Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
становится тема дома, домашнего очага, тепла. Печка, огонь — «хрустальная» мечта старой Панны («Зеркало старой Панны»), нищего Петерсена («Домик на пустыре»), страх замерзнуть — главный стимул, побуждающий героя рассказа «Сделка» завещать свой труп Институту биологии, и т. д. Мечта о надежном куске хлеба, тепле, уюте, как правило, остается мечтой, разбивающейся о суровую и безысходную реальность. Рассказ «Домик на пустыре» — это как бы «новая робинзонада», «робинзонада» наизнанку. Нищий Петерсен, подобно герою знаменитого романа Дефо, собственными руками устраивает себе дом, «из ничего». Пустырь — его необитаемый остров. Однако встреча с «большим миром» несет с собой не спасение, а крах всех чаяний и надежд. Независимость оказывается иллюзией, у каждого необитаемого острова есть хозяин. Действительность в лице владельца земельного участка и полицейского исправника врывается в жизнь Петерсена, руша хрупкую надежду «маленького человека» на счастье. «Домик на пустыре» — один из примеров переосмысления писателем традиционных литературных мотивов и сюжетов, их «приложение» к современной действительности.
Следующий разряд персонажей, следующая ступень лестницы — ремесленники, подмастерья, люди, имеющие постоянный заработок. В этой группе новелл центральной становится тема работы. В отдельных, более редких, случаях работа — радость, возможность найти применение своей силе, счастливая усталость, за которой следует вожделенная кружка пива, заслуженный отдых. В этом плане характерен, например, рассказ «У возчиков» — о рабочем братстве; герои его щедры, готовы поддержать друг друга. Однако гораздо чаще работа, которую вынуждено выполнять большинство персонажей Геллери, — это рабский, изнурительный труд, отупляющий, убивающий духовно, а иногда и физически (рассказ «Жизнь»). Работающие оказываются немногим счастливее безработных.
В рассказе «Жизнь» тема изнурительного, адского труда получает символическое воплощение, развертывается в двух планах. С одной стороны, сюжет самым тесным образом связан с реальностью: здесь, как и во многих других рассказах, отражены непосредственные жизненные впечатления автора. С другой стороны, Геллери использует в рассказе один из своих излюбленных приемов — материализацию метафоры. «Адский труд» влечет за собой образ ада, место действия — прачечная, становится аналогом «иного мира». Это подчеркивается и тем, в частности, что расположена она под землей, в глубине, в подвале, близко и одновременно бесконечно далеко от залитой солнцем улицы. В клубах пара движутся не люди, а некие призраки, белые «ангелы» со свечами в руках и т. д. Оба плана неразрывно связаны между собой, реальность постоянно переходит в символ, символика сочетается с беспощадным реализмом. «Жизнь» — один из ранних рассказов Геллери, здесь еще заметны «швы», моменты перехода из одного плана в другой. В более поздних произведениях символика и реальность слиты в органическом единстве.
Наконец, «высшая» ступень социальной лестницы у Геллери — чиновники, внешне гораздо более благополучные, нежели представители двух предыдущих групп. Однако и в этом случае основной их характеристикой нередко становится абсолютная примитивность, бездуховность (см., например, рассказ «Два центнера»). Кроме того, благополучие преходяще, границы между разрядами условны. Вчерашний преуспевающий чиновник сегодня становится безработным и начинает по-иному видеть мир. Герой рассказа «Пятьдесят», оказавшись в таком положении, возвращается к себе домой с черного хода. Деталь эта, безусловно, символична. Его дом — уже не его дом, круг замыкается, герой оказывается в одном ряду с бездомными бродягами Геллери.
Жестокая действительность страшна, помимо всего прочего, тем, что она извращает человеческую сущность. Геллери отмечает не только солидарность, как в рассказе «У возчиков», но и разобщенность, озлобленность людей труда. «Маленькие люди» нередко отличаются бессмысленной жестокостью. (Так, в рассказе «В порту» грузчики зверски, хотя и не намеренно, убивают ни в чем не повинного человека.) Некоторые персонажи Геллери одержимы маниакальной скупостью: герой рассказа «Лунная улица» записывает в блокнот все потенциальные траты, от которых ему удалось удержаться усилием воли; патологическая скупость, скупость-болезнь — центральная тема рассказа «Хлеб с жиром и яблоки». Однако Геллери постоянно подчеркивает: пороки — не вина, а беда «маленьких людей».
Писатель, как правило, не анализирует описываемого, не рассуждает, не делает выводов. Факты должны говорить сами за себя. «Я всегда писал по приказу момента и настроения…» — утверждал он.
Этот принцип, однако, не исключает постановки сложных философских и социальных проблем: они вырастают из самого сюжета. В ряде новелл Геллери показывает, к примеру, одну из самых страшных особенностей современного общества — отчуждение, ту почву, в которой вскоре смогли прорасти ядовитые семена
Последние комментарии
11 часов 45 минут назад
22 часов 5 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 19 часов назад