Сравню ли с летним днем твои черты?..(СИ) [Nathalie Descrieres] (fb2) читать постранично, страница - 2

путь до Пемберли Элизабет провела, прильнув к плечу супруга, который обнимал ее и, прижавшись щекой к ее виску, в полной мере ощущал блаженство человека, который получил от жизни все возможное и невозможное. Дарси и сейчас помнил, как мелькали луга, рощи и фермы, как шуршали под копытами лошадей листья, как прекрасно было полной грудью вдыхать пьянительную свободу весенней природы, видеть над головой бескрайний разлив кристально-голубого, умытого росой и солнечным светом неба. Мягкие ладони Элизабет привычно пахли медом и дикими травами, и этот близкий и томительный аромат смешивался с благоуханием цветов в изящном свадебном букете. Дарси прижимал к губам тонкую руку с длинными пальцами и, буквально задыхаясь от трепещущей животворности безграничного чувства, ощущал присутствие Элизабет во всем: в шелковистых лепестках сливочно-белого шиповника и хрупкости гроздей жасмина, в живом дыхании ветра, в улыбке солнца, перламутром отражающейся в каплях росы на траве и свежей зелени деревьев; в беспечном щебете суетливых птиц и ощущении безграничного тепла и покоя. Она была так хороша, так прекрасна в своем простом платье белого шелка с тонкой кружевной косынкой на плечах, с кремовым жемчугом в чудесных темно-ореховых волосах, свежим румянцем на милом лице и лаской, светящейся в чарующих глазах. Элизабет улыбалась, и Дарси не мог думать ни о чем другом, кроме мягких ямочек на ее щеках и лучистых складочек в уголках глаз. Канули в бездну те дни, когда их разделяло презрение, упрямство и подавляемое притяжение.

Скрипучий голос служанки, разнесшийся в коридоре, заставил Дарси приоткрыть глаза и устремить взор на силуэт Элизы, слушающей неразборчивые слова Ребекки о том, что куры снесли яиц сегодня гораздо больше, чем пару дней назад. Дарси отлично видел нежный профиль, тонкую шаль на плечах, изящный узел волос на затылке и чувствовал, как неукротимая волна нежности поднимается в груди, захлестывая собой все: сердце, душу и разум.

— Я непременно взгляну, не переживай, Ребекка. Пока что иди, проверь, не приходило ли писем от Лили или Уильяма.

Грузная поступь служанки и ее приглушенное кряхтение вскоре стали недоступны слуху, и в дверях показалась Элизабет. Она, сложив руки на груди, оперлась плечом о косяк и чуть склонила голову вбок, посылая Дарси смешливую, хотя и несколько усталую полуулыбку. Ее каштановые пушистые брови дрогнули в выражении лукавой веселости, в темно-карих добрых глазах загорелись знакомые медовые искорки. Дарси едва заметно дернул уголком губ. Элиза прижалась виском к отполированному деревянному косяку, нагретому закатным солнцем, и продолжала смотреть на супруга с тем же выражением нежности и неугасимого задора.

— Миссис Дарси, мисс Гилберт убедительно просит вас подняться наверх, в спальню мисс Лили, — другая служанка, скрытая для Дарси стеной, своим звонким голоском безжалостно нарушила хрупкость момента, заставив вздрогнуть обоих супругов.

Элизабет, по привычке мягко сжав губы в сдержанной улыбке, кивнула юной служанке и вновь посмотрела на Дарси, только теперь она возвела глаза к небу и обреченно вскинула брови. Ее супруг улыбнулся чуть шире, чем прежде, и в его взгляде, полном неизменного холодного спокойствия, Элизабет прочла насмешку, тонко смешанную с каплей ехидства. На лице женщины разлилась краска шутливой досады, и она, передернув плечами, сдержала порыв состроить мистеру Дарси какую-нибудь не слишком изящную физиономию. Элизабет прищурилась от золотистых лучей, нежно целующих ее лицо, и увидела, как Дарси, добродушно посмеиваясь, смотрел на нее с прежней светлой нежностью, плещущейся в его глазах голубыми волнами душевного тепла.

— Позови, если придет почта от Лили. Я переживаю, — Элизабет выпрямилась, и в ее прекрасных насыщенно-карих глазах мелькнула тихая грусть.

— Непременно. Я в любом случае жду вас, — Дарси коротко смежил веки в ответ на ее улыбку, от которой на душе мгновенно стало еще светлее, хотя казалось, что она и так насквозь пропитана солнечным соком и пахнет медовой терпкостью луговых цветов.

Ее шаги стали неслышны, и лишь свежий букет золотистых колосьев, роскошных огненных маков и мохнатых лазурно-синих васильков, стоящий на изящном резном комоде, напоминал о заботливой хозяйской руке, которая угадывалась в каждом уголке и дома, и сада. Дарси вздохнул и окончательно отложил книгу, все еще напоминающую о себе тяжестью на коленях. Письма от Лили он ждал не меньше, чем его жена. Их чудесная нежная дочка пять дней назад стала супругой наследника крупного поместья в Уилтшире, и родители с нетерпением ожидали вестей. Лили. Самое светлое и прекрасное существо на свете, какое только может вообразить себе человеческий разум.

Будучи вторым и последним ребенком четы Дарси, к тому же единственной девочкой, Лили практически ни в чем не знала отказа с самого раннего детства. Она