Кладбище под кроватью [Николай Ободников] (fb2) читать постранично, страница - 2

упокоить в двадцать восьмом. Да, просто продолжайте копать.

Трубка опустилась на рычажки, и Фюрстенберг замолчала. Ким некоторое время размышлял об услышанном. В груди закололо, когда он сообразил, что заселен именно в двадцать седьмой номер. Детектив расправился с остатками стейка и после непродолжительных раздумий захватил с собой недопитое вино.

Фюрстенберг находилась на своем месте. Ее зеленоватые глазки бегали по страницам журнала постояльцев, вытащенного под свет лампы. Ким подошел к стойке и потряс бутылкой.

– Сколько с меня за вино?

– Не беспокойтесь: она включена в стоимость суточного обслуживания, как питание, уборка и ритуал смены полотенец.

– Ритуал?

– Именно.

Ким хмыкнул, чуть перегнулся через стойку, чтобы отвесить благодарность за ужин, и его самодовольная улыбка померкла. Фюрстенберг грубо захлопнула журнал, обдав лицо детектива библиотечной затхлостью. Но он уже осмысливал перевернутые цифры, которые успел заметить. Предыдущий постоялец заселился в «Синие холмы» в 1870 году. Почти сто лет назад!

– Вы что-то хотели, господин Отцевич? Может быть, еще одну бутылку вина?

– Нет, спасибо. Я невольно подслушал ваш разговор. Гостиница, кажется, пустует, а вы говорили достаточно громко, так что…

Фюрстенберг чуть вскинула левую бровь, и ее лицо превратилось в брезгливую маску. Ким замялся, подыскивая верный вопрос. Наконец решил, что лучше спросить как есть.

– О чём шла речь, госпожа Фюрстенберг? Разговор, извините за прямоту, не тянул на привычную болтовню администратора.

– Я разговаривала с садовником. Это касалось высадки роз. За гостиницей есть небольшой садик. Непременно прогуляйтесь туда, как будет время.

Ким готов был поклясться, что подслушанная беседа шла не о розах, хотя бы потому, что в ней упоминался коридор.

– Какой-то морозостойкий сорт? Обычно розы в северных регионах высаживают весной, а сейчас осень.

Фюрстенберг подалась вперед, и ее сморщенный указательный палец изобразил крючок, поймавший мужчину.

– Вам, похоже, нравятся загадки, господин Отцевич. Кем вы работаете?

– Детективом, госпожа Фюрстенберг.

Администраторша издала неопределенный, но абсолютно бестактный звук. Затем принялась выводить какие-то цифры в синем формуляре. Карандаш в ее пальцах отвратительно скрипел, и Ким ощутил, что так же могут скрипеть его собственные зубы. Но выпитое вино не дало осадить грымзу, и он потащился наверх.

И опять ковролин поглотил звуки шагов. Ким не мог отделаться от ощущения, что вся гостиница набита чертовым ковролином – от пола и до мрачных потолков. Обычные шумы словно сторонились «Синих холмов». Никто не кашлял после никотиновой затяжки, не ругались парочки. Даже прислуга будто плутала где-то в беззвучной дали. Видимо, не только постояльцы старались лишний раз не напоминать о себе.

– Чёрта с два я вам подыграю. – Ким оглушительно рыгнул.

Коридор второго этажа превратил отрыжку в эхо и понес дальше по гостинице. Ким хохотнул и ввалился в номер. Раздевшись до трусов и майки, раскинулся на кровати с бутылкой вина. Пожалел, что не захватил с собой в командировку какое-нибудь чтиво.

Вскоре «мерло» закончилось, и Ким лег спать. Подумал, что в жизни не лежал на таком удобном матрасе, напоминавшем впадину большой заботливой ладони. Однако выспаться так и не удалось.

Ночь принесла жуткие сюрпризы.

Около трех часов пополуночи с Кима согнало сон. Из-под кровати доносились завораживающие звуки. Казалось, там, во тьме, готовой укусить спущенные ноги, постукивали маленькие инструменты. Слышались крошечные заунывные голоса, монотонно повторявшие что-то на незнакомом языке. А еще по номеру разливался душок свежей земли, будто где-то поблизости вырыли яму.

Ким вытаращился в темноту, боясь пошевелиться. Левое плечо запротестовало, требуя движений, и детектив осторожно переменил позу. Деревянный каркас кровати скрипнул, и таинственные звуки исчезли. И от этого стало только хуже, будто некто провел черту, за которой человек делал выбор, сумасшедший он или нет.

Отыскав в темноте телефон, Ким на ощупь набрал на диске номер администратора. В трубке щелкнуло, и раздался голос Фюрстенберг.

– Проблемы со сном, господин Отцевич?

– Как… как вы узнали, что это я?

– Посреди ночи меня вызывают только свежие постояльцы. Что у вас случилось?

Какая-то часть фразы Фюрстенберг осела дурным комом в животе Кима, но он был слишком напуган, чтобы анализировать услышанное.

– У меня в номере крыса! Как это понимать?!

– Крыса? Это исключено. Гостиница «Синие холмы» всегда славилась своей чистотой.

– Да кто о вас, чёрт побери, знает!

– Что, простите?

– Ничего. Я подам жалобу.

Раздались короткие гудки, и Ким с изумлением понял, что Фюрстенберг повесила трубку. Он всё еще сидел во мраке, страшась опустить ноги, чтобы пойти и включить свет, когда дверь в номер распахнулась. На пороге стояла Фюрстенберг.

Администраторша поводила рукой по стене, и в номере вспыхнул свет. Женщина со злобой