Челобитная [Анатолий Алексеевич Гусев] (fb2) читать постранично, страница - 2

двора ушел и был на твоей государеве службе под Смоленским с приходу и по се число, и на выласках и на приступе я, холоп твой, был. А ныне я, холоп твой, по твоему государеву указу и по грамате ис-под Смоленска отпущен на время г дворишку.

Милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, мне в той моей в вине свой государев указ учинить. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

На обороте написано:

К сей челобитной Ивашко Александров вместо мецненина сына боярского Голохтиона Трофимова сына Данилова по ево веленью руку приложил.

Лесли вернул челобитную слуге.

– Это есть добро, – сказал он. – Подавайте цар. Ты есть, солдат, перед царёвы очи не есть бояться. Ты есть думай, что говорить. Год-два назад, я, моя жена и мои друзья из Шкотской земли были обвинить поругание русская вера. Говорить, что мы стрелять в крест на церкви, моя жена топить печь иконы, моих слуг русский вера мы заставлять есть в пост собачье мясо. Русские в скоромный день кушать собачье мясо? Кто это придумать? Государь всё понять. Но нам предложить принять русский вера. Мы принять русский вера, русский дворянство, русский поместья, а я ещё и двадцать три тысяча рубли. Так я стать Абрахам Илайхью Лесли, а был Александер Лесли. Думать Святки всё хорошо быть for you.

Царь Алексей Михайлович принял генерала Лесли и его солдата Данилова в день Обрезания Господня, первого января.

Царь сидел на возвышении, на троне, как и в Москве, на лавках расположились бояре, за троном – дьяки разных приказов.

Два русских дворянина поклонились государю каждый своим обычаем.

Царь посмотрел на них весёлым оком и произнёс:

– Аз есмь грешен, Господи. В праздник твой тружусь. Но не ты ли сказал: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу попадёт в яму, не возьмёт её и не вытащит? Сколь же лучше человек овцы! Сказывай, сын боярский Галактион Трофимов, сын Данилов – что натворил на Москве?

Галактион упал на колени:

– Смилуйся, государь-батюшка, перед Богом грешен, перед тобой виноват.

– Это я знаю, сын боярский, – сказал Алексей Михайлович, – встань с колен и сказывай, как человека убил до смерти.

Галактион встал. Царь посмотрел на право, к нему с поклоном подошёл дьяк с бумагами.

– Кого убил сей сын боярский?

Дьяк заглянул в бумаги:

– Сержанта рейтаров Томаса Фалька.

Лесли сделал некое движение бровями, царь это заметил.

– Ты считаешь, Аврам Ильич, – сказал он, – что Томасам не везёт на земле русской?

– Видимо так, государь.

– Значить, генерал из пистоля стреляет, а его солдат саблей машет. Ай-я-яй. Так как всё получилось с Фальком, Галактион.

– Случайно, царь-батюшка. Шёл этим летом я по Бронной слободе, государь, по своим делам и никого не трогал.

– Не в сторону ли Палачей ты направлялся, юноша.

Самому-то царю шёл в ту пору двадцать пятый год.

– В эту сторону, государь.

– Значить дорогу к палачам знаешь? Но, ты не переживай Галактион, надо будет мы палача сами к тебе вызовем.

Царь потешался на своём троне, и от его шуток становилось не по себе Галактиону.

– Так продолжай, Галактион, я слушаю.

– Тут из кабака на меня вышел немчин и стал что-то говорить и махать руками. Я, государь, немецкую речь не знаю.

– Вот это плохо, Галактион. И читать-писать ты не умеешь и языки не знаешь.

– Я татарский язык знаю, государь.

Царь внимательно посмотрел на сына боярского.

– Наверное, у вас в Мценске важней знать татарский, чем польский или немецкий язык.

– Это так, государь.

– Хорошо, продолжай.

– Я ему сказал: «отстань». А он всё одно лез, кричал что-то и руками махал. Пьяный. Шёл, шатался, улицы ему мало было. Я толкнул его, он и упал головой в крапиву.

– Врёшь ты, Галактион, – грустно сказал царь, – помазаннику божьему врёшь.

– Ей богу, толкнул.

– Да-да, кулаком в левую скулу.

– Царь-батюшка…

Царь посмотрел на дьяка:

– Читай, Василий Игнатьевич.

Дьяк достал другую грамоту:

– Вдова стрельца Томилы Сёмина сказывала, что поранее вечерни, она копалась в огороде, когда услышала немецкую ругань. И видела сквозь частокол, как один человек ударил другого в лицо, и тот другой упал и головой сломал кол у её частокола, а кто были те люди, то она не ведает.

Царь строго посмотрел на Галактиона:

– Разве так можно с сержантами иноземными поступать? Я же рейтар как детей малых пестую. Война с ляхами идёт. Рейтары – цвет моего войска. Против их гусар наши рейтары самое то! А ты их головами колья частокола ломаешь. Нанёс урон вдове стрелецкой, да и мне, грешному, тоже.

– Случайно получилось, государь.

Галактион повинно опустил голову.

– И дальше как было? – спросил царь.

– Я думал, что он отстал, а слышу, он нагоняет. Оглянулся, немчин тот бежит руками машет, шпагой трясёт и ругается. Я свою саблю вынул, выставил её перед собой плашмя и кричу ему, де и у нас есть, чем потресть. А он на саблю мою и напоролся. Случайно получилось, государь.

Алексей Михайлович