Внебрачный ребёнок генерального [Ирина Романовская] (fb2) читать постранично, страница - 3

каплей для принятия решения стали слова Олега, произнесенные во сне:

— Катька, иди сюда ко мне.

Меня будто сбросили посреди глубокого озера, а я ведь не умею плавать. Я тону. Я задыхаюсь. Что же я наделала. Я провела с Олегом время, а он думает о другой.

Мне хватило минуты три, чтобы найти свою одежду, сумку, туфли, одеться и покинуть этот номер навсегда.

Вот так и разбиваются глупые девичьи фантазии. Парень просто удалил физический голод, а я поверила, что понравилась ему.

Вот тебе и свобода, Яна. Урок на всю жизнь.

Да только это ещё не все испытания на мою юную голову. Но об этом я узнаю намного позже.

1

Восемь лет спустя

— Да, мама, я забрала торт от кондитера. И да, я уже еду за Тимом. Все под контролем. В три часа встречаемся у развлекательного комплекса. Все, я за рулем, мне не удобно разговаривать. Давай. — отключаюсь и выдыхаю.

Мне — двадцать шесть. Я — взрослая женщина, живу отдельно от родителей, работаю, вожу машину. У меня у самой есть ребёнок, в конце концов. Но каждый раз, как мама начинает задавать вопросы, внутри меня все сжимается. Интересно, это пройдет когда-то или нет?

Сзади сигналит нетерпеливый водитель на здоровом внедорожнике. Но мне все равно. Я не тронусь с места, пока не загорится зеленый сигнал светофора. О, а вот и он.

Осталось пару кварталов до спортивной арены, в которой занимается Тимур. Водитель внедорожника все не унимается и моргает мне фарами, чтобы я уступила ему дорогу. Конечно, ведь я еду на своем маленьком зеленом хэтчбеке. Вот хам!

Я двигаюсь по городу с максимально разрешенной скоростью в семьдесят километров в час.

— Тебе надо, ты и объезжай, — говорю я нервному водителю, смотря на него в зеркало заднего вида.

И он меня, кажется, услышал. Моргнув еще раз фарами, включил правый поворотник и пошел на опережение. Когда внедорожник сравнялся со мной, мне стало как-то не по себе. Вдруг там бандит какой или мужик неадекватный.

Особенно страшно стало, когда он резко перестроился обратно в левую полосу передо мной. Мне пришлось даже притормозить, чтобы не влететь в зад этого внедорожника. Вот же ж, кобель, подрезал меня!

Я, недолго думая, сворачиваю на перекрестке налево. Лучше поеду через пару дворов. Это чуть дольше, но так мне будет спокойнее.

Но рано я обрадовалась. Доехав до спортивной арены, вижу, что свободное парковочное место есть только рядом с тем самым огромным внедорожником.

Ладно, была не была. Придется парковаться. Я и так опоздала на пятнадцать минут. Тимур, как всегда, будет недоволен. Он у меня очень правильный и пунктуальный. В кого он такой даже и не знаю. Точнее знаю, но думать не хочу об отце Тимура. К сожалению, наши пути с ним жестко разошлись.

Я долго винила Титова в произошедшем, в тех дурацких словах, которые он сказал тогда во сне. Но все это померкло, когда я узнала, что беременна. У меня была истерика, паника, страх.

Первая мысль была бежать, рассказать, обвинить, попросить помощи у Олега. Весь университет оббегала в поисках Титова. Мне было страшно. Но и тут судьба дала мне большого пинка под зад.

Оказалось, что Титов вместе с ребятами уехал на отборочные туры для команд-аматоров на прохождение в профессиональную футбольную лигу. Как позже стало известно: наша команда вылетела из турнира, но Олега заметил кто-то из футбольных селекционеров и пригласил в свою команду. И он остался в другом городе. Се ля ви (прим. автора: C’est la vie — в переводе. с франц. — "такова жизнь", то есть принятие своей судьбы такой, какая она у вас есть.).

Вторая мысль была — как сказать об этом матери. Она же меня закопает сразу же где-то в ближайшем лесу под дубом. Все чего она боялась сбылось. Но деваться было некуда.

Я пришла домой и честно все рассказала. Мама кричала, ругалась, плакала. Я вместе с ней. Впервые в жизни даже с ней спорила. Рассказала все, что чувствовала все эти годы строгого контроля и надзора. Как при любой возможности старалась попробовать что-то из материнского списка «запрещенки». Вот и допробовалась до залета.

Мать сначала настаивала на прерывании беременности. Я же не знала, что делать. Не хотела избавляться от нашего с Олегом ребенка. Пусть Титов и козел, но я ведь сама пошла с ним в номер и была в тот момент самой счастливой на свете. Но я также понимала, что у меня нет ничего и если мать захочет, то может выставить меня в одних штанах на улицу.

На мою сторону встал отчим. Матвей Александрович всегда относился ко мне с теплотой. Даже порой у него проскальзывало ко мне ласковое обращение «дочка», но я противилась этому достаточно долго. Ведь у меня есть мой родной отец. Даже если я не знаю где он, все равно другого мне не надо было.

Отчим поговорил с матерью за закрытыми дверями. До сих пор не знаю, какие аргументы он ей привёл.

Но после разговора с ним, мама изменила свое решение и сказала:

— Как бы там ни было, Яна, но ты родишь ребенка, а мы с Матвеем тебе поможем воспитать его. Только учебу не