Современное отечественное и зарубежное издательское дело [Автор неизвестен] (doc) читать постранично, страница - 6

Америка
14,0
18,0
83,0
99,0
106,0
150,0
Примечания:
1. Данные 1955 - 1990 гг. приводятся по статистическому ежегоднику ЮНЕСКО (UNESCO Statistical Yearbook) за соответствующие годы.
2. Пропорции выпуска книг и брошюр по континентам и регионам в 2000 г. рассчитаны по аналогии с 1990 г.
3. До 1990 г. данные по Европе включают в себя показатели выпуска книг и брошюр в бывшем СССР.
Если оценивать состояние мирового книгоиздания в целом, то можно сказать, что на рубеже тысячелетий создан весьма надежный фундамент для дальнейшего движения вперед. Несмотря на бурное развитие, новых информационных и коммуникационных технологий, книга остается среди наиболее предпочтительных способов получения человеком необходимых знаний и в современную информационную эпоху третьего тысячелетия.
Показатели мирового книжного выпуска определяются очень высокими темпами книгопроизводства в последнем десятилетии прошлого века. Число названий книг и брошюр в 1970 г. по сравнению с 1960 г. выросло да 60%, в 1980 г. по сравнению с 1970 г - на 37%, в 1990 г. по сравнению с 1980 г. -на 18%. Это значит, что на протяжении нескольких десятилетий темпы роста выпуска книг и брошюр постоянно снижались. Однако в 1991-2000 гг. картина динамики книжного выпуска резко изменилась. Если за 80-е годы темп роста не достиг и 20%, то только за первую половину 90-х он был уже на уровне 25%, а всего за последнее десятилетие мировое книгопроизводство выросло почти на 50%, при этом рост шел от довольно высокого базового уровня (1990 г. - 842 тыс. названий).




Демократизация издательской деятельности в России
Принятие Закона «О печати и других средствах массовой информации» произвело впечатление разорвавшейся бомбы в день его публикации на страницах печати, поскольку главные демократические нормы этого документа были заложены буквально в его первой статье и в первых строках этой статьи, которые гласили:
«Ст. 1. Свобода печати
Печать и другие средства массовой информации в СССР свободны.
Свобода слова и свобода печати, гарантированные гражданам Конституцией СССР, означают право высказывания мнений и убеждений, поиска, выбора, получения и распространения информации и идей в любой форме, включая печать и другие средства массовой информации.
Цензура массовой информации не допускается».
Значение этих слов трудно переоценить, поскольку вся сфера массовой информации, даже в пору перестройки, настолько сжилась с тем фактом, что цензура существует как зло неизбежное и ничего с этим сделать нельзя, что потребовался определенный срок «привыкания» к новым нормам и правилам. Смущала и ссылка на Конституцию, в которой, как известно, все эти права и свободы были прописаны, но никогда не соблюдались и носили характер, скорее, декларативный, чтобы не сказать декоративный. В этой связи не всегда достаточно адекватно оценивалась значимость принятого Закона и зарубежными коллегами.
Приведем авторитетное высказывание, принадлежащее уже упомянутому Сэмюэлу Воэну. «Издательское дело как бизнес, - пишет он, - естественно, регулируется федеральным правительством и правительствами штатов. Но книга как средство коммуникации выпускается без какого бы то ни было регулирования. Книга, ее создатели и ее читатели являются и подзащитными и гарантами Первой поправки». Речь здесь идет о том, что вполне достаточно, что свобода слова провозглашена в Конституции, и незачем принимать какие-либо дополнительные установления в этой связи.
В противовес этим утверждениям, принятие закона о свободе печати в России в тот период было не только желательным, но и крайне необходимым для эффективного продвижения общества по демократическому пути. Эта необходимость усугублялась еще и тем, что опереться, подобно американцам, на конституционные нормы было практически невозможно по указанным выше причинам.
С другой стороны, принятие такого закона уже опиралось на практику явочного проведения тех или иных акций, осуществление которых еще несколько лет назад вообще грозило свободе человека (тот же выпуск несанкционированных «самиздатовских» книг, изданий за счет автора, газет, не входящих в обойму утвержденного официоза, серий типа «Популярной библиотеки» издательства «Книжная палата», публицистики типа сборника «Иного не дано» издательства «Прогресс» и т.д.). Одним словом, общество уже не могло дальше нормально функционировать, не имея законодательной базы для эффективного развития средств массовой информации. Сегодня отчетливо видны определенные недоработки не только правового, но и вербального характера, которыми страдал текст закона. Кажется странным, что закон, посвященный проблемам печати, почти не содержал в себе норм, регулирующих книгоиздательскую деятельность. И, тем не менее, этот правовой акт, просуществовавший всего 1,5 года и утративший свою силу как Закон СССР вместе с распадом Союза, не утратил своего значения и до сих пор рассматривается в качестве поворотного пункта во всей истории российского книгоиздательского дела,