Пастораль с лебедем [Василе Иванович Василаке] (fb2) читать постранично, страница - 235

протоптанной в рыхлом снегу тропке и жмурился от слепящих сугробов. Снег выпал ночью, под утро, и лежал под солнцем белый и накрахмаленный, как халат дежурного шепелявого врача.

«А это что? Откуда?»

На повороте лежал маленький пустырь, с осени здесь расчистили участок для нового дома, кто-то успел до холодов завезти камень под фундамент. Скридон остановился — красиво как… Снег лежал лениво, чистый и ровный, точно пухлявой накидкой растянули его на пустыре, так и льнула к глазам эта белизна. Старик смотрел на покрытую снегом землю, щурился и бездумно повторял: «Что ж это такое? Откуда взялось?»

Посредине пушистого нетронутого покрова, где так вольно покоилась белизна, он заметил какие-то следы.

«Нет, это от солнца, показалось… Нет-нет, ничего там нет. Опять голова кружится? Ох, не упасть бы… Примерещится же ерунда… Да вон оно, постой — вон след! Или просто тень, откуда тут следы?»

И правда, почти в центре строительной площадки виднелся какой-то знак. «Да, конечно, чей-то след… Кто это был, птица или зверь? И как туда попал, откуда прибежал?»

Веки слипались, но Скридон подслеповато всматривался в белую пустоту. Приложил руку козырьком ко лбу, глаза слезились от яркого света и беспомощности. Сколько раз в своей жизни он видел эти следы? И мальчишкой-батраком у Василия Глистуна, и потом, когда вырос, за лагерными заграждениями, и через форточку румынской военной казармы, — будто пушистая стрела вонзилась в мягкий снег, взвилась и через три-четыре шага снова опустилась, как пика, нырнула и зарылась в сугроб. По-кротовьи прошмыгнула по скрытым ходам-лазейкам, выкарабкалась чуть подальше, сбоку, оставила три вмятины и опять исчезла. Вроде бы кто-то пытался взлететь и не мог…

Старик махнул рукой и отвернулся. Всплыли в памяти голоса, обрывки фраз, пререкания председателя по телефону: «Как фамилия? Какой Вишну, мил человек? Нечего меня стращать!» — и трубка ударилась об аппарат. «Ревизор заезжий, наверно, — подумал Кирпидин. — Надо бы к нему наведаться… Нет, лучше позову в гости. Посидим на пару, как с прошлым ревизором, душевный был человек. Хоть бы кому-нибудь пожаловаться…»

Через несколько шагов увидел еще знак — не стрела и не пика, а словно кто-то слегка, едва заметно, начертил овальную фигуру.

«Зверь или птица на одной ноге… Птица-зверь на костыле… искалеченная побежала…» — ни вслух не проговорил, ни прошептал, просто поднял руку, будто хотел поймать что-то в воздухе. «Ничего, живем… и есть еще этот, маленький. Ишь как! Смотри, вроде мне полегче…»

— Ой ты… ой, я… — выдохнул чуть слышно, да так и побрел к дому.

«Да, впереди она… смотрю, и сзади», — оглянулся Кирпидин.

Казалось, всю жизнь ковыляла за ним эта одноногая птица-зверь с костылем.

Примечания

1

Трайста — котомка.

(обратно)

2

Хора — сельское гулянье.

(обратно)

3

Здесь «академик» делает обширный комментарий относительно любви и прочего и заключает все афоризмом вроде бы собственным: «Когда сердце в тебе горит, твой друг греет над ним руки».

(обратно)

4

Каса маре — горница.

(обратно)

5

Эти и последующие стихи — в переводе К. Ковальджи.

(обратно)

6

Глонц — пуля; Клонц — клюв.

(обратно)

7

Обреченные на смерть тебя приветствуют! — обращение римских гладиаторов к императору перед боем (лат.).

(обратно)

8

Выписка из дневника «академика»:

«Летний день, второе тысячелетие, эпоха пластических масс».

«…Сегодня опять читал «Сказку» с бычком. Дошел опять до смерти комара и опять себя спрашиваю: смыслов много, но сколько их? Зачем нужен был здесь еще и комар! С этой мыслью выключаю свет и ложусь. Лежу на спине и напряженно думаю о Замфире.

И вдруг чувствую: «Жжи-ввой». Не пули, не осколки, не стрелы — кто же это, братцы мои, так громко завывает?

Ничего, думаю про себя, это у меня в голове звенит… от большого напряжения! Считаю: раз-два-три… Нет, не в голове, что-то другое… И, значит, опять начинаю все сначала: текст — это одно, а каков он, подтекст? Замфира — красавица, но если она убила комара, стоит ли ее любить? И, разомлевший в постели, стал я снова раскручивать нить сказки: валентность, внешние признаки, сущность, грани. И, черт возьми, шлепаю себя по лбу: ну да, ведь бык есть, а как же с этим… точно, как раз комара-то и не хватало!

Итак, хочу заснуть, да все он звенит, проклятый. Милый ты мой, говорю себе, совсем ты ослаб: чуть-чуть напрягся и смотри-ка… Писк, словно пила вдалеке, то приближается, то удаляется. Словно режет тьму надо мной на ломти! Ладно, но почему же автор сунул сюда комара, а не