Восхождение к герою: (Экран и молодежь) [Евгений Сергеевич Громов] (fb2) читать постранично, страница - 2

всполошилась. В суматохе шестиклассники удрали через запасный выход».

По-провинциальному излишне усердно Цап-Царапыч и городовой выполняли соответствующие циркуляры Министерства просвещения, категорически запрещавшие воспитанникам средних учебных заведений посещать без особого на то разрешения даже театр. Синематограф же официальной педагогикой вообще чаще всего приравнивался к балагану или кафешантану. Так что, едва в 1905―1906 годах синема расплодились, как грибы после дождя,^[2] во всех мало-мальски крупных городах Российской империи, школа заняла в общем круговую оборону: никаких фильмов. Особенно строго эта установка осуществлялась в привилегированных учебных заведениях — гимназиях, кадетских училищах, не говоря уже об учебных заведениях церковного ведомства.

Всем известно, что старорежимная школа была реакционной, консервативной. Вот и в данном случае ее легко упрекнуть в косности. Дескать, вместо того чтобы вести с учащимися разъяснительную работу, организуя коллективные посещения и обсуждения фильмов, она заняла чисто охранительную позицию. Высшая же школа, в частности гуманитарные факультеты университетов, почти начисто и не без высокомерия игнорировала кино. Однако, позволю себе заметить, задним числом мы все умны. А что было обсуждать? Что представлял собой дореволюционный кинематограф? И что нас особенно сейчас интересует, как относились к нему не реакционные, а передовые писатели, художники, ученые, общественные деятели?

Историки кино собрали большой материал по этому вопросу. Отношение к новому зрелищу в среде передовой интеллигенции было достаточно разным. Равнодушно-спокойным — новая мода, довольно занятная, вероятно, вскоре уступит место другой. Возмущенно-гневным — синема дурманит головы людей хуже сивухи, с ним надо решительно и бескомпромиссно бороться. (Во избежание недоразумений уточним, что везде речь идет об игровых, художественных фильмах; отношение к хронике, культурно-просветительным, документальным и видовым лентам было совсем иным, в том числе и в педагогических кругах — но это уже вне рамок нашей книги.)

Некоторые деятели культуры, таких, однако, было немного, прозорливо предрекали кинематографу великое будущее. Писатель и теоретик литературы Андрей Белый увидел в кино даже прообраз будущего «соборного искусства», которое сплотит вокруг себя людей различных социальных групп, наций, возрастов и вкусов. Но это в будущем. А в настоящем (т. е. в эпоху 900-х годов) ни противники, ни защитники не сомневались в одном: синема пичкает людей в основном такими фильмами, что отечественного, что зарубежного производства, которые по своим художественным данным стоят в одном ряду с пошлыми, мещанскими книжками «милорда глупого», о которых с гневом и горечью писал еще Некрасов.

Отрицательное отношение к кинематографу в общем присуще и большевистской печати того времени. Его выразил В. И. Ленин (1907 г.): «…кино, до тех пор, пока оно находится в руках пошлых спекулянтов, приносит больше зла, чем пользы, нередко развращая массы отвратительным содержанием пьес».^[3]

Разумеется, большевистская печать и царское Министерство просвещения исходили из разных политических оснований в своей общей оценке современного кинематографа. Да и эстетические основания тоже были во многом разные. Демократическая сущность нового искусства оказалась совершенно неприемлемой для чиновников от педагогики, едва они ее почувствовали, но она была точно распознана передовыми людьми России. Не случайно В. И. Ленин сказал: «…когда массы овладеют кино и когда оно будет в руках настоящих деятелей социалистической культуры, то оно явится одним из могущественнейших средств просвещения масс».^[4] Будет справедливым отметить, что дореволюционная школа имела свои резоны, чтобы занять круговую оборону против кино. Другое дело, что эта позиция, как и всякая иная, базирующаяся лишь на принципе «тащить и не пущать», отнюдь не являлась правильной и эффективной… Так или иначе, но игровое кино дореволюционных времен можно смело уподобить огромному полю, заросшему сорняком. Попадаются отдельные колосья пшеницы, но, чтобы найти их и вылущить семена подлинного искусства (скажем, в фильмах Е. Бауэра, В. Гардина, Я. Протазанова), надо было обладать и недюжинной эстетической зоркостью, и солидной культурной подготовкой, и зрелостью ума. Стоит признать, что на юношеское сознание синематограф в массе своей влиял дурно. Особенно на фоне того серьезного гуманитарного образования, которое давала классическая гимназия.

* * *

После Великой Октябрьской социалистической революции никто уже не запрещал учащимся ходить в кино. Новое государство придает кинематографу огромное значение, отчетливо понимая его неисчерпаемые внутренние возможности. 27 августа 1919 года В. И. Ленин подписывает декрет о национализации кинематографа, который, к слову