Украденное счастье [Анна Владимировна Рожкова] (fb2) читать постранично, страница - 2

любви ко мне этот инцидент ей ни прибавил.

Начало темнеть, то тут, то там зажигались огни, отражаясь от зеркально-гладкой поверхности дорог. Сколько я так бреду, час, два, все три? Ноги занемели, от холода зуб на зуб не попадает. Неоновыми огнями вспыхнул магазин, напомнив, что нужно купить Люсе еды. Продавщица неодобрительно покосилась на неопрятную женщину, оставляющую мокрый след. Плевать. Выходя из магазина, замечаю вывеску напротив: «У вас проблемы? Могу помочь». Странно, каждый день здесь прохожу, а вывеску ни разу не замечала. И так потянуло кому-то рассказать, выплеснуть, вывернуть душу, поведать о своих страданиях: о разорванной зубами подушке, о разбитых в кровь кулаках, о раскрытой пасти чемодана, поглощающего немногочисленные пожитки, которые по размышлении вынимаются обратно. Не могу, не могу, не хочу. Как жить без его сильных рук, без агонии прикосновений?

Перебегаю дорогу под сигнал возмущенного водителя:

– Дура, куда прешь?

Плевать, плевать на все. Как он мог? Как он мог оставить меня в такой день? Именно сегодня? Наша первая победа. Он должен был разделить триумф со мной. Мне бы оседлать метлу, обуздать ветер, нестись над крышами домов ничего не подозревающих горожан, развеять в бешеном полете свою ярость, освободиться как булгаковская Маргарита. Но метлы у меня нет, а мокрые, бесполезные крылья хлопают позади.

После сумеречного подъезда даже приглушенный свет офиса ослепляет. Стойка администратора, мягкие диваны, белые орхидеи.

– Чем могу помочь?

Ого, молоденькая администраторша – белый верх, черный низ. Бесстрастная улыбка, профессиональная приветливость. Ничего личного, ничего лишнего.

– Эээээ…, – смешалась я, вся моя решимость раскрошилась о ее белозубую улыбку. Я увидела себя ее глазами. Персонаж из сказки, да и только. Намокший плащ облепил ноги, от сырой одежды поднимается пар, в руке – пакет с «вискасом».

– Вы можете помочь? – каркнула я, горло саднит от холода.

– Вы записаны? – маленькой ручкой с безупречным маникюром она открывает журнал.

– Ээээээ, нет.

– Извините, Мария принимает только по записи, – журнал захлопывается, вопросительный взгляд.

«Не очень-то и хотелось». Бреду к выходу. «Принесла же нелегкая, никогда не верила всяким шарлатанам. Вот до чего ты меня довел, вы меня довели».

– Подождите.

Отворилась неприметная дверь за стойкой, на пороге – дородная женщина неопределенного возраста, крупные черты лица, черные волосы, пронзительный, неуютный взгляд.

– Вам нужна помощь? – не вопрос, скорее, утверждение.

– Нужна, – я уже не рада, что не успела вовремя слинять, плетусь к стойке, стараясь не поскользнуться на кафельном полу. «Не хватало еще тут перед ними растянуться».

– Катенька, сделай нам чай.

– Конечно, Мария Викторовна, сейчас.

Опрятный кабинет, стол, напротив – удобное кресло, на стенах со вкусом подобранные картины, явно работал дизайнер. Никакой мишуры, ассоциирующейся со всякими ясновидящими, гадалками, магами. Ни хрустальных шаров, ни карт Таро, ни свечей. Скорее приемная преуспевающего адвоката или психолога, как показывают в фильмах. Мария грузно садится за стол. Пристально, не таясь, ее рассматриваю. Обычная женщина, ничего демонического. Хорошо пошитый двубортный пиджак, белая блуза, в ушах – аккуратные сережки. Она изучает меня в ответ.

– Вообще-то я без записи не принимаю, но вид у тебя больно затравленный, – она первой начинает разговор, – я закурю, ты не против?

Качаю головой.

Достает из недр солидного стола пепельницу, пачку сигарет, зажигалку. Вынимает полными ухоженными пальцами сигарету. На безымянном пальце правой руки – обручальное кольцо. Гладкие, холеные руки с заостренными ногтями хищницы. Закуривает, с наслаждением втягивает дым.

– Будешь? – толкает мне пачку.

Снова качаю головой.

– У тебя деньги-то есть? Мои услуги дорого стоят.

Киваю.

Дверь бесшумно отворяется, входит Катенька с чаем. Ставит между нами поднос, горячая чашка приятно согревает озябшие ладони, кресло убаюкивает, взгляд Марии пронзает, вытряхивает из кладовой сознания все тщательно запрятанные скелеты.

Я говорю, говорю и никак не могу выговориться. Захлебываюсь словами, опасаясь, что не хватит времени, что Мария меня остановит. Но она молчит, курит, пряча глаза за клубами дыма, отхлебывает ароматный чай. Идеальный слушатель. Наконец, я иссякла, выдохлась, скукожилась в кресле, с плеч упал груз сомнений, ненависти, ярости. Давно мне не было так покойно.

– Хочешь избавиться от соперницы?

Киваю, не осталось сил говорить.

– Ты уверена? Девочка, за все в жизни приходится платить.

Усмехаюсь. Уж мне ли не знать? Всю жизнь только и делаю, что плачу. Таких судеб, как у меня тысячи, сотни тысяч, миллионы. Из бедной семьи. Из маленького городка, который можно отыскать не на каждой карте. Мать – тянет троих детей, вкалывая на двух работах. Отец – пьет и бьет мать. Если он бьет ее слишком сильно, она берет меня с собой на работу – мыть подъезды и, стоя над душой,