Жаба [Александр Феликсович Борун] (fb2) читать постранично, страница - 4

горизонта тянулось чёрно-зелёное плоскогорье. Сзади оно обрывалось в туман, который отсюда выглядел, как море, тоже тянущееся до горизонта. Над этим морем, которое было гладким, как в полный штиль (хотя ветер здесь ещё больше свирепствовал, чем внизу), довольно низко висело солнце. Но оно не отражалось в море! Наоборот, казалось, что туманное море слегка окрашивает солнце в свой мерзкий гнилой цвет, и это было совершенно невыносимо. Я пытался запомнить дорогу, чтобы найти то место, где можно где можно спрыгнуть с плато на осыпь, но взгляду не было за что зацепиться. Если придется возвращаться, как я найду то место? Бросание камней в туман не поможет мне узнать высоту уступа, потому что я не услышу, как они упадут. придется повисать на руках и пытаться нащупать склон ногами. И очень много раз мне этого не сделать… Но тут я сообразил, что могу найти дорогу по вонючему гною жабы на камнях, и мне стало полегче. Жабы я уже не боялся, то есть не боялся, что она на меня кинется. Её можно было, скорее, пожалеть, а не бояться. Но не кинется – это хорошо, а вот куда это она меня ведёт?

Прямо из камней плоскогорья торчало что-то вроде верхушки каминной трубы. Она была тоже чёрно-зелёной, и я заметил её, только когда жаба подошла вплотную и остановилась. Выглядело это так, как будто весь мир затоплен, как водой, чёрными и зелёными камнями… И здесь явно затоплен дом.

Мне показалось, что на меня кто-то смотрит, и я огляделся. Вокруг ничего не было, даже других труб. Жаба тревожно поглядывала наверх, но и там не было ничего такого, просто висело какое-то облачко. Как будто труба недавно дымилась, и клок дыма остался висеть, и почему-то не тает.

Я поглядел на жабу. Жаба, совсем по-человечьи, пожала плечами. Потом она показала мне глазами на каминную трубу. Я подошел поближе и заглянул. В трубе, немного ниже края, стояла тьма. Как вода в колодце. Но в ней ничего не отражалось. Я потрогал рукой – ничего не чувствуется. Опять туман. Но этот чёрный туман – не такой, как зелёный. Из него доносились голоса! Я сразу узнал дядю и тётю, но был и ещё кто-то. Я оглянулся на жабу.

Жаба медленно опустила и подняла свои морщинистые веки, и я с ужасом, жалостью и отвращением увидел в уголках её огромных тусклых глаз капельки крови. Жаба когтем, чуть не выколов себе глаз, подцепила сначала одну капельку, потом другую, и дрожащей лапой нарисовала на каминной трубе что-то вроде кинжала с витой рукояткой.

– Это кинжал? – спросил я на всякий случай. Жаба кивнула.

– Он там, внизу?

– Да.

– Хочешь, чтобы я его тебе принес?

Она покачала головой. Кивнула. Снова покачала. И да, и нет.

– Чтобы принес?

– Да.

– И отдал тебе?

Нет

– А что же тогда?!

Жаба молча смотрела на меня. В этом молчании я осознал страшный ответ на свой так неправильно сформулированный вопрос.

– Ты хочешь, чтобы я тебя убил этим кинжалом? – шепотом спросил я жабу.

– Да, – кивнула она.

– Но почему?!

Жаба только тяжело и горестно вздохнула, и я понял, что жизнь стала для неё невыносима.

– Но причем тут я?! Возьми и прыгни в какую-нибудь пропасть. Почему именно я должен тебя убивать?

Жаба повернулась ко мне боком. На нем была страшная гноящаяся рана, чуть ли не во весь бок. Я понял, что злосчастная жаба уже прыгала в пропасть!..

– Но тогда как же тебя убить?

Жаба потыкала когтем в рисунок, и я понял, что этот кинжал необычный, и способен окончить её жалкое существование.

Я не был уверен, что смогу ударить кинжалом жабу, которой я всё больше сочувствовал. Но в камин всё равно надо было лезть.

И я полез. В чёрном тумане совсем ничего не было видно, но я ощупью, осторожно, не издав ни единого звука добрался до низа камина.

Как раз в этот момент дядя Рибд сказал своим скрежещущим голосом:

– Ну, хватит, Гоболин. Мы тебя очень уважаем, ты прекрасный мастер ускаливаться (что бы это значило? – подумал я), но ты что-то крутишь, и я долж:ен видеть твое лицо, когда говорю с тобой. Убери эту дурацкую маскировку.

– А как же Тороль? – отозвался незнакомый мне хриплый голос.

– Если он за десять лет не нашел своего сына, то почему он должен появиться сейчас? – возразил дядя Рибд.

Вспыхнул ядовито-зелёный свет. Оказалось, я сижу в самом низу огромного камина, перед камином, к счастью, стоит экран, так что меня не видно. Но высунуться прямо сейчас, пока они все в этой комнате, я не рискну. Жабе придется подождать.

– Ты ошибаешься, Рибд, – сказал хриплый Гоболин, – я ничего так нe хочу, как хорошенько досадить Торолю. Я только призываю всех нас ещё раз подумать: всё ли мы предусмотрели. Почему, например, мы должны быть уверены, что Тороль его не расколдует?

– Послушай, Гоболин, – заскрипел дядя Рибд, – ты же отлично знаешь, что это дело тонкое, тут не