокруг остановилась, вся сцена замерла… Но тут дождь хлынул с небесной тверди. И теперь все, расталкивая друг друга, вновь спешили укрыться в домах, за исключением нескольких чудаков, радостно танцующих под сбивающими с ног ледяными потоками, но с первыми мощными порывами ветра с улиц исчезли и они, и вся территория от Равнин Ящеров до Башни Слоновой Кости оказалась за плотной стеной воды.

— Мало того, что лучший друг наврал мне с три короба, мало того, что мы уже неделю как паримся в этом душном бараке в ожидании неизвестно чего, так теперь еще и ураган пришел по нашу душу, — Магос босиком в одной нижней рубашке мерил комнату шагами своих тяжелых жилистых ног и недовольно ворчал.

Теодор сидел у неплотно закрытой ставни и, придерживая ее рукой, наслаждался сочившейся с улицы прохладой.

После очередного круга разъяренного товарища по комнатеТео обернулся и сказал весьма добродушным тоном:

— Мне казалось, что эта жара никогда не спадет. Но гляди, Магос, — кажись, все налаживается.

— Надеюсь, — буркнул Магос, — так как мне уже надоело питаться прошлогодними запасами, сидя взаперти с самым отъявленным лгуном королевства. Нормальной еды нет, воды не хватает даже попить, не то что помыться. Единственная на весь огромный город таверна закрыта. Ты, когда зазывал меня сюда, ни словом не обмолвился, что в городе всего одна таверна! — орал Магос. — И ни одного кабака. Или борделя. Да и я хорош — купился на твой обман.

— Прекрати называть меня лгуном и обманщиком.

— А как называется, когда тебя завлекают в заведомо гнусное место обещанием гор золотых, а на деле золотые горы оказываются медным пятаком?

— Ну, — обиженно протянул Теодор, — я бы не назвал Гомункулус[2] медным пятаком. Это все же одно из самых востребованных магических оружий.

— Ага. И он есть у каждого второго клирика и каждого третьего мага королевства… — Магос бросил презрительный взгляд на лежащий на незаправленной кровати широкий красный меч с грубой рукоятью и чешуйчатым узором, разбегающимся от гарды по всей поверхностиклинка.

— Твой Гомункулус улучшен, ты не заметил? — Тео безуспешно пытался привести товарища в доброе расположение духа, но про себя подумал, что от безделья Магос стал капризным стариком.

— О! Он светится, — ерничал Магос, — теперь можно идти на ночную охоту.

— Я достал тебе Робу Кошмаров… — начал Тео.

— …которой я до того лишился по твоей милости, — едва слышно буркнул маг.

— …и приличный меч… — закончил было Тео, но тут Магос просто взорвался.

— Ты обещал мне Череп Дракона!!!

— Я не соврал. У нашего генерала и вправду есть рецепт Черепа Дракона, и я уверен, если ты себя проявишь, он с радостью отдаст его такому достойному и…

— Ой, все, — Магос прервал Тео, не давая тому больше вставить и слова. — Даже если случится так, как в попытках меня умилостивить мне поет наш сладкоголосый Тео, мне потребуется несколько лет, чтобы достать все элементы, необходимые для создания этой булавы. Но если у меня все получится — то да, сможете меня с ней и сжечь, когда я умру, счастливо дождавшись эдакого чуда!

Раскат грома заглушил последнюю фразу Магоса.

— Как только закончится этот ливень, я отправляюсь назад, в Хейн. Засуха не затронула южное королевство. Я оставил присматривать за делами Тоффа, этого болтливого недоумка. И если я вернусь прямо сейчас, то он не успеет нагородить дел, и я смогу спокойно продолжать заниматься торговлей.

— Хотя бы давай дождемся встречи с генералом Клаусом.

Магос обдал Тео гневным взглядом:

— Твой хваленый генералишка уже целую неделю никак не найдет время поговорить с нами. И я не намерен ждать более ни дня.

Магос распахнул ставни, и ледяные струи обдали его с макушки до пят. Мужчина поспешно закрыл окно.

— Гроза утихает, — прошипел он, отжимая мокрые волосы. — Я собираюсь, и как только Магдалина появится на площади…

— Валентина.

— Что?

— Хранителя портала зовут Валентина.

— Да какая разница, как ее зовут?! — вскричал Магос, снимая с себя мокрую рубашку и переодеваясь в свое гражданское платье с позолотой, в котором он, блестящий и великолепный, осветил своим присутствием изнывающие от жары улочки Орена неделю назад в сопровождении своего недалекого, но верного компаньона. — Важно, что ужинать я буду свежим крокодильим мясом, вспоминая устроенную тобой ловушку как недоразумение.

Магос при всем параде стоял у дверей гостевого дома, ожидая окончания грозы, с тем чтобы прошагать прощальную сотню метров по улицам Орена и, гордо взглянув на каменные его стены, раствориться в голубой дымке и больше никогда не возвращаться в это ужасное место, где каждый третий — военный, а каждый второй — член академии Его Величества.

Но дождь, не желая повиноваться ничьим фантазиям, все никак не прекращался, и через полчаса ожиданий Магос соизволил сесть на предложенный ему Теодором стул. Тут дверь распахнулась, и в нее без стука вошел немолодой человек в доспехах без шлема. С его черных короткостриженных волос текла вода.

— Ну и денек, — восторженно произнес он. — Когда эта туча молча нависла над Ореном, я было уж подумал, что боги вздумали над нами пошутить, и через минуту вновь над головой засияет беспощадное солнце. Ан нет! Пощадили народ.

Человек осмотрелся. В комнате было темно, все окна были закрыты плотными ставнями. Один лишь отвергнутый меч плавно освещал дальнюю часть комнаты.

— А, наш Гомункулус, — радостно усмехнулся человек, — значит, я в правильный дом зашел.

Тео уже стоял рядом с гостем, любезно протягивая тому полотенце. А Магос от неожиданности даже не успел пошевелиться и сидел теперь с непроницаемым лицом все в той же позе ожидания, напротив двери, при всем параде, нога на ногу.

Промокнув волосы и поблагодарив юношу, человек в броне обратился к Магосу сверху вниз, и чародей заметил лишь, как просто и непринужденно тот держится.

— А это, надо понимать, знаменитый своими экстравагантными выходками колдун Магос? — обратился он к охотнику.

Тео хотел ответить утвердительно, но Магос успел среагировать первым, небрежно кивнув на вопрос мужчины.

— Позвольте представиться. Сэр Клаус, — мужчина протянул руку таким образом, чтобы маг не мог пожать ее, не поднявшись со своего места.

Ошеломленный Магос тут же встал и неуверенно пожал плотную широкую ладонь главнокомандующего войсками Орена.

— Теодор сообщил, что Вы желаете примкнуть к нашему дивизиону.

Магос уже открыл было рот, чтобы возразить, но генерал, мотнув головой, продолжал:

— Честно говоря, большинство участников нашего объединения предпочло бы проигнорировать это Ваше желание, но кое-кто из членов Военного Совета Орена вступился за Вас.

Магос в удивлении вздернул бровь, посмотрев на Тео, но тот лишь в полном недоумении развел руками.

— Так вот, учитывая Ваше сотрудничество с лордом Глудио, участие в бое за Бернис, а также то, что со всеми, кому с Вашей стороны был причинен финансовый урон, Вы расплатились, было принято решение взять Вас на испытательный срок.

Магос фыркнул.

— Еще раз замечу, что большинство из нас, включая самого сэра Густава Атебальта, были совершенно против необходимости приглашения в наши ряды фигуры Вашего склада характера.

— Я вам зачем-то очень нужен, — Магос пристально посмотрел в широко открытые черные глаза собеседника. — Вам позарез потребовался хороший огненный маг, — читая выражение на лице генерала, Магос убедился в своем предположении. — Я не собираюсь, — заявил маг, скрестив руки на груди, — не собираюсь примыкать к вашему хваленому войску, жить в вашем городе, напоминающем тюрьму, и быть у вас на побегушках.

Теодор растерянно попытался успокоить приятеля, но тот невозмутимо уселся на прежнее место.

— Я дожидаюсь окончания этой грозы и отправляюсь домой. А если вам необходимо будет обеспечить новобранцев качественной броней — что ж, — Магос усмехнулся, — жду вашего снабженца на своей кожевенной мануфактуре в Хейне.

Тео схватился за голову, наблюдая за реакцией генерала.

— Вы абсолютно правы, — выдохнул тот после небольшой паузы. — Нам очень нужен огненный маг. У нас, конечно, тоже есть чародеи, но нет никого с таким опытом, как у Вас. А для нашего дела нам нужен исключительный человек.

— Никаких дел. Какие могут быть дела с таким оружием? — Магос пренебрежительно кивнул в сторону своей постели.

— Циничный ты барыга! — внезапно проревел генерал, и глаза его сверкнули молниями не хуже тех разрядов, что разрывали полотно вечернего неба над городом. — Я с тобой не шутки шутить пришел.

Тео вздрогнул от неожиданности, а Магос, довольный реакцией почтенного рыцаря, снова поднялся со своего стула и, полный решимости, встал напротив оппонента, который, успокоившись, продолжил свою речь.

— Мое предложение таково: мы уже который год планируем поход на Орфэн. Ситуация с Морем Спор каждый год ухудшается, и скоро магическая пелена более не сможет сдерживать набирающую мощь колдунью.

Заметив, как расслабился маг, приготовившись его выслушать, генерал Клаус продолжил объяснять, что все предыдущие попытки расправиться с феей не возымели успеха.

— Много хороших воинов погибло, пытаясь уничтожить злобную тварь. Ее не берут ни стрелы, ни эльфийская магия… Говорят, что лишь огнем можно ее побороть.

— Так обратитесь к магам Башни. Среди них должно быть много могущественных чародеев.

Клаус напрягся всем телом, подбирая слова. Вдруг прямо из дождя вышла высокая стройная эльфийка, до этого, по-видимому, ждавшая снаружи. Откинув объемный капюшон, она встала рядом с генералом. Несмотря на проливной дождь, ее длинное, до пола, белоснежное платье было практически сухим. Она посмотрела сначала на Тео, приветливо кивнув головой, а потом на Магоса, и тому показалось, что она пытается прочитать его мысли.

— Госпожа Флер, — восторженно вздохнул Теодор.

— По причинам, которые пока не имеем права раскрывать, мы в данный момент не можем обратиться за помощью к магам Башни, — приятным голосом начала объяснять эльфийка пожилому магу, который продолжал стоять неподвижно, скрестив руки на груди. — Именно поэтому мы просим помощи у тебя, Магос. Если теперь Орфэн освободится от пут, большая опасность грозит всем нам, так как она поклялась уничтожить всех эльфов и людей, встретившихся ей на пути. Под магией купола она не так сильна, но если ей удастся выбраться наружу…

— Я слышал, — прервал эльфийку Магос, — что как разтаки в своей норе она практически неубиваема.

— Если нам удастся застать ее врасплох, и она не успеет добраться до своего логова, то у нас есть шанс уничтожить ее навсегда. Но для этого нам нужен хороший огненный маг. Стрелы лучников не берут ее, магия воды и воздуха тоже.

— Поможешь нам — получишь вознаграждениеи можешь быть свободен делать далеечто пожелаешь, — прервал женщину генерал.

— С чего вы взяли, что сможете отблагодарить меня, уважаемые? — с издевкой поинтересовался маг.

— Опасность грозит всем нам, — повторила эльфийка, но генерал, обменявшийся взглядом с Теодором, вышел вперед.

— Роба Кошмаров — сможешь оставить ее себе. И рецепт Черепа.

Магос снова фыркнул, и эльфийка обдала его ледяным взглядом.

— Мне обещали настоящий Череп, а не рецепт, который может и не сработать.

По выражению лица генерала Клауса Теодор прочел его желание заехать Магосу по наглой физиономии. Но тут Магос, переминаясь с ноги на ногу, продолжил:

— Но знаете что?! А дело-то и впрямь интересное… Жаль, нет Белара рядом. Но думаю, даже несмотря на то, что вам практически нечего мне предложить, я возьмусь за эту работу.

Тень недовольства пробежала по бледному личику эльфийки, но генерал в знак признательности вновь протянул Магосу руку, и тот пожал ее, на этот раз решительно и уверенно.

***

— Что мы имеем? — спросил Магос у генерала, после тогокак они втроем с эльфийкой устроились за небольшим обеденным столиком в дальнем темном конце помещения первого этажа крохотного домишки, состоящего из одной небольшой комнаты, кухоньки и уборной. Теодор занимал эту комнату с тех пор, как только начал служить в отряде Каена, а теперь делил ее с магом, вечно ворчащим, что помещение неуютно, малó и не имеет никаких удобств, к которым он привык.

Магос попытался зажечь свечу, висевшую на стене в медном почерневшем от времени канделябре, но эльфийка указала на окно.

— Давайте впустим воздух в этот подвал, — предложила она, — дождь немного утих, и света фонарей с улицы нам будет хватать.

Тео, суетившийся на кухне, тотчас выполнил указание эльфийской дамы, которая, ко всему прочему, являлась супругой самого генерала и одним из членов Военного Совета Орена наравне с сэром Атебальтом, служившим еще старому королю Раулю и являвшимся главнокомандующим Орена до недавнего времени, пока по состоянию здоровья и в связи с почтенным возрастом не отдал свои полномочия многообещающему и уважаемому во всем городе сэру Клаусу, а сам не занял пост военного советника при дворе короля Амадео из рода Кадмусов. Также в совет входили мастер светлых эльфов Ромэриа и Его Преосвященство, глава религиозной общины Орена, епископ Холлинт.

Наконец, когда суровые переглядывания между генералом и магом закончились ничьей и был подан чай, приготовленный из свежей дождевой воды, Магос поинтересовался о плане генерала и расстановке сил.

— В нападение пойдут две группы. Первую будет возглавлять мой верный помощник, опытный полководец и выдающийся гладиатор Каен, под чьим руководством находится наш юный друг Теодор. В его группу войдет Кир — наш непревзойденный паладин, который примет на себя весь гнев феи и отвлечет ее от вас. Конечно, двое не обойдутся без поддержки, поэтому с ними пойдет эльфийский лекарь. Еще один воин будет ассистировать Киру, а также отгонять от основной атакующей группы прислужников Орфэн.

— Прислужников? — переспросил Теодор, внимательно слушающий речь генерала.

— Да. Орфэн редко выходит одна. В гнезде ее ждет целый рой гигантских насекомых, но надеюсь, что мы столкнемся, как и раньше, лишь с двумя-тремя пауками.

Магос понимающе кивнул, а генерал продолжал:

— Вторуюатакующую группу поведешь ты, Магос. Компанию тебе составят два моих лучших лучника, что будут снимать с вас гигантских насекомых, контролируемых феей, а также несколько не очень опытных огненных магов, за которых ты, Магос, будешь отвечать головой.

Брови Магоса в недоумении уползли на лоб.

— Это значит, — серьезным тоном пояснил генерал, — что вы с ними и лучниками будете стоять в недоступном отдалении от чудовищ, и при любой опасности вам или членам вашей группы, если ваш лидер даст вам приказ отступать, вы немедленно отступите в город со всей командой.

— Наш лидер? Я полагал, что сам буду командовать своим отрядом.

— Атаками своей группы, безусловно, руководишь ты, исходя из опыта и видения ситуации. А вот руководить возможным отступлением я назначил члена совета, изначально выступившего с инициативой пригласить тебя на это задание под свою личную ответственность.

Магос отставил чашку, а Тео замер в проходе с дымящимся чайником в руке.

— Она, кстати говоря, и будет лекарем вашей группы.

— Она? — Магос поморщился, а Тео в волнении заметался по комнате.

— Флер, пригласи Ее Светлость к нашему столу, будь так любезна, — обратился генерал к эльфийке, и та, улыбнувшись, поднялась со своей табуретки и, взмахнув руками, прочитала негромкое заклинание.

Помещение тут же осветили многочисленные голубые лучи, и как только они исчезли, в центре комнаты возникла высокая статная фигура темной эльфийки в темно-синей мантии, расшитой серебряными нитями и практически сливающейся с ее голубовато-серой кожей. Ее белые, как снег, волосы были заплетены в толстую длинную косу, а над правым ухом красовался темно-фиолетовый цветок-заколка, точь-в-точь как настоящий.

Челюсть отвисла у Тео сразу же, а Магос еще минуты две пытался припомнить, где он видел это мягкое овальное лицо, эту искреннюю улыбку и голубые широкораскрытые глаза, и лишь потом выражение его лица догнало удивленную гримасу друга.

— Ада, черт побери! Тычлен Военного Совета Орена?

— Ее Светлость — первая женщина в королевстве, посвященная в сан кардинала, — нахмурившись, пояснил генерал Клаус.

— Но как же так? — растерянно поморщился Магос. — Ты должна нам все рассказать.

— Вы поговорите об этом позже. Сейчас важно обсудить нашу схему уничтожения монстра, — не унимался генерал.

— Нет, так не годится… — хотел возразить Магос.

— Поверь, Руфус, — внезапно прервала его темная эльфийка, — в мире есть дела куда более важные, чем беседа старых друзей, — говорила она строго, но мягкая улыбка и теперь не покидала ее лица.

— Хорошо, — Магос потер руки, — и каков же наш план?..

____________________

[1] Белеф — могущественный колдун, вступивший в сговор с демонами в попытках подчинить себе южную часть света и заточенный магами из Башни Слоновой Кости на необитаемом острове посреди Южного Моря.

[2] Гомункулус — добротный магический меч, сделанный из железа с добавлением ясписа, придающего готовому изделию выразительный красный цвет.

ГЛАВА 8. ОРФЭН

Год 1920, неделю спустя,

территория Орена,

Море Спор

Плотный белый туман все сильнее сгущался вокруг бредущих практически на ощупь путников. Прошло уже несколько часов, как они пересекли врата и оказались под гигантским магическим колпаком, мутным и полностью скрывающим небо. То, что сверху показалось Тео огромными костями неведомого исполина, оказалось на деле окаменевшими корнями гигантского дерева. Море Спор напоминало белую пустыню. Покрытая крупным песком почва хрустела под сапогами. В воздухе хлопьями кружились грибные споры, из-за которых место и получило свое название. Чем дальше, тем тяжелее становилось дышать. Пахло плесенью, гниющей древесиной и разлагающимися бактериями. Засилье гигантских плотоядных грибов и их спор сделало это место неподходящим практически ни для каких форм жизни, за исключением разве что гигантских ядовитых пауков, тарантулов.

Группа двигалась медленно и осторожно по пологому склону, пока не достигла «морского дна», представлявшего собой холмистую местность, усыпанную главными ее обитателями: грибами всех форм и размеров. Здесь были как гигантские грибы с толстыми ножками и плотными шляпками, на которых могло свободно поместиться два-три человека, так и крошечные, едва различимые, растущие группками и образующие ковер в виде бледной паутинки, захватывающий ежедневно все бóльшие и бóльшие территории и питающийся разлагающимися останками скудной флоры и фауны этой негостеприимной местности. Путникам встречались плоские мясистые грибы с отвратительными, словно кровоточащими, бородавками-наростами и светящиеся грибы с тонкими ножками и идеально круглыми шляпками, формирующие целые островки, мерцающие ядовитым зеленым светом, предупреждая, что их надо обходить стороной. Какие-то были похожи на диковинные кораллы или даже цветы, другие скорее напоминали фантастические, ни на что не похожие объекты. Некоторые из них были весьма агрессивны, иные использовали хитрость и уловки, но охотники и исследователи, кому «посчастливилось» бывать в Море Спор не впервой, знали, что близкого знакомства с любым из этих видов лучше остерегаться.

Отряд, отправленный генералом Клаусом для расправы с феей-паучихой Орфэн, состоял из шестнадцати человек и трех эльфов, не считая самого главнокомандующего, леди Флер и группы проповедников, что остались в небольшом лагере, раскинутом у границы купола и леса, который с каждым годом продолжал терять по несколько метров своей территории в пользу грибного царства. Проповедники наложили на воинов и магов обережные заклинания, а леди Флер с помощью древней эльфийской магии зачаровала оружие бойцов. Как только все приготовления были закончены, отряд лучших воинов Орена пересек магический барьер и направился навстречу неизвестности.

Лаурин, эльф-лучник, лучше всех знающий эту местность, двигался впереди отряда, разведывая обстановку и докладывая обо всем идущему за ним следом Каену, руководящему всей операцией. Следом шли маги и оставшиеся воины, тащившие многометровую тяжелую стальную цепь, специально изготовленную в кузнице по срочному заказу генерала. Тео и леди-кардинал завершали процессию.

— Лаурин — прекрасный лучник, но он и в подметки не годится Тэль-Белару, — шепнул Теодор Аделаиде, когда эльф в очередной раз вернулся, чтобы сообщить, что путь свободен, и экспедиция двинулась дальше в окружавшем их тумане.

— Тэль-Белара здесь нет, — напомнила Аделаида.

— А что за знак у него? Какая-то отметина? — поинтересовался мужчина, обращая ее внимание на изящный голубой символ, красовавшийся на лбу у эльфа-лучника.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — Аделаида дружески хлопнула Теодора по шляпе и, улыбнувшись, поспешила составить компанию устало бредущему впереди Магосу, годы которого начали брать свое: он пыхтел, как чайник, взбираясь на очередной холм или перелезая через торчащие из вязкой песчаной почвы корни.

— Что он все молится? Чай не монах какой? — ворчал маг, глядя на уверенно шагающего впереди паладина.

Аделаида знала, что Кир был почти того же возраста, что и Магос, но не стала сообщать об этом другу, чтобы его не расстраивать. Она знала Кира как первоклассного воина и великолепного тактика и совершенно не желала выслушивать ворчания мага по этому поводу. Однако паладин и сам, устав, по-видимому, от нападок колдуна, ответил тому спокойно и незатейливо, что просит помощи и поддержки Богини Света, уповая на то, что дело их принесет миру пользу и послужит добру.

Магос, про себя решив, что разговоры с этим набожным типом лично его, Магоса, до добра не доведут, согласился с могучим воином для вида и перевел внимание на Аделаиду.

— Нам так и не удалось толком поговорить… — заметил маг.

Аделаида кивнула.

— И чего это Орен не запросил для такого дела помощь у магов из Башни Слоновой Кости? У них, наверняка, был какой-нибудь огненный чародей — возможно, даже не сильно хуже меня.

— Наверное, — согласилась Аделаида, — но понимаешь, — она перешла на шепот, — у нас есть все основания полагать, что маги Башни ведут двойную игру: слишком многое указывает на это.

Любопытный Магос весь превратился в слух.

— Ты ведь знаешь про некий остров, появившийся недавно у берегов Иннадрила. Нет, не Кристальный — другой, — уточнила она, предвосхищая вопрос собеседника. — Так вот, на том островеякобыпроснулся могущественный колдун Белеф.

— Тот тип, которого маги Башни заточили в ином измерении много лет назад? — вмешался Тео в разговор.

Эльфийка кивнула.

— Тот самый, из-за которого половина провинции Глудио превратилась в безжизненную пустыню? — не унимался охотник.

— Я слышала от одного мудреца из Пустоши, что дело было не так просто, как нам сообщают официальные летописи… — Аделаида уже собралась поведать молодому приятелю свою версию событий, но Магос попросил ее перейти к сути дела.

— У нас есть подозрения, — прошептала эльфийка, — что они сами и вернули Белефа из небытия.

Тео от удивления присвистнули тут же получил от Магоса по шляпе: важно было сохранять полнейшую тишину, ведь никто не знал, где они могут наткнуться на фею, и категорически нельзя было выдавать себя раньше времени. После этого бородатый маг вновь обратился к эльфийке.

— Как бы то ни было, — продолжила Аделаида, — до недавнего времени у магов не было ни одной видимой причины бояться Белефа и десятки — опасаться освобождения Орфэн: барьер истончился, и темная магия под куполом достигла небывалой силы. Дерево-Мать почти мертво, а количество слуг Орфэн уже не поддается счету. Но они палец о палец не ударили. А ведь если сейчас не уничтожить фею, последствия ее выхода за пределы купола могут быть катастрофичными. Если наш поход не удастся, придется прибегнуть к помощи правящих лордов или даже самого короля, у которых и без того полно дел, так как лорды Гирана и Адена полностью заняты попытками уничтожить Антараса, пока безуспешно. Король также не решается отзывать войска от границ, опасаясь возможного удара с севера, хоть между ним и королем Астеаром было недавно заключено очередное мирное соглашение.

— Как все сложно-то, — буркнул маг. — Ну а ты сама-то как? — маг остановился напротив возвышающейся над ним темной эльфийки и посмотрел в ее ясные голубые глаза.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла женщина.

— Ну, есть у тебя кто-то? Близкий друг? Ухажер?

— Магос, — с возмущением воскликнул Тео, а эльфийка отвела глаза.

— Ага! Значит, есть!

— Все очень сложно, — буркнула Аделаида и отошла, чтобы переговорить с Каеном.

Над миром начала сгущаться тьма, и лик красной луны повис над куполом бледным расплывчатым пятном. Несколько раз на отряд пытались напасть ядовитые пауки, но два примкнувших к отряду лучника — светлый эльф и человек — с легкостью отстреливали их, не позволяя приблизиться к основной группе и на сотню шагов. Магам был дан приказ поберечь силы и не создавать ярких вспышек без надобности, чтобы не привлекать ненужного внимания. Вместе с Магосом в группу входили еще три огненных мага, не таких опытных, как пожилой чародей, но вполне умелых. Они были вооружены такими же красными резными мечами, как и Магос, с той лишь разницей, что его мерцал в темноте бледным розовым светом. Несколько дней маг тренировался за городом, привыкая к новому оружию, и в конце концов был вынужден признать, что его новый меч, будучи многократно зачарованным волшебными свитками, лишь немногим уступал изящному Мечу Избранных, что он потерял, проигравшись на арене.

Прошло уже много времени, и эффекты, наложенные на воинов, начали спадать. Каен предложил возвращаться, с тем чтобы попробовать поискать ведьму завтра, но тут взволнованный голос эльфа прервал его речь.

— Командир! Кир! Ваша Светлость! — я нашел что-то… что-то интересное.

Дав остальным команду ждать, Каен, паладин и Аделаида двинулись на голос Лаурина. Спустившись с небольшого песчаного холма, никто сначала не заметил ничего странного, но эльф, указав пальцем вверх, заставил их поднять глаза, и все трое увидели застывший над их головами гигантский корень, весь облепленный свисающей с него на десятки метров вниз плотной серой паутиной.

— Мы подошли слишком близко, — обеспокоенно сообщил Каен, когда они вернулись к группе. — Где-то рядом находится паучье гнездо.

— Ну тогда, может, нам стоит пойти и сжечь его к чертовой бабушке? — предложил Магос, но, наткнувшись на стену хмурых лиц, сам согласился, что предложение не из заманчивых.

— В гнезде Орфэн будет окружена тысячей своих подданных-насекомых, каждое размером с трех меня, — напомнил гладиатор.

— Три тебя — это всего лишь два Кира, — попытался пошутить копейщик, молодой мужчина в золоченых доспехах, надетых поверх легкой кольчуги, и с шикарной глефой в руках, но шутку никто не оценил.

Единогласно было решено возвращаться назад, и колонна в том же порядке, как и пришла, начала свое неспешное движение в обратном направлении, но не успела компания пройти и двух километров, как за их спинами послышался глухой, нарастающий с каждой секундойтопот.

Сердце Магоса забилось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Воины в растерянности замерли на месте. Чутье подсказывало чародею, что пора делать ноги, но он, пересилив это желание, дал приказ магам и лучникам отойти за большой пологий валун и раньше времени даже не думать высовываться.

— Ада, Тео, вы с нами, — позвал Магос, но эльфийка дала ему понять, что пока останется рядом с остальными, и он не стал спорить.

Тео пошел было за Магосом, но замер у самого валуна и, достав из ножен кинжал, принялся вглядываться в серую плотную мглу, из которой доносился шум. К топоту тяжелых шагов добавились еще какие-то звуки, чуть послабее, будто кто-то раскапывал окаменевший песокили жужжал огромными крыльями.

— Успеем уйти? — спросил Каен взобравшегося на шляпку высокого гриба светлого эльфа. Тот еле успел перевести на него полные ужаса глаза, и в то же мгновение неясный чудовищный силуэт начал проявляться в густой дымке.

— Всем приготовиться, план прежний, — отчеканил Каен, переходя на левый фланг.

— Но на нас нет уже и половины защитных заклятий, — хотел возразить ему один из солдат, однако командующий жестко перебил его:

— Значит, будем сражаться с тем, что имеем.

Тут же воины начали группироваться. Солдаты, тащившие цепь, отошли к камню и встали рядом с Тео. Магос вскарабкался на валун, велев остальным магам встать позади него, а лучникам отойти как можно дальше в туман. Паладин, копейщик и гладиатор вышли вперед, укрыв лекарей за своими спинами. Светлый эльф в бледно-голубом свободном наряде, крепко сжимающий древко изящного посоха, бросил уверенный взгляд на Аделаиду.

— У нас все получится, Ваша Светлость, — шепнул он, и леди-кардинал согласно кивнула.

Не больше мгновения продлилось напряженное молчание. Глухой утробный голос нарушил леденящую тишину:

— Я чую пару эльфов… и дюжину людей…

Было слышно, как великанша принюхивается. Судя по силуэту, в ней было более десяти метров росту.

— Люди… Эльфы… Все — одно…

Внезапно в воздухе что-то прошумело, и из тьмы вылетели несколько гигантских колонн и снесли каменную насыпь, находящуюся в нескольких шагах от стоящего впереди всех паладина. Тот, не дрогнув, остался стоять на прежнем месте, держа наготове свой большой продолговатый щит с выгравированным на нем крестом Эйнхасад.

— Коварная игра богов, — прошипела феяодновременно сладко и свирепо. — Нас создали, чтобы мы убивали друг друга…

Колонны обрушились с другой стороны, и на этот раз Каену и Сильвистеру, копейщику, пришлось отскочить, чтобы не быть снесенными каменными лапами арахны[1], а паладин, укрывшись щитом, смог отразить удар меньшей из них.

Меж тем фея сделала шаг вперед, и из неясных контуров сначала проступили ее высоченные ноги-колонны, затем широкие плечи, несущие на себе десяток каменных лап, а после над людьми нависла ее уродливая морда с массивными ороговевшими отростками по обе стороны головы.

— Раньше я защищала вас, слабых… Верила, что можно создать лучший мир…

Каен дал сигнал Магосу не начинать атаку преждевременно, одновременно следя, чтобы фея подошла как можно ближе к Киру.

— Одна война за другой доказали, что боги не желают мира… — глаза арахны сверкнули, и она разразилась громким смехом.

— Хочешь правду? — обратилась фея к паладину, еще больше склонившись над ним в надежде разглядеть ужас в его глазах.

— Ну, — спокойно отозвался человек. — Скажи мне, ведьма, в чем правда?

— Правда в том, — почти шепотом произнесла Орфэн, — что во всех нас заложена неуемная тяга к насилию! — сказав это, фея опустила все десять колонн разом на то место, где стоял паладин. Всем показалось, что от Кира осталось лишь мокрое место на песке, но тут все увидели, что от щита, которым тот вовремя успел укрыться, во все стороны расходятся светящиеся лучи, которые, словно божественный щит, удерживают многотонную массу обрушившихся на человека конечностей злобной паучихи.

— Именем Эйнхасад! Сегодня ты умрешь, дьявольское отродье, — сквозь зубы процедил воин, с силой отпихнув гигантскую фею своим щитом.

— Вперед, — воспользовавшись замешательством покачнувшейся на каменных ногах колдуньи, Каен дал приказ солдатам, и те, крепко сжав стальную цепь, пошли прямо на арахну.

Орфэн взревела от ярости, и тут же не меньше дюжины исполинских жуков выползли из-за ее спины и бросились на людей.

— Огонь! — скомандовал маг, и огненные шары, пронесшись мимо напуганных солдат, достигли своих целей. Пылающие жуки с громким жужжанием принялись носиться по округе, поджигая сухие корни и друг друга.

— Вперед, живее, — подгонял солдат Каен, сам хватаясь за тяжеленный край цепи и помогая нести ее к цели.

Тем временем разъяренная фея попыталась нанести еще один удар по устоявшему перед ней человеку, но стоило ей только занести свои руки-столбы над Киром, как на них по приказу паладина были немедленно наброшены железные оковы. Все вместе они — четверо солдат, Каен, подбежавший вовремя Теодор, Сильвистер, отбросивший в сторону свою блистательную глефу, а также пришедшие на подмогу лучники — ненадолго смогли сдержать злую фею, не позволяя ей двинуться с места. Воспользовавшись этим, паладин очертил круг вокруг феи и, сам зайдя в него, начал читать удерживающее заклинание.

Фея вопила и металась, призывая на помощь своих слуг-насекомых, но маги не подпускали тех к своим товарищам. Собрав всю свою силу, арахне удалось взмахнуть одной из рук, и три человека, не удержавшись на ногах, подлетели на несколько метров в воздух и шлепнулись на землю. Один из них был сильно ранен, и двое принялись оттаскивать его в сторонку.

Аделаида и эльф переглянулись, и светлый лекарь бросился на подмогу раненому, оставив леди-кардинала наблюдать за неравной схваткой с феей, в которую осмелились вступить люди.

Меж тем колдунье удалось освободить и вторую пятерню конечностей, и она с довольной ухмылкой уже собиралась броситься вдогонку за отползающими от нее в суматохе людишками, но, к своему изумлению, обнаружила, что не может сделать ни шагу с места.

— Ты! Жалкий человечишка! Что ты сделал?! — взревела Орфэн, гневно взглянув на стоящего у ее ног паладина.

— Я привязал тебя к себе силой Богини Света. Пока я жив, ты не покинешь этого круга, — указал он на закольцованные вокруг них двоих символы.

— Значит, сейчас ты умрешь, — вскричала фея, готовясь раздавить человека, но тот прочел еще одно заклинание, и волшебное магическое облако обволокло его плотным щитом, не позволяя колдунье пробиться через него к своему противнику.

— Минута, — прошептал Каен, — и после этого Киру уже нечего будет противопоставить арахне.

Как только магическая сфера скрыла паладина, Магос тут же начал обстреливать Орфэн огненными шарами, и маги последовали его примеру. Нелегко было пробить толстую чешуйчатую броню арахны. Огненные вспышки одна за другой прорезали плотную пелену тумана, выжигая все на расстоянии десятков метров вокруг зачарованного круга. Воины стояли поодаль, напряженно всматриваясь в сверкающее месиво. Андуэль, эльф-лекарь, как мог пытался восстановить душевные силы магов, делая плавные движения руками и посылая в их сторону чистую искрящуюся энергию.

— Стоп! — скомандовал Магос, как только минута прошла: продолжи они свою атаку, Кир непременно попал бы под обстрел и сгорел бы заживо, лишившись своего божественного щита.

Дым еще некоторое время окутывал окрестность, а когда он растворился, все увидели Кира, тяжело дышащего над каменным телом Орфэн.

— У нас получилось! — вскричал копейщик, бросаясь к паладину.

— Получилось?

— Получилось!

Шепот пронесся по рядам, и Каен уже хотел было поздравить Магоса с удачной охотой, как вдруг увидел, как Сильвистер, почти уже подошедший к магическому кругу, вдруг схватился за свою глефу обеими руками и встревоженно окликнул старшего товарища.

Кир обернулся. Орфэн лежала, приоткрыв глаза, и смеялась, сотрясаясь всем своим могучим телом. Солдаты попятились назад. Магос впился пальцами в свой меч.

— Бегите оттуда! Уходите! Немедленно! — крикнул Каен, обращаясь к двум своим лучшим воинам.

Все еще держа копье наготове, Сильвистер медленно начал отступать. Кир, выйдя из круга и прикрываясь щитом, последовал было за ним, но тут фея резко взмахнула одной из рук и сшибла паладина с ног. Тот попытался отползти, но вторая колонна догнала его, и он едва успел отразить щитом ее несильный удар. Фея, почувствовав, что свободна, поползла за человеком, чья преданность Богине Света чуть не стоила ей жизни. Она неистово обрушивала на него удар то одной, то другой своей каменной конечности. Один удар миновал щит и угодил человеку в ногу, раздробив коленную кость, другим паучиха выбила меч из его рук. Третий удар мог бы стать для паладина последним, если бы Сильвистер не бросился на помощь другу. Отбивая удары феи тяжелым наконечником своей глефы, он попытался взвалить Кира себе на плечи, но упорство арахны заставило его отступить. Еще бы хоть пару метров разделяли человека и фею, и Магос, возможно, умудрился бы нанести по ней удар, не задев паладина, но Орфэн, словно нарочно, прижималась к земле прямо позади своей жертвы. Удар, еще удар — и тяжелый зачарованный щит дал трещину.

— Орфэн, постой! — раздался в суматохе боя голос Аделаиды, и она бесстрашно вышла навстречу грозной паучихе. — Я знаю твою сестру, Нерупу.

Паучиха на миг замерла.

— Нерупа… — прошипела фея. — Я ее помню…

— Тогда, может, ты вспомнишь и то, что вы с ней поклялись защищать эльфов и их лес, и твоя сестра до сих пор держит свое обещание.

— Тех эльфов больше нет, — рявкнула арахна на эльфийку, — как и тех лесов — их больше нет!

Опершись руками о землю, фея начала медленно подниматься.

Воспользовавшись тем, что Орфэн отвлеклась, Теодор и Каенподбежали к Сильвистеру, и им троим кое-как удалось оттащить облаченного в тяжеленную броню паладина в сторону.

— Ну же, Ада, отойди немного, — бормотал про себя маг, пытаясь получше прицелиться.

Но Аделаида сделала еще шаг навстречу паучихе и, пытаясь вразумить ее, обратилась к ней из глубины своего сердца.

— Ты — фея, — говорила она. — Я с тобой совершенно согласна: мы все созданы несовершенными, жестокими, властолюбивыми. Но кто, если не вы, феи, будет поддерживать гармонию этой вселенной?

Тут Орфэн расхохоталась так внезапно, что любой на месте эльфийки понял бы, что надо бежать.

— Гармонию! — проревела гигантская паучиха. — Боги создали нас, фей, знаешь для чего? Для развлечения. Мы этакое украшение этого мира, декорации. Наше время ушло: мы стали неинтересными игрушками для богов, а вот вы, — она ткнула в сторону женщины одной из своих каменных лап, — вы, мелкие, ничтожные создания… вам еще только предстоит узнать жестокую иронию жизни, ту ловушку, из которой уже никогда не сможет выбраться ни один ваш жалкий род!

Тут на Аделаиду обрушился гнев всех ее десяти лап-колонн. Еле увернувшись от первого удара, женщина бросилась в сторону валуна, на котором, держа наготове огненные сгустки энергии, стояли маги.

— Есть, — пробормотал Магос, готовясь метнуть очередной шар в сторону полуживой паучихи, но та, поняв, что собирается сделать чародей, взмахнула разом всеми лапами и использовала единственное доступное ей волшебство. Как только она опустила конечности, долину охватило облако, парализующее все живое. Заклинание миновало лишь Аделаиду и Кира, имеющих благословение самой Богини Жизни. Все остальные, оставаясь в полном сознании, замерли на месте, не в силах пошевелиться или даже вымолвить слово. Кир, превозмогая невыносимую боль в ноге, попытался подняться, но ему это не удалось, и он обреченно смотрел на паучиху, распрямляющую плечи и выбирающую себе первую жертву.

— Значит, вы вздумали прийти в мой лес и заковать меня в цепи? — насмешливо произнесла Орфэн, двумя лапами насмерть вжав в землю двух воинов, из тех, что первыми набросили цепь на повелительницу Моря Спор.

Зрачки остальных солдат в ужасе расширились, но арахна медленно и важно направилась не к ним, а к бесстрашно глядящему на нее с земли паладину.

— А потом вы вздумали приковать меня к земле божественной магией.

— Магос, очнись, — Аделаида добежала до камня, на котором, застывшие, как подвешенные за руки ниточками марионетки, стояли маги.

Леди-кардинал как могла быстро прочитала заклинание, и Магос, сжав рукоять своего Гомункулуса, смелым шагом направился в сторону феи.

— Стой, куда ты?

Не в силах остановить друга от опрометчивого поступка, она принялась расколдовывать остальных чародеев, а затем осторожно двинулась в сторону лучников. Несколько огненных вспышек вновь отвлекли арахну от расправы над самоотверженным паладином.

— Ну, тварь, теперь держись, — подходя все ближе и ближе к фее, Магос посылал в нее один за другим мощные огненные шары. Маги бросились на подмогу, и Орфэн, прикрывая лапами лицо и грудь, начала отступать.

Аделаиде удалось расколдовать всех парализованных союзников и даже воскресить одного из павших воинов, когда она почувствовала легкое головокружение: силы ее были на исходе. Андуэль тоже был сильно ослаблен темной магией феи. Он подполз к Киру и попытался поставить того на ноги. После нескольких попыток эльфаКир смог-таки подняться, опираясь на треснувший щит, а оживленный Аделаидой солдат тут бы и помер вновь от полученных травм, если бы Кир из последних сил не поделился бы с ним своей жизненной энергией. Лишь Каен и Сильвистер могли еще как-то броситься вдогонку за феей, но они понимали, что не смогут ни удержать арахну, ни поразить ее своим оружием.

— Все кончено. Она бежит в свое гнездо, — с отчаянием произнес Каен, останавливая копейщика и магов от преследования феи.

Орфэн была тяжела и неповоротлива: она сносила на своем пути деревья и рушила камни ударами когтистых лап; сотни ходячих грибов были раздавлены ее могучими ногами. Бросившийся ей вслед чародей, задыхаясь, остановился посреди поляны, раскуроченной ее гигантской тушей.

— Беги в свою нору, ты, демоническое отродье! — крикнул Магос ей вслед, понимая, что догнать исполинскую паучиху ему не под силу. — Сиди там и бойся, потому что мы, любимцы богов, рано или поздно все равно придем по твою жалкую душу. Даже сестра презирает тебя!

Арахна внезапно замерла на месте, а затем, резко повернувшись к магу, прошипела в его сторону:

— Нерупа глупа. Она осталась прислуживать тем, кто разрушил наш дом.

— Как разрушили, так и восстановили. А вот Дерево-Мать гибнет по твоей вине.

— Не может быть, — вскричала ведьма, делая шаг в сторону мага.

— Еще как может. Твое болото заразило Дерево-Мать смертельной болезнью. И если бы ты сразу помогла своей сестре, этого можно было бы избежать.

— Что он делает? — прошептала Аделаида, обращаясь к эльфийскому лекарю. — Ведь это бессмыслица: Море Спор заразило Дерево-Мать, и оно же помутнило рассудок несчастной Орфэн.

— Какая разница? — отозвался Андуэль. — Главное, что она больше не бежит.

А маг продолжал:

— А что сделала ты, вместо тогочтобы помочь? Ты сбежала, спряталась, а потом и вовсе возомнила себя королевой в этом вонючем грибном царстве. А что же мы, эльфы, люди?

— Вы жалкие создания. Вы уничтожили друг друга, уничтожили все красивое в этом мире, — защищаясь, кричала фея, теряя последнюю каплю рассудка.

— Неа, — маг хищно улыбнулся. — Посмотри, — он обвел руками поляну, на дальнем краю которой, наблюдая за беседой мага и паучихи, бок о бок стояли люди и эльфы. — Смотри: мы объединились. Мы теперь заодно. Вместе несем свет в этот мир. Там, за пределами твоего гнилого болота, у нас есть целый мир, полный красоты и гармонии. И мы, слуги добра, пришли сюда все вместе, чтобы уничтожить то единственное зло, что осталось на этом свете…

Глаза феи расширились, в то время как маг патетически произнес:

— Тебя.

Обезумев от гнева, Орфэн бросилась на одиноко стоящего среди падающих с неба, как снежинки, спор Магоса.

— Так воткуда вела моя дорожка, — восторженно произнес маг и начал читать длинное сложное заклинание. Когда он закончил свое колдовство, фея, почти добежавшая до человека, вдруг всталакак вкопанная. Задыхаясь, она схватилась за груди и живот, сквозь которые начал проглядывать красноватый огонек. Он рос, постепенно занимая собой всю поверхность тела ужасной паучихи. Не способная сделать вдох, она, бешено сверкая глазами, сделала последний отчаянный рывок и всем телом рухнула на землю, придавив собой не успевшего отбежать в сторону обессилевшего чародея. Ее тело пылало изнутри.

Аделаида, Каен и остальные сбежали вниз с холма и растерянно замерли вокруг дымящегося тела мертвой арахны.

— Магос! — вскричал Теодор, не веря, что его друг мог так просто умереть после того, как ему наконец-то удалось совершить поистине героический поступок. — Магос, — Тео бегал вокруг исполинского тела, пытаясь приподнять то одну, то другую оплавившуюся лапу бездыханной паучихи. — Магос! — затем в растерянности опустился на горячий песок.

— Тео, — Каен приблизился к охотнику, положив тяжелую ладонь ему на плечо, — мне жаль…

Теодор поднял полные слез глаза на Аделаиду. Но та стояла позади командира с видом столь мрачным, что Тео оставалось лишь молча подняться и вернуться к группе. Воины начали осматривать тело Орфэн, эльфы — лечить раненых, а Тео стоял неподалеку и, как во сне, наблюдал за происходящим.

Вдруг он разразился нервным смехом. Все обернулись к нему.

— Да нет, — сотрясаясь всем телом, мужчина хохотал, — не может такого быть, чтобы Магос вот так просто… — не закончив фразу, он закрыл лицо руками и разрыдался.

Но уже через минуту он вновь подскочил к телу арахны.

— Ну же, что же вы все стоите-то?! Давайте перевернем ее, — с отчаянием и гневом вскричал он, призывая остальных помочь ему, но никто не двинулся с места.

— Теодор, — сочувственно обратилась к нему Аделаида, — мы не сможем даже приподнять это каменное тело, не говоря о том, чтобы перевернуть его… Даже если огромный отряд прибудет сюда из Орена завтра-послезавтра, они лишь за неделю по частям смогут разобрать тело колдуньи. Мне жаль, но Магоса уже не спасти.

— Твой друг пал смертью храбрых, — произнес Кир. — Мы всегда будем помнить о подвиге, который он совершил.

— Да, — поддержал его Каен, — Магос навсегда войдет в историю как тот, кто уничтожил злую фею.

— Но может, нужно быстрее позвать остальных на помощь… Может, мы сможем быстро разделать паучиху, и тогда…

— Даже тогда я не смогу его воскресить, Тео, — прошептала Аделаида. — Нечего будет воскрешать…

Все обращенные к нему слова вдруг разом достигли сознания охотника. Он мрачно развернулся и, не говоря никому ни слова, пошел прочь от места недавней бойни.

Командир хотел последовать за ним, но Аделаида его остановила:

— Пускай идет, — сказала она, — ему нужно побыть одному. Когда он будет готов, он сам найдет дорогу.

Каен согласно кивнул и принялся отдавать распоряжения.

Когда почти вся группа покинула опасное место, оставшиеся возле тела арахны Каен, Лаурин и Сильвистер попытались оценить примерное количество человек, которое потребуется, чтобы снять остатки прочной каменной чешуи с тела феи. Не успел мастер военных дел предположить, сколько отменных доспехов, мечей и щитов Орен сможет заполучить в итоге, приближающийся гул заставил троицу спрятаться за разбросанными по низине валунами. Они успели вовремя, так как тут же сотни насекомых облепили тело своей повелительницы. Грозно стрекоча гигантскими крыльями и впиваясь когтистыми лапами в белоснежный грунт, они медленно принялись оттаскивать Орфэн в глубину тумана, оставляя за собой широкий след на песке.

— Эх, пропала наша добыча, — раздосадовано махнул рукой Каен вслед исчезающим в тумане паукам.

Все трое собрались уже уходить, но тут эльфийский лучник обратил внимание товарищей на что-то красное, виднеющееся в углублении от рухнувшего на землю тела феи. Приглядевшись, все тотчас поняли, что это было: столь ненавистный Магосу меч Гомункулус, обугленный и покореженный, сиротливо лежал на растрескавшейся земле.

____________________

[1] Арахна — представитель древнего племени паукообразных фей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

***

Прошло несколько дней. За это время Теодора почти никто не видел. Он уходил из своей комнатушки рано на рассвете и возвращался, лишь когда белая луна оставалась единственным светлым пятном во всем мире. Он ни разу не заходил в гильдию, в тренировочном зале его также никто не замечал. Аделаида, обеспокоенная поведением друга, несколько раз пыталась с ним поговорить. Захаживали к нему и Каен, и сам генерал Клаус, и даже леди Флер, но никому он не открыл дверь, ссылаясь на сильную усталость. Понимая, что ничего больше сделать она здесь не может, Аделаида занялась накопившимися за последнее время делами. Ее ждали ученики, а также почта. Среди нескольких конвертов, на которых были указаны имена служителей церкви из разных регионов королевства, ее внимание привлекло одно письмо, написанное на обычном желтом пергаменте и скрепленное кривой черной печатью. Осторожно вскрыв печать, Аделаида принялась читать написанные небрежным почерком с ошибками слова.

«Я буду очень краток, леди-кардинал. Потратив много времени и сил, я смог наконец узнать всю правду. Шилен близка к тому, чтобы вырваться на свободу, и ее слуги вскоре заполонят весь север, а затем перекинутся и на юг. В связи с этим я намерен поговорить с верховным иерархом темных эльфов Митраэлом, с тем чтобы попросить его помощи в борьбе против расползающегося по миру зла. У меня есть все основания полагать, что после того, что я ему расскажу, он непременно присоединится к силам вашим и короля. В этом случае, Аделаида, тебе придется сражаться бок о бок со своим отцом. С этим я прошу тебя на время забыть все свои обиды и разочарования касаемо герцога Хаэла и быть готовой пожать руку, которая будет тебе протянута в знак примирения. Нам всем сейчас важно объединиться во имя единой цели. Иначе нас всех ждет смерть.

С надеждой на скорую встречу,

Тэль-Белар».

Аделаида повертела письмо в руке и затем поднесла к плавно изгибающемуся в танце пламени свечи, задумчиво наблюдая, как тлеют написанные темным эльфом слова.

***

— Неужели эта субстанция действительно стоит так дорого? — пожилой гном с аккуратно подстриженной белой бородкой в идеально сшитом по его полной фигуре желтом костюме недоверчиво вертел в руках флакончик с непонятной бурой жижей. Его лысую голову украшала тиара со вставками из первосортного турмалина, а на груди красовался подвешенный на массивную золотую цепь медальон с огромным рубином по центру.

— Даже дороже, — послышался из дальнего конца торгового помещения хриплый голос. Говорящий стоял рядом с одним из шкафов-витрин, закутанный с ног до головы в пыльный черный плащ, и рассматривал расставленные за стеклом щиты и копья высокого качества. — Эта субстанция практически бесценна.

Торговавший предметами роскоши гном встречал на веку своем массу мошенников, и он собрался уже возвратить таинственному посетителю флакон и попросить того покинуть магазин, но что-то заставило его проверить пузырек еще раз.

— Вы говорите, я не могу открыть флакон, чтобы понюхать его?

Странник мотнул головой.

— Странно, очень странно, — прошептал гном, присмотревшись к небольшой бутылочке, — это вроде как жидкостьи в то же время газ… Она то оседает на дне, то поднимается дымом по стенкам, а затем снова капает вниз. Так Вы говорите, — спросил гном еще раз, обращаясь к черной спине загадочного клиента, — что эту субстанцию можно каким-то образом заключить в кольцо, или браслет, или… серьгу, как камень?

Гость, не поворачиваясь, кивнул:

— И такой предмет Вы уже продадите втрое дороже, чем заплатили мне, — посетитель, прихрамывая, подошел к прилавку. Взяв с него одну из линз, которые служили для оценки качества драгоценных камней, он протянул ее с сомнением глядящему на бутылочку гному.

Тот, сунув линзу в глаз наподобие пенсне, принялся вертеть склянку, рассматривая странную субстанцию, заключенную в ней. Минуту он молчал, но потом линза выпала из его глаза и с шумом стукнулась о деревянный прилавок. Гном поднял полные изумления глаза на гостя.

— Поняли, что это такое, наконец? — спросил посетитель, ухмыльнувшись в предвкушении удачной сделки.

***

Тео стоял перед начальником склада, дряхлым стариком в крошечных круглых очках и зеленой шапочке, прикрывающей едва ли половину его лысой головы.

— Так ты говоришь, тебя прислал старина Клиффи? — спросил тот скрипящим голоском.

— Именно так, — в который раз повторил Теодор. — Он зашел ко мне сегодня рано утром и сказал, что меня на складе ждет какая-то коробка.

— Ну, коробка-то есть, только она записана на имя Магоса. А ты, насколько мне помнится, не Магос, а…

— ЯТео, Теодор, — напомнил мужчина. — Но Клифф сказал, что…

— Да понял я, понял — не надо повторять… — гном недовольно направился к огромному шкафу, в каждом из отделений которого лежали аккуратно запакованные вещи. — Вот, нашел… Да, здесь действительно есть приложенная записка.

Тео в нетерпении подался вперед, пока старикан медленно разворачивал бумагу и водил взглядом по строкам. — Так… «В случае, если я, Магос, не заберу эту посылку до такого-то числа, прошу передать ее со всем содержимым моему дорогому другу Теодору». Так ты Теодор что ли? — гном, прищурившись, посмотрел на измотанного вопросами мужчину. — Ну тогда держи. Это твое… Только сперва распишись здесьи здесь… И здесь…

Покончив с бумагами, Теодор схватил простенький деревянный коробок и, отойдя к дальней стенке и устроившись на одном из ящиков в углу, с благоговением положил посылку себе на колени, не решаясь сразу ее открыть.

Когда утром к нему заявился Клифф, один из работников склада, и заявил, что для Тео от Магоса есть какая-то посылка, он тут же пришел в неописуемый восторг, который слегка поугас, как только гном сообщил, что лохматый человек оставил эту посылку на складе за день до того, как они отправились в Море Спор. Но как же приятно было Тео держать в руках хоть что-то, принадлежащее Магосу, ведь найденный эльфийским лучником меч Гомункулус чародей никогда и не считал своим.

Тео робко, словно бы вскрывая сундук, который может тут же и взорваться, приоткрыл легкую крышку. Он иногда предполагал, что Магос мог оставить ему приличное наследство или даже свое дело в Хейне, что никогда не было целью охотника, но очень бы ему теперь польстило. Но на дне ящичка оказались всего две вещи: первой из них, что Тео сразу же взял в руку, было широкое белое перо с голубыми переливами, а вторая… Мужчина тут же отложил перо и, схватив письмо, адресованное ему, принялся жадно его читать.

«Мой дорогой друг Тео! Если ты читаешь это письмо — значит, я все же не вернулся из нашего похода. Но я рад, что вернулся ты. Очень надеюсь, что я умер, спасая ваши задницы, а не геройствуя или несясь вперед сломя голову с криком “ за короля!” — Тео, несмотря на текущие по щекам слезы, не смог не улыбнуться. — Как бы то ни было, мне практически нечего тебе сказать. Ты был мне другом, помощником, почти сыном. В общем, ты большой молодец! Живикак знаешьи делай что хочешь! На память о себе дарю тебе перо. Но это не простое перо: оно выглядиткак настоящее, но оно сделано из синтетического волокна, так что смело цепляй его на свою шляпу и ни о чем не волнуйся — оно не помнется и не сломается во время драки. Передавай мой большой привет Клаусу и Каенуи вырази мои глубочайшие сожаления, что я так и не вступил в их элитный отряд. Уверен, они прекрасно справятся и без меня, тем болеечто у них есть отважный Тео и несравненная Аделаида. Да… Передавай привет леди-кардиналу. Она старалась изо всех сил, бедняжка, но так и не смогла покорить моего черствого сердца. И Тео… Если ты когда-нибудь встретишь Тэль-Белара, передай ему… А впрочем, ничего не передавай этому мерзавцу — он сам все знает.

Вот и все, малыш Тео. Мне пора навстречу лучшей жизни! А вас ждут Антарас, Шилен, Белеф, Фафурион и еще куча всякой мерзости — так что удачи и до скорых встреч!

Руфус, сын проповедника и крестьянки.

П.С. Так, на всякий случай. Вдруг пригодится…

Есть такой человек в Гиране — его зовут Иэхан, мой старый приятель… Так вот, раньше он был отменным ювелиром, а после окончания войны переквалифицировался, и теперь он создает, наверно, самые уникальные свитки телепортации во всем королевстве».

Тео несколько раз перечитал письмо, затем бережно положил его в коробок, прицепил на потертую шляпу превосходное синтетическое перо и, насвистывая себе под нос веселую песенку, направился в сторону военной гильдии, чтобы узнать, есть ли у командира для него какое-нибудь задание.

Оглавление

ГЛАВА 1. НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

ГЛАВА 2. СТРАННЫЙ СОЮЗ

ГЛАВА 3. СКИТАЛЬЦЫ

ГЛАВА 4. ЖЕНЩИНА НА КОРАБЛЕ

ГЛАВА 5. СЛАВНЫЕ ВРЕМЕНА

ГЛАВА 6. НА ДНЕ

ГЛАВА 7. ЗАКРЫТЫЕ ДВЕРИ

ГЛАВА 8. ОРФЭН

ЗАКЛЮЧЕНИЕ