Они написали убийство. Детектив про женскую дружбу [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать постранично, страница - 5

поднимет.

В аэропорту их встречала пара Головёшкиных-Анашкиных, счастливых и радостных, что после долгой разлуки вновь повстречаются с друзьями.

Ольга Головёшкина, правда, признала подругу только по наличию рядом американского мужа, слегка изменившегося, но всё же прежнего весельчака-толстяка Джефа теперь с копной курчавых волос, словно у одуванчика торчащих в разные стороны.

– Матерь Божья! – пересохшими губами произнесла Ольга, завидев незнакомую знакомку с надутыми, словно шары, боками, тонюсенькой талией, на которой в разрезе белого, как снег платья, сверкали кубики шоколадной плоти. Эта же плоть, прилично распухнув чуть выше талии, возвышалась двумя пиками в области груди. Наконец, еле оторвавшись от грудей, шоколадного цвета шеи с эффектно висящими тяжёлыми золотыми цепями, Ольга добралась до лица, будто сошедшего с полотен с богинями Олимпа. Огромные глаза с поволокой и тенью от забора ресниц, гладкая кожа, два пухлых розовых бугра, которыми Ольга Кури наконец вымолвила:

– Что? Не узнала меня, замухрень замухранская? – и бросилась в объятия подруги со слезами, которые становились чёрными и оставляли следы на выбеленной коже, стирая приличный слой дорогой декоративной косметики.

Две Ольги расплакались, переполненные чувствами, и рыдали так ещё долго, через всхлипывания обзывая друг друга разнообразными прозвищами, винными и невинными. От их прослушивания у прохожих вставали волосы дыбом, ведь в иной ситуации можно было словить пощечину за такие выкиды. Но каждый, видя искренность чувств и объятий, подмечал, что так может литься любовь только между лучшими подругами, которые уже не обращают внимания на слова и даже поступки, передавая друг другу невероятное тепло, идущее от сердца.

– Я думала, ты прикалываешься или накладываешь всякие эффекты или носишь протезы, – произнесла поражённая Ольга Головёшкина, ещё раз оглядев сексапильную Барби, когда-то бывшую обычной красивой девчонкой по имени Олька Голяшкина.

– Я – публичная персона и не могу выглядеть как-будто собралась на рыбалку, – оправдывалась с гордым видом Ога, многозначительно глядя на затрапезный вид подружки. – На меня смотрят люди, они хотят быть как я – идеальной. Не могу их подвести, это своего рода миссия. Кстати, чтоб ты знала, задница моя. Занимаюсь три раза в неделю специальным хопп-поп-флекс-прессингом с резинкой из упругого латекса.

Головёшкина поморщилась, представив себя, только будучи не в своём уме, захотевшей провести десятки, а то и сотни часов во всевозможных салонах красоты, на поп-прессингах, обёрнутой резинками, а ещё хуже на столе у пластического хирурга, чтоб навести «такую красотищу». Однако обернувшись на мужа, который стоял, как столб, не моргая и не дыша минут десять, бесстыже разглядывая лучшую подругу жены, Ольга подумала, что, возможно, заигралась с образом домовой тётки.

Джеф стал ёрзать на месте, тем самым намекая, что телячьи нежности от радости встречи – это прекрасно, но он очень голоден, а с его нежным желудком и слабой поджелудочной лучше не шутить.

– Конечно-конечно, любимый, – захлопотала молодая жена, открывая лист с ресторанами города, который посоветовал посетить их знакомый ресторатор Валентин.

Ольга Головёшкина в который раз засмотрелась и восхитилась настоящей любовью друзей. Ведь надо было б очень любить деньги, чтоб влюбиться в некрасивого, толстого, сухого, расчётливого трудоголика, видевшего мир через призму корреляции между ростом и снижением различных кривых, которые приносили баснословные деньги. Голяшкина любила деньги и люкс, но больше всего она любила жизнь, умела ценить прекрасное и чудесное рядом с собой, которое проявлялось не только во внешнем, сколько во внутреннем. Она б не променяла яркую жизнь с её сюрпризами на прозябание рядом с нелюбимым человеком, пусть и богачом.

И сейчас идентичность душ виделась невооруженным взглядом. Со дня свадьбы, спустя почти три года года, ребята стали невероятно схожи, хотя и выглядели по-разному.

– Они оба так гротескны! – прокомментировал Володя Анашкин образы низкого толстого американца в розовой рубашке и голубых льняных шортах и высокую блондинку в белом платье с захватывающими дух разрезами, которые целовались в такси вот уже девять с половиной минут, не обращая внимание на окружающих. А окружающими являлись таксист, который не мог спокойно вести машину, то и дело поглядывая в зеркало назад, Володя Анашкин, усаженный третьим лишним на заднее сиденье под бочок влюблённой пары, и жена Оля, которая упрямо пересказывала последние новости, не замечая страсти в такси.

– Ога, сразу после обеда нас ждёт издатель, – пыталась разнять влюблённых Ольга-Головёшка и перевести внимание бизнес-леди на бизнес. – Ты бы хоть почитала роман с убийством. Вдруг тебе не понравится?

– Я тебе доверяю, Какашкина. Ты была самой талантливой из всего потока. У тебя, если ты даже будешь стараться, всё равно, кроме шедевра ничего не получится, –