Яков Михайлович Свердлов [Клавдия Тимофеевна Свердлова] (fb2) читать постранично, страница - 3

выражение, слово.

— Начнем с того, — заговорил, выслушав меня, Андрей, — что партии сейчас особо нужны люди, знающие местные условия. Вы вели кружок на заводе Ятеса, знаете Верх-Исетский завод, знаете людей, специфику местной работы. И вас знают рабочие, знают в организации. Где же вы принесете больше пользы: здесь или на новом месте? Ответ ясен. Интересы партии требуют, чтобы вы сейчас работали в Екатеринбурге.

Опасность провала? Угроза слежки? Невозможность посещать конспиративные квартиры, рабочие собрания, встречаться с людьми? Справедливо. Но справедливо для вчерашнего дня. Ваши рассуждения совершенно правильны, если исходить из прежних условий, но сегодня обстановка иная. Завтра она изменится еще больше. Поднимается мощная революционная волна. Движение растет и ширится по всей стране, растет на Урале, в Екатеринбурге. Буквально ежедневно в него вливаются все новые и новые массы, прежде всего передовых рабочих. Если даже количество шпиков увеличится — а это так быстро и просто не сделаешь, — то и тогда шпикам за всеми не уследить. Они будут сбиты с толку, вынуждены будут кидаться от человека к человеку, со следа на след. Значит, наша задача облегчается. Кроме того, — улыбнулся Андрей, — шпики для того и существуют, чтобы их водить за нос. Чем более вы уверены в возможности слежки, тем умнее и осторожнее будете действовать, тем ловчее проведете шпиков. А кому, как не вам, родившейся и выросшей здесь, в Екатеринбурге, знающей каждый двор и каждый закоулок, оставлять их в дураках!

Решение комитета об отъезде? Мы уже говорили с товарищами. Кое-кто поторопился, соглашаясь с тем, что вам необходимо уехать. Сейчас комитет решил, что уезжать вам не следует и надо оставаться в Екатеринбурге.

От всего стройного здания моих рассуждений и решений не осталось и камня на камне. Андрей разбил все мои резоны, представляя факты в новом, неожиданном для меня свете, делая в этом простом на первый взгляд и обыденном разговоре такие глубокие и ясные обобщения и выводы, что мне самой мои собственные позиции уже казались нелепыми и беспомощными.

Не прошло и получаса, как я поняла, что решение мое об отъезде было неправильно, что надо оставаться в Екатеринбурге. Оставаться не просто потому, что принято новое решение, но потому, что это решение глубоко правильно, а все мои рассуждения были ошибочны.

Смело и решительно ломал Андрей сложившиеся у меня, да и у многих других уральцев понятия о требованиях конспирации, разъяснял, что в новых условиях эти требования могут стать тормозом в работе. После беседы с ним стало ясно, что подъем революционного движения ставит новые задачи, которые нужно по-новому решать.

В этом коротком разговоре Яков Михайлович, которому едва исполнилось тогда двадцать лет, осветил нашу работу с позиций общероссийской борьбы пролетариата и крестьянства и сумел открыть передо мной новые горизонты.

Я осталась в Екатеринбурге.

Так началась наша совместная работа с товарищем Андреем — Яковом Михайловичем Свердловым.

Урал

Революционная работа на Урале была в те годы, в начале XX века, сопряжена с рядом особых, характерных именно для Урала трудностей, отличалась значительным своеобразием, связанным с особенностями развития уральского пролетариата, его историей и условиями существования.

Урал был первым в России центром отечественной металлургии. Еще во времена Петра, в начале XVIII века, возникли на Урале крупные металлургические заводы и горнорудные предприятия. С развитием капитализма в России центр металлургической промышленности перемещался на юг, где создавались оснащенные более совершенной техникой передовые предприятия. На южных заводах царили чисто капиталистические порядки. Рабочий был связан с хозяином тем, что продавал ему свою рабочую силу. Иначе обстояло дело на Урале.

После отмены в России крепостного права рабочие Урала перестали быть собственностью хозяина, были освобождены от обязательных работ на заводах, но весь Урал, огромнейший район страны, на площади которого свободно могли бы разместиться несколько европейских государств, был опутан крепкими цепями многочисленных пережитков крепостничества. Рабочие уральских заводов были прикованы к заводчикам полукрепостной зависимостью, связаны с хозяином тысячами вековых предрассудков. В отличие от рабочих Петербурга и Москвы, юга и запада России рабочие уральских горнозаводских предприятий родились и выросли на заводах, где до этого жили в постоянной кабале их отцы, деды, прадеды, работавшие на отцов, дедов и прадедов нынешних хозяев уральских заводов.

Только в марте 1863 года рабочее население Урала было освобождено от обязательных работ на заводах. Рабочие были наделены приусадебными участками, покосами на заводских дачах, им было предоставлено право пользования хозяйским лесом и ловли рыбы в заводских прудах и озерах. Все это привязывало рабочего к заводу не менее крепко, чем