Дина и просто Дина [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать постранично, страница - 4

наречия было трудно разобрать, неважно, по-английски или по-испански они выговаривались. Наташа, захваченная в труженицы в помощь мужу, лишь виновато улыбалась из другого конца террасы. Поэтому Дина, не понимая ни слова, просто лучезарно улыбалась всем, подставляла то одну, то другую щеку, и пригубляла, пригубляла потрясающее вино, сравнимое лишь с видом, открывавшимся с виллы.

А дальше к удивлению девушки начали открывать те самые коробки с вином, приехавшие с разных уголков Испании. Дина, честно сказать, не понимала, когда же тогда приступят к еде? Ведь она специально не обедала, чтоб приготовиться к плотному ужину, и попивала вино, чтоб хоть как-то умилостивить журчащий позывами желудок. А тут еще дегустация?! Дина взглянула на золотые часы с бриллиантами, которые подарила сама себе на тридцатипятилетие, они показывали девять часов вечера. Нормально?! Почти ночь!

Семнадцать вин, три муската и четыре вида отменного порто ждали разгоряченных и, судя по всему, не голодных гостей, в отличие от русской красавицы, уже слегка бывшей подшофе на голодный желудок.

– Ты только выплевывай, – успела предупредить Наташа, которую увел муж, чтоб помогать с закусками.

Слава богу, были хоть закуски.

Первым кругом шли прекрасные игристые белые вина. После них игристые розовые, от которых Дине неожиданно бордовый закат показался удивительно похожим на бордовый рассвет. Когда уже разливали просто белые вина, Дина храбро отказалась от закусок, так как не хотела портить впечатление, ведь эти божественные прозрачные напитки пахли чем угодно, только не вином. От них исходил забытый ею аромат молодости, свежести весны. Пахло какими-то незабудками, хотя Дина точно не могла вспомнить, как выглядят эти цветы. Но точно пахло ими!

– Выплевывай, – советовала Наташа, разнося бутерброды.

– Я не могу! – обалдело отвечала подруга.

Разве можно было выплевать то прекрасное, что рождали эти ароматы в душе.

Когда дошли до красных (а в Испании их называли черными винами), Дина почувствовала на губах ароматы спелых инжиров, сухофруктов, орехов и даже сандала. Подали вино под названием «Бычья кровь», и Дина готова была поклясться, что густота, цвет и вкус те самые, словно это она убила того быка и действительно стала пить его теплую густую кровь.

Мускатов ее сознание не запомнило. Собственно, как и портвейнов.

Дина проснулась, и первое, что заметила, – это загорелую мужественную волосатую руку в белой, словно снег, рубашке… у себя на груди. Грудь была без рубашки и вообще какой-либо одежды. Смотрелось контрастно и завораживающе, как с полотна Боттичелли.

Дину сначала охватил ужас, но его она пыталась сразу же унять вполне логичной мыслью о том, что она все равно планировала интрижку с иностранцем. Просто потому что надо! Надо было иметь подобное в сексуальном багаже к своим тридцати восьми!

И еще одна спасительная мысль: «Видите! – как бы говорила Дина судьям, всем тем друзьям и подругам, что знали о ее непереносимости к другим расам. – Я не расистка. Я нормальная. Потому что, – Дина осмотрела себя под одеялом, ни аллергии, ни высыпаний, ни наростов, говорящих об отторжении чужой плоти по генному признаку не наблюдалось. А память пестрила весьма эротическими картинками, где Дина будто с катушек слетела, потому что вытворяла такое…

– Это климакс. Ранний, – тихо, чтоб не разбудить Карлоса, твердила она шепотом. – Нет! – вдруг догадалась девушка. – Это шизофрения. Раздвоение личности. – Дине припомнились вчерашние сцены, где ее никто не просил, а она… В здравом уме и твердой памяти никогда б не рискнувшая пойти на такое в первый же день знакомства. Хотя тут и был не первый! Ну, в смысле первый сексуальный день, когда случился сексуальный контакт. А он, помнила красавица, случился и не раз. – Да, это раздвоение личности, – с ужасом призналась сама себе Дина, вспомнив еще кое-что из прошлой ночи.

Карлос проснулся и большой рукой прижал к себе для поцелуя холодеющую от диагнозов Дину.

Девушка отпрянула и потянулась за мобильным. Чтоб на встроенном переводчике сказать своему… иностранному любовнику пару слов:

– А почему ты в рубашке? – в конце концов перевел телефон женским голосом с акцентом.

– Ты сама просила оставить, – сказал Карлос в протянутый телефон, который продолжал вещать женским нестройным голоском.

– Понятно, – невыразительно выразился переводчик. – Знаешь, я плохо себя чувствую. Правда. Можешь оставить меня? – безвопросительно спросил аппарат.

Мужчина пожал плечами и поднялся с кровати, надевая джинсы на стройные волосатые ноги. Расстёгнутая рубашка открывала невероятные заросли мужских красот на груди, но Дина лишь отвернулась. Она знала, что видит Карлоса в последний раз в жизни, так как смотреть в глаза тому, кто видел ее без ума, было просто невыносимо. Так стыдно ей было за себя только однажды, когда в детстве она описалась, не добежав до дома из школы.

Одно успокаивало, с себя спокойно можно было снять клеймо расистки