Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
свет.
— Впервые вижу, чтобы человек был настолько спокоен перед допросом, — заметил следователь.
— Ну, я же никого не убивал… последние одиннадцать лет, — сказал я. — К тому же, если это первый допрос — это одно, а если сотый — все эмоции уже атрофируются.
— Анри конечно невиновен, — сказал Ройтман. — После трех лет глубокой психокоррекции убийство вообще невозможно. Только в случае крайней необходимости. Например, самообороны. Но что-то мне не верится, что эта девочка пошла на него с импульсным деструктором. Но он что-то знает. И поэтому очень волнуется. Очень! Он просто умеет не показывать, Эдуард Валентинович. Он у нас перед казнью шуточки отпускал, но я прекрасно помню, какой тогда был уровень адреналина.
— Ну, вы меня спалите, Евгений Львович, — усмехнулся я. — Неужели у меня сейчас такой же уровень адреналина?
— Не такой же, как тогда, но такой же, как утром, — сказал Ройтман.
Все-таки мои вены, а точнее их отсутствие вызывали у мальчика явные трудности. Он медлил.
Что вполне соответствовало моим целям.
Интересно, попросит помощи у Ройтмана или мимо колоть начнет. Моим целям отвечал второй вариант. Не катетер. Промах неприятен, но не опасен.
Он промазал. К сожалению, сразу понял, что промазал.
И вынул иглу.
— Эдуард Валентинович, позвольте, я вам помогу, — сказал Ройтман. — Я за последние одиннадцать лет очень хорошо выучил, где у Анри вены. Перчатки еще есть?
— Конечно, — сказал мальчик.
К сожалению, он оказался умнее, чем я думал, и помощь принял. Ройтман не промахнулся, естественно.
И комната поплыла перед глазами.
Это старое корыто действительно работало.
Теперь надо успеть.
— Эдуард Валентинович, — сказал я уже заплетающимся языком, — у меня к вам вопрос. Это важно. Сбросьте мощность чуть-чуть, а то я его не задам.
— Блефует? — спросил мальчик Ройтмана.
— Сбросьте, — сказал Ройтман.
И я слегка пришел в себя.
— Эдуард Валентинович, у вас есть допуск к секретной информации пятого уровня? — спросил я. — У Евгения Львовича я знаю, что есть.
— Анри, я тебя убью! — сказал Ройтман.
— Не убьете, Евгений Львович, — возразил я. — Даже после месячного курса психокоррекции, который проходят все психологи, это совершенно невозможно.
— Тянет время? — спросил мальчик.
— Конечно, — сказал Ройтман. — Но не врет. Выключайте!
И комната тут же приостановила вращение.
Отлично. Даже не подташнивает. И голова светлая.
— Я сейчас свяжусь с Дауровым, — сказал Евгений Львович.
— Передавайте ему привет, — попросил я. — Жаль, что только шапочно знакомы.
Ройтман отнесся серьезно, даже вышел за дверь. Хотя общаться по кольцу можно не вслух. По губам прочитаем?
Вернулся минут через пять.
И снял с меня иглу.
— Анри, мы сейчас летим в Кириополь.
— Какая прелесть! — сказал я. — Там уже форзиия расцвела, Евгений Львович?
— Форзиция, да, расцвела, ботаник ты наш. Дауров будет лично допрашивать.
— Круто. Давно мечтал поближе познакомиться.
Полтора часа спустя под нами уже плыл Кириополь. Золотые форзиции, белые вишни и спиреи, что-то красное, розовое и лиловое. Я откинулся на спинку сиденья и блаженствовал. Над нами светило солнце: южное, яркое, настоящее.
Полисменов Ройтман оставил в Беренге, здраво рассудив, что и один меня довезет, так что в миниплане мы были вдвоем. Бежать я естественно не собирался, сама мысль об этом казалась смешной. Психокоррекция конечно. Странно, что я вообще могу это помыслить.
Ройтман всю дорогу молчал, и все мои попытки начать разговор натыкались на глухую стену.
— Как красиво, — сказал я, уже не надеясь на ответ, — настоящая весна!
— А теперь посчитай, сколько людей ее из-за тебя не видят, — буркнул Ройтман. — Всех посчитай!
— В случае Маши я ничего не мог сделать, я не знал, что так случится.
— Хоть бы убийцу помог поймать! Если он еще кого-нибудь убьет — это тоже будет на твоей совести.
— Моей совести уже все равно, но я помогу. Я у Даурова молчать не собираюсь.
— Слава Богу! Не прошло и семи часов! С удовольствием послушаю, как Георгий Петрович скажет все, что он о тебе думает.
Георгий Петрович Дауров обладал специфической славой. Начальник СБК, то есть Службы Безопасности Кратоса, которого Хазаровский знал еще по Дарту и доверял ему практически безгранично, был человеком вполне светским. Некрасивый внешне: удлиненное лицо, глаза на выкате, крупный нос, тонкие губы, он был дико обаятелен и умел разговорить, кого угодно. Ему исповедовались прямо на приемах. Совершенно и с того, ни с сего. Просто ему было в кайф исповедоваться. Где еще найдешь такого внимательного и сочувствующего собеседника! Правда, тайну исповеди Георгий Петрович не хранил вовсе. Думаю, не знал о ее существовании. Или ее не включал его личный моральный кодекс. Зато включал тезис о том, что ни один грешник не должен избежать психокоррекции.
По тематике Даурова грешники попадались не часто,
Последние комментарии
3 часов 43 минут назад
3 часов 47 минут назад
9 часов 8 минут назад
1 день 20 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 19 часов назад