Не просто выжить... [Валерий Борисович Гусев] (fb2) читать постранично, страница - 3

хвастливостью говорили о высокой научной и гуманной цели своей авантюры, с фальшивой скромностью рассказывали о своем героизме, о мужественном, бодром преодолении искусственных трудностей, не забывая при этом сообщать о сопровождавших их вертолетах или судах (которые в это время не могли получить действительно занятые делом люди), о прекрасном снаряжении, оборудовании и специальном питании, доступном лишь космонавтам, о военных рациях на случай непредвиденной ситуации, о редких медикаментах, о постоянном контроле врачей за самочувствием самоотверженных героев.

Но с искренней завистью, с чувством уважения и солидарности узнавал Леня Коньков о тех, кто в самом деле случайно попадал в безвыходное положение и с честью выходил из него благодаря своему мужеству и хладнокровию. Они побеждали, зная, что никто им не поможет, никто не следит за ними и не станет их искать, чтобы вовремя проверить пульс, давление, вес и температуру тела, чтобы дать очередные рекомендации во имя сохранения жизненных сил.

И хотя Леня завидовал им, у него не было сомнения, что он с этим легко справится, преодолеет все трудности, если судьба забросит его на «необитаемый остров». Надо сказать, уверенность Лени была обоснованна. Во время одиноких странствий ему доводилось выходить из лесного пожара, питаться только «подножным кормом», добывать и хранить огонь первобытными способами. Но все это на грани игры в приключения, динамичной, напряженной, порой драматичной, но все же игры. А реального случая проверить себя все не было. Да и вряд ли Леня, если бы знал наперед, во что он выльется, этот случай, какой обернется страшной и жестокой стороной, ухватился бы за него…

Леня не был, как можно подумать, одинок. Был он, правда, застенчив и с новыми людьми сходился с трудом, но в своей компании чувствовал себя уверенно. Близкие по духу, проверенные годами друзья настолько безупречно притерлись друг к другу, что даже в критических условиях у них никогда не бывало срывов, вспышек раздражения и ссор, за которые потом пришлось бы стыдиться и которые тем самым рано или поздно привели бы к окончательному разрыву отношений.

Леня среди них был если не за главного, то за коренника. Без него не обходилась ни одна дальняя вылазка. И любили его не столько за опыт и практичность надежного, бывалого исходника, сколько за умение облечь любую ночевку в лесу в романтическую игру, забытую или осмеянную, но крайне нужную и милую уставшей от камня и бензина человеческой душе.

Нынешним летом они собирались в Сибирь. Весь год каждый на своей работе боролся за отпуск в июле. Лене было проще всех — он преподавал в техникуме и проблема отпуска у него никогда не стояла остро. Поэтому уже недели за две до предполагаемой даты отъезда он привел в порядок все свое простое и добротное походное снаряжение, заново вычистил и смазал ружье, запасся патронами, достал необходимые продукты, направил топорик и нож, словом, сделал массу приятных подготовительных дел, доставляющих, пожалуй, не меньшее удовольствие, чем само путешествие.

И все шло вначале хорошо. Они благополучно погрузились в общий вагон дальнего поезда, разбросали по полкам матрасы и спальники, отгородились от прохода казенным одеялом и ехали долго и безмятежно: с любимыми песнями, добрыми шутками и душевными разговорами, крепким чаем и домашними харчишками, предвкушая прелести предстоящего похода, переживая в мечтах у вагонного окна будущие приключения.

Первая беда настигла их где-то на полпути, когда одного из них сняли с поезда с приступом аппендицита и положили в больницу. Оставалось только порадоваться, что это случилось не в глухом лесу, вдали от людей.

Преодолев первые сомнения и растерянность, убедившись, что операция прошла благополучно, отправив подробное письмо родственникам заболевшего товарища, расстроенные и смятенные, они все-таки двинулись дальше вдвоем — слишком уж долго и сильно мечталось об этом путешествии, чтобы теперь, в самом начале, отказаться от него. Через два дня они сели на самый настоящий пароход с огромной трубой и плюхающими колесами и поплыли по большой реке.

С этим же пароходом второй Ленин друг отправился в обратный путь: в таежном поселке его догнала тревожная телеграмма о жене, затеявшей рожать задолго до положенного срока.

Но Леня не отступил, сошел на берег. При всей мягкости характера он обладал завидной настойчивостью, если не сказать упрямством. Цель была рядом, мечта требовала воплощения. Конечно, он хорошо понимал, что идти в тайгу одному — слишком большой, реальный и пеоправданный риск. Ничего, присмотрится, поищет — пристанет к какой-нибудь группе туристов — их сейчас много по тайге шастает, а нет — так напросится к геологам, найдет попутчиков.

Было раннее утро. Пароход долго фыркал и плескался, отчаливая, а когда он ушел, вокруг зашумела тайга. Только-только поднялось солнце, сверкая лучами в ветвях елей, искрясь чистой росой в траве и листьях. Сильно потянуло свежим,