Игрушка для психопата [Дарья Волобаева] (fb2) читать постранично, страница - 67

удивлен, но кто-то снова выкрутил лампочку.

Выдохнув, я вдавил круглую кнопку в корпус. Дверной звонок отозвался обиженной трелью.

Вскоре трижды прокрутился в замке ключ, и между дверью и косяком образовалась узкая щель.

– Кто? – раздался недовольный хриплый голос.

– Я.

Отец открыл дверь чуть шире. При виде меня его и без того сморщенное временем лицо совсем превратилось в сморчок.

– Проваливай, – он начал закрывать дверь, но я потянул её назад.

– Дай пройти!

– Ни за что. Уголовник не зайдет в мою квартиру.

Вот старый козел. Заставил-таки маму его прописать. Чудовище.

– Вообще-то это и моя квартира тоже.

Он набрал воздух в лёгкие:

– Мы работаем над этим! Проваливай!

Я просунул в щель носок ботинка.

– Дай мне поговорить с матерью!

Лицо отца мерзотно исказилось, нижняя губа задрожала.

– На пшеничке с ней побеседуешь, щенок!

Я замер. По спине бежал холодный пот.

Пшеничкой в моей юности называли район на окраине, где находится городское кладбище.

Он наверняка мне врет, такого быть не может.

– Что ты несёшь?..

– Проваливай! – с этими словами он ударил меня по ноге. Я выдернул её, и отчим звучно захлопнул дверь.

Немного постояв, я развернулся и уже нажал кнопку вызова лифта, как вдруг снова зашебуршал замок. Я обернулся.

– Заходи, – буркнул отец, снимая с двери цепочку.

Мне стало до того противно, что я побежал вниз по лестнице и только на первом этаже в попытках отдышаться понял, что бросил сумку.

Плевать.

Денег в кармане скорей всего хватит на проезд в одну сторону. Оказавшись на остановке, я уже знал, куда поеду.

Пшеничка.

В детстве я очень сильно боялся этого района. По сути, всё, что там было – огромное кладбище у леса и дорога, ведущая на выезд из города. Таким я его помнил.

Заскочив в подъехавший автобус, я спросил:

– На пшеничку идёт?

Смуглый водитель в дурацкой кепке, которую словно снял со своего сына, коротко кивнул. Я выгреб из кармана штанов всю мелочь, кинул в лоток и сел.

Мы тронулись. Я трясся на сидении и надеялся, что он меня обманул.

За окном желтел городок, густо усыпанный сухими листьями по обочинам. Я смотрел на небо, которое заволокли облака, напоминавшие мне обрывки сладкой ваты, и мелькавшие на их фоне крыши домов.

Я ехал до тех пор, пока людей в автобусе совсем не осталось, и, увидев вдали старую, покосившуюся остановку, заросшую сорной травой.

– Пшеничка, – сказал водитель. Я кивнул и встал ближе к двери.

Едва дождавшись остановки, я выпрыгнул на асфальт и побрёл по усыпанной гравием с крупной галькой тропе в сторону первых могил, огороженных покосившимися заборчиками. Где-то стояли монолитные памятники, где-то – деревянные безымянные кресты, где-то лежало множество венков и цветов, а где-то пробивалась сорная трава. Этот разнобой навевал тоску.

Я пытался сориентироваться и высматривал знакомые лица на крестах и памятниках, но ни одно не узнавал. Ноги несли меня куда-то ближе к середине кладбища, и я решил положиться на тело. Кто знает, может, мышечная память и вправду существует.

Вскоре я зацепился взглядом за собственную фамилию на старом мраморном кресте и выцветшее фото.

Папа…

Я отодвинул шпингалет у выкрашенной в вырвиглазный голубой железной оградки и зашёл.

Рядом со старой, осевшей могилой была совсем свежая, чёрно-рыжая, как смола, утыканная цветами и венками, будто ёж. Мраморный крест, совсем новый, но похожий на соседний, с яркой улыбчивой фотографией.

Я сел на колени и заплакал, руками упираясь в сырые комья земли.

Мама, мама. Мамочка.

Каждый раз, засыпая в камере, я мечтал встретиться с тобой, а теперь…

Мне даже никто не сказал! Почему всё так?!

Прости, я подвёл тебя. Всех подвёл.

Краем глаза я заметил ещё одну могилу между ними. На ней был простой памятник, выбивавшийся из общей картины. На фото я увидел своего младшего брата.

Она выглядела менее свежей, чем мамина, причем намного.

Я вытирал слёзы, размазывая по лицу грязные пятна кладбищенской земли, но они бесконтрольно текли, сотрясая всё моё тело. Я ощущал свое тело слабым и беспомощным.

Я совершил очень много ошибок. Предал любящую, обманул любимую, польстился не на ту… чуть не свёл Анфису в могилу.

Я рад, что у неё появилась семья. Что у неё есть дети.

Но почему мне так больно и грустно?

И кто же был тот мальчик?

Я потерял счёт времени. Мою голову забили тревожные, грустные мысли.

До моих ушей донёсся скрип шагов по гравийной тропинке. Я насторожился.

Ко мне подошёл отец. В руках он сжимал два складных зонта. Одет он был в растянутый свитер, невнятные штаны с огромным количеством карманов и такую же жилетку. Выглядит жалко, но не думаю, что я сейчас чем-то лучше.

Он перекрестился, не отрывая взгляда от фотографий, затем посмотрел на меня. Я уловил в его взгляде нечто совершенно неведомое. Что-то, чего я никогда в нём не видел.

В лесу за кладбищем тихо пели осенние птицы.

Его сморщенное лицо озарилось улыбкой. Он протянул мне руку и произнёс:

– Пойдём домой.