Разговор на кухне [Юлиан Климович] (fb2) читать постранично, страница - 3

как слеза водку. В графине водка долго оставалась холодной, сохраняя свое очарование как раз тот промежуток времени, который требовался нам, чтобы выпить на троих пол-литра. Как-то лет пять назад у нас повелось пить исключительно финскую клюквенную, а она особенно хороша замороженная.

– Проблема есть на работе. Пришел новый начальник, сука такая. Вызывает меня и спрашивает: “Чем, вы, Алексей Игоревич, занимаетесь?” – и холодно так, совсем, знаешь, по-сталински, смотрит на меня. Я ему начинаю рассказывать, так и так, мол, а он меня обрывает грубо и говорит: “Это мне все известно, вы мне о конкретных результатах, достижениях своих расскажите”. Нормально да? – Леха обвел нас взглядом, как бы ища поддержки. Я сочувственно покивал.

– Надо выпить, – предложил я, усиливая солидарность с Лехой, и, подняв рюмку, чокнулся с друзьями.

Выпили. Закусили. Помолчали, прислушиваясь к ощущениям. Вообще в последние опять же лет пять мы приобрели привычку к хорошей закуске, поэтому на столе кучно по центру вокруг графина толпились тарелки с сырокопченым мясом, маринованными маслятами, початая банка красной икры с полукругом загнутой назад крышкой и ушком-открывашкой на ней, корзинка с хлебом, масленка, а на плите сковорода с котлетами, такими вкусными, как только умела делать Женя. Отличный грибной жульен я купил по дороге в одном небольшом семейном ресторанчике, где его превосходно готовили. Я частенько там обедал.

– Нет, но не гад ли этот новый начальничек? – Леха вернулся к обсуждению темы злого начальника. – Я ему ничего плохого не сделал, а он меня сразу мордой об стол начал возить. Нет, это нормально? – говоря это, Леха  почему-то пристально смотрел на Василия Иваныча, как будто видел впервые.

Надо сказать, что все наши разговоры за бутылкой имели психологическую составляющую, в том смысле, что каждому из нас требовалось иногда выговориться и даже поплакаться, хотя у Лехи, в том числе и для этого, имелась Ленка, у Василия Иваныча его жена психологиня. Что касаемо меня, то я редко испытывал такое желание, возможно поэтому у меня и не было такого отдельного человека. Я слушал. Это я всегда умел делать. Умение слушать являлось моим природным преимуществом, которое позволило мне аккуратно, задвинув более прямолинейных, а иногда и откровенно глупых конкурентов, сесть в директорское кресло и не просто сесть, а хорошо, надежно в нем устроиться, собрав вокруг себя команду крепких профессионалов.

Удивительно хорошо то, что в нашей компании никто никому не завидовал. Во время попоек это всегда самым раскрепощающим образом сказывалось на уровне откровенности наших разговоров. Каждый идет своей дорогой. Наши пути не только не пересекаются, но и лежат в разных профессиональных плоскостях. Все получали то, чего хотели: Леха – женщин и не пыльную безответственную работу, за которую еще и деньги платят, Василий Иваныч – возможность свободно заниматься науками под мягкой, но волевой опекой умной жены. Что касается меня, то я воплотил мечту отца, который всегда хотел, чтобы я стал бОльшим начальником, чем он, и теперь у него были бы все основания гордиться, будь он жив. То что я делал в жизни, я делал не только для себя, исходя из своих целей и каких-то моральных ограничений, но и для всего общества. Я всегда верил в теорию малых дел, поэтому уверенность, что личный прогресс отдельного индивидуума ведет к прогрессу общества в целом, помогала мне двигаться на протяжении последних двадцати лет.

– Так и чего он к тебе пристал? – спросил Василий Иваныч, накладывая себе котлеты на тарелку. Положив, он сел обратно.

– Тебе все-таки очень нравится стряпня моей жены. Хочешь об этом поговорить? – ехидно-желчно, с каким-то, как мне показалось, скрытым подтекстом, спросил начавший хмелеть Леха.

– Лучше расскажи чего там твой начальник тебе предъявил, – быстро вернул я тему разговора в первоначальное русло.

– Да…, начал там спрашивать, где сценарий рекламного радиоролика про их сраный недостроенный жилой квартал на окраине города, который я должен был сделать еще полгода назад, а я про него и забыл двести пятьдесят раз. Ну, достал я свой старый сценарий про мир в двадцатом веке и дал ему почитать. Конечно, я сопровождал все это соответствующими комментариями, пытаясь выдать его за то, что заказывали. Мужик попался неглупый, поэтому пришлось постараться. Короче, дал он мне три дня с выходными вместе на то, чтобы я исправил все под их говенный жилой квартал, который они никогда, бл…ть, не сдадут. Понимаете, когда я ему по ушам ездил, то было вдохновение, проснувшееся просто из-за инстинкта самосохранения, а теперь вот ума не приложу, как этот сценарий приспособить к этой гребанной теме. Как подумаю, все настроение в жопу летит.

– А что за сценарий? Так, мужики, сейчас выпьем, а потом ты Леха нам расскажешь, чего напридумывал там про прошлый век, – предложил я, наливая водочку.

– С заданием поможете?

– Леха, ну откуда мы знаем, сначала выпьем, потом послушаем, потом