Наследница старца Зосимы [Анна Зубкова] (fb2) читать постранично, страница - 45


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Счастлива за него и за его Танечку! Обязательно заеду к ним, когда выберусь к вам в столицу.

Спасибо, что навещаешь Петра Яковлевича. Ему это очень радостно, он писал мне об этом. Для него смерть Вити до сих пор – как кровоточащая рана… И любое ваше внимание ему дорого!

Ну вот и всё! Жду вас всех летом! Обнимаю!

Ваша Зося»


Письмо Дениса Зосе (1919 год):


«Милая Зося!

Не знаю, дойдёт ли моё письмо, доходят ли вообще теперь письма?

Можно сказать, что у меня всё хорошо. По-прежнему работаю в госпитале, и работы не становится меньше.

Вторая страшная война, казалось бы, наконец, закончилась, но им на смену пришла ещё одна…

Никогда не мог даже вообразить, что Россию ждёт такое будущее! Может ли быть что-то ужаснее гражданской войны, когда люди одной страны убивают друг друга потому, что различны их представления о добре и благе для своей родины?

Правда, ты уже не раз говорила мне о том, что разделение людей на религии, на страны – это разделение между различно живущими общностями братьев и сестёр, детей Единого Бога. И всё же, для меня остались весьма ощущаемыми понятия своей страны, своего народа… И вот, теперь вижу, как растёт в людях ненависть, которая охватила умы и вылилась в кровавый террор и братоубийственную резню…

На прошлое моё письмо от тебя не было ответа, видимо, ты его не получила или ответ затерялся в этом хаосе революции.

Поэтому кратко повторю то, что тогда было мной написано.

Думаю, что ты уже знаешь о том, что Сергей погиб. Даже если письма не доходят, ты ведь умеешь знать многое вовсе без писем.

Всё это не укладывается у меня в голове до сих пор… Он пытался остановить толпу матросов, чтобы не допустить расстрела арестованных офицеров флота. Он даже не был знаком с теми, кого пытался спасти. Он был уверен, что сможет остановить происходящее. Ведь его всегда так уважали подчинённые, его словам подчинялись беспрекословно…

Теперь всё стало иначе…

Сергей погиб как герой, но нужен ли был кому-то этот героизм?

Ольга не может до сих пор оправиться от горя… Павлик остался сиротой…

От слепой ненависти к тем, кто «делают революцию», меня удерживает лишь память о Викторе, который, несомненно, – со всей его честностью и любовью к справедливости и свободе – был бы на стороне революционеров…

Единственное, что меня сейчас успокаивает – это то, что я отправил Ольгу, Павлика и мою Таню с детьми во Францию и они там благополучно обосновались.

Очень хотел бы, чтобы ты тоже ехала с ними! Я говорил как раз об этом в прошлом письме.

Вновь прошу, чтобы ты приняла моё предложение! Сейчас я ещё мог бы посодействовать в этом. Думаю, что, вероятнее всего, скоро решусь и уеду в армию к адмиралу Колчаку как врач и тогда уже не смогу тебе помочь с отъездом за границу.

Не знаю, одобрила бы ты мой выбор среди противоборствующих сторон или посоветовала бы не пытаться вмешиваться в противостояние? Но совесть указывает мне мой такой путь… Не смог бы я сейчас спокойно жить с Таней и Олей во Франции и делать научную карьеру как врач!

Вот – всё, что смог написать на бумаге, а сколько хотел бы сказать при встрече!

Знаю, что твои любовь и мудрость смогли бы помочь мне в выборе того, как жить дальше, для чего жить, на что опереться в этом безумном мире…

Храни тебя Бог!

С любовью,

Денис»

Там, где Жизнь Вечная

Зося стала всё более и более ощущать, что живёт с Богом, в Боге – в каждую минуточку жизни!

Это и спасало: ведь в мире последовательно происходило то, что люди потом называли Первой мировой войной, революцией, гражданской войной…

Зося работала в своей больнице уже много лет как главный врач, и в это сложное время сумела сохранить и врачей, и сестёр. И всё, необходимое для лечения, умудрялась иметь. Зосе также удавалось без особых усилий поддерживать внутренний мир в душах сотрудников больницы – с его законами любви и уважения, доброты и взаимопомощи.

Городок уже несколько раз переходил из-под одной власти к другой… Лилась кровь людская, множились муки от ран, от голода, от потери всего имущества и крыши над головой – в безумной битве «за Родину!»…

В больнице же Зося принимала больных и раненых, не разделяя на «белых» и «красных», военных и гражданских… При детском отделении образовался дом-приют для детей-сирот, которых становилось всё больше…

* * *

Инок Всеволод, новый ученик о. Александра, вошёл в скромную келью своего учителя.

О. Александр ныне был главным в сей монашеской обители, в которой теперь осталось всего двенадцать монахов.

Последний настоятель монастыря, архимандрит Илларион, после расправ в Белогорском Свято-Николаевском монастыре, распустил всех монахов. Велел для спасения людей ехать всем по домам, укрыться по родственникам, взять с собой самые ценные иконы, книги церковные, спрятать, чтобы сохранить всё на будущее… Только несколько ближайших учеников о. Александра захотели остаться с ним в обители, чтобы продолжать учиться. И ещё те остались, кому идти было