Открыв глаза [Вероника Федоровна Черепанова] (fb2) читать постранично, страница - 3

всех говорил, остался на месте.

– Какая тебе разница? Он все равно маменькин сынок, а забрать у него конфеты все равно что… – Парень не нашел подходящего сравнения, видимо из-за скудности словарного запаса.

– Вот именно! Найдите себе соперника по силам. – Не унималась я. – Нечего приставать к маленьким детям. Представь какого тебе было бы на его месте. Или ты уже был на его месте? – ухмыльнулась я.

Парнишка только фыркнул и прошел мимо меня на свет площади, двое других пошли за ним. Я не знала, что и делать. Когда они проходили мимо меня, мне, с одной стороны, хотелось отвесить им хороших подзатыльников, но они младше и слабее меня – так я бы перечила сама себе, да и вряд ли это их чему-нибудь научит. А с другой стороны, мне хотелось отобрать мешок со сладостями, догнать мальчика и вернуть ему его конфеты. Я резко развернулась на каблуках и уже было протянула руку к мешку, как парни один за другим побросали сладости в урну, стоящую рядом с ларьком.

– Вы отбираете конфеты у маленьких детей, и даже не едите их? Зачем так поступать? – Моему изумлению не было предела.

– Мы не любим сладкое, – ответил один из парней.

– Папа говорит, что от конфет появляется кариес. Не хочу кариес. – Пробубнил другой.

– Но это же бессмысленно: заставлять страдать других и при этом не оставлять ничего себе. Получается, вы просто обижаете маленьких детей!

– Обижать других – это весело. Мы делаем все, что захотим, лишь бы нам было весело! – сказал «главарь», пожимая плечами. – Погнали, парни.

И они сбежали. Я осталась стоять посреди фестиваля в полном недоумении. Все-таки дети безумно жестоки: бесчеловечно издеваться над другими с одной лишь целью – получить моральное удовлетворение. Из всех живых существ на планете так поступают только люди. Страшно представить, что вырастет из этих детей. Я корила себя за то, что не смогла помочь ребенку, не смогла защитить его от парней, но ведь все уже случилось и изменить исход я уже не могла. К сожалению.

С тяжелым сердцем я двинулась дальше по улице, разглядывая прилавки и людей. Мой взгляд остановился на тире. Девушка, кажется, это была девушка, в костюме мумии стреляла по мишеням с ухмылкой на лице. Работник тира смотрел на нее с ужасом. На ленте крутилось несколько мишеней разных размеров. Одни изображали существ из страшных сказок и легенд, типа оборотней, вампиров и призраков, другие – людей. Очевидно, стрелять нужно было по монстрам, однако девушка изрешетила все мишени с образом людей. При этом ее глаза горели, а губы растягивались в злобной усмешке. Когда патроны кончились, нетронутыми остались только монстры.

Девушка положила винтовку, выдохнула и с по-прежнему горящими глазами уставилась на работника тира.

– Где мой приз? Я ведь выиграла?

– Простите, но нет. По мишеням с людьми стрелять было нельзя, я ведь говорил.

– Да брось! Я сбила так много, что заслужила приз. – Настаивала девушка.

Работник какое-то время пытался объяснить ей, что она не выиграла, потому как нарушила правила, но сдался, когда понял, что это бесполезно. Он достал из-под прилавка утешительный приз – брелок, и отдал его девушке. Она ушла довольная и расслабленная.

– Вы тоже хотите сыграть? – обратился работник ко мне. – Стрелять нужно только по мишеням-монстрам. – Быстро добавил он, оглядываясь на удаляющуюся девушку-мумию.

– Да, я это поняла, но сегодня мне не хочется стрелять в чудовищ.

Улыбнувшись ему, я двинулась дальше, размышляя о причинах такого странного поведения девушки. В чем-то я ее даже понимаю: жестокость некоторых людей и скрытая жестокость остальных наталкивает на мысль, что люди и есть монстры. Возможно, кто-то причинил ей боль, и так она сбрасывала напряжение. Однако, не все ли равно по каким мишеням стрелять, если уж ты хочешь просто кого-то прибить? Если бы она стреляла по монстрам, то получила бы крупный приз. Мне стало любопытно: где она научилась так стрелять?

Неожиданно мое внимание привлек мелькнувший в толпе силуэт, отличающийся от других. Проследив за ним взглядом, я узнала в силуэте ту самую девушку в простой одежде, что была с Аристархом. Она летящей походкой прошлась сквозь шумный поток людей к палатке и купила сладкую вату, а затем отдала сладость маленькому мальчику. Тому, чей мешок с конфетами отобрали мальчишки. Ребенка все еще немного трясло от недавней истерики, но он уже не плакал, а уж когда его ручка схватилась за пластиковую палочку сладкой ваты, мальчик даже стал улыбаться.

А что так можно было? Я закатила глаза от собственной никчемности и резко развернулась. Меня мучила совесть за то, что я не догадалась помочь мальчишке. Еще больше я злилась от того, что могла успокоить себя мыслью: «Ему помог кто-то другой, так что все хорошо», а это совсем не хорошо. Как бы оно ни было, вечер продолжался и только набирал