Сказка о двух влюблённых [Александра Сергеевна Николаева] (fb2) читать постранично, страница - 2

швейных машин отделялись друг от друга небольшими промежутками, по которым могли спокойно ходить либо барышни, не видевшие обеда несколько месяцев, либо призраки. Жили все работницы буквально в паре сантиметров от самого цеха, в небольших пристройках, которые давала им фирма.

Швейные леди жили и работали в одинаковых условиях, носили одинаковую форму, но к удивлению начальства шили они совершенно не как станки. У каждой были свои алгоритмы работы, свои привычки кроить и небольшие фишки в одежде, заметные, однако немногим.

Мэри была одной из них и часто, по вечерам, перелистывая свои альбомы с эскизами, мечтала когда-нибудь увидеть, как леди и джентльмены гуляют по улицам в созданных ей костюмах и платьях. Но пока всё, что она могла предложить клиентам – это ограниченный набор фирменных нарядов в трёх цветах, которые она, всё же, шила не без удовольствия.

Часы пробили полдень и сотрудницы потоком удалялись в столовую на обед, но одну не унесло течением, создаваемым ароматом свежих булочек и печёных куриных крылышек. Мэри стояла по ту сторону кабинета миссис Игл, не решаясь войти в неизведанный мир, отделённый от стабильной реальности дубовой дверью с золотой табличкой, где красовалось то, что в кругах избранных именуется успехом.

– Миссис Игл, могу ли я занять у вас минуту времени? – донёсся голос из дверной щели кабинета миссис Игл.

– Только при условии, то вы вернёте мне эту минуту с процентами, – сказала миссис Игл, ожидая живой реакции на свою шутку (чего никогда не происходило, когда она пыталась казаться остроумной). – Входи, раз уж пришла и осмелилась отнять у меня драгоценные минуты отдыха во время обеденного перерыва.

Голос миссис Игл можно было описать как голос чересчур драматичной старой театральной примы, которая навечно осталась в роли обиженной всем миром дамы, раздражённую всем и всеми.

– Миссис Игл, конечно наивно с моей стороны полагать, что такая как я достойна вашего внимания и времени, но я очень хочу… Знаете, если бы можно было…

– К самой сути, милочка, короче, – с никогда не уходившим раздражением сказала миссис Игл.

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Мэри отважно выговорила:

– Я хочу предложить вам свою коллекцию!

– Коллекцию? – недоумевая, сказала миссис Игл, бросив на Мэри стеклянный взгляд выпученных через силу глаз на сухом вороньем лице. – Какую коллекцию? Я решительно вас не понимаю. Это коллекция жуков? А может минералов? Или фантиков? Или цветных тканных обрезков?

– Это коллекция одежды, мэм, – перебила Мэри нескончаемый поток предположений. – По моим эскизам можно сделать новые выкройки, я уже сделала несколько. У заказчиков было бы больше выбора и у нас было бы…

– Больше ненужной работы! – воскликнула миссис Игл. – Вы дорогая моя, видимо действительно зря осмелились тратить «моё» драгоценное время на ваши глупости. Продажи идут хорошо и без вашей так-называемой коллекции. Кто знает, какую ерунду вы там начиркали? Как я могу предлагать что-то клиентам, не зная заранее, понравится им это или нет?! Наша коллекция сформирована в рамках современных модных тенденций и предпочтений. Не зачем заново изобретать велосипед и пытаться исправить механизм, который работает! Но я прощаю вас за эту дерзость, и у меня в молодости иногда слетала крыша с головы, образно выражаясь, вы можете идти, мисс…

– Мэри Мун.

– Да, верно, мисс Мун. Приступайте к работе и выбросите из головы все эти нелепицы.

– Да, мэм, простите, что отвлекла.

Бедной Мэри подрезали крылья, едва она осмелилась показать их кому-то. Даже талантливым людям очень часто не хватает одной лишь госпожи Удачи.

…

После разноса миссис Игл надежда угасала в глазах Мэри с каждой минутой и машинальные движения рук, создававшие всё новые и новые всем известные платья, пиджаки и брюки, не приносили никакого удовольствия или удовлетворения. Мэри чувствовала себя шестерёнкой в отлаженной системе. Одна шестерёнка – ничто без часов. И как посмела Мэри надеяться, что одна шестерёнка сможет стать когда-нибудь полноценным независимым механизмом? Но реальность была такова, что она была шестерёнкой, очень хорошей, но бесполезной вне часов.

Весь день Мэри прибывала где-то вне себя. Руки её продолжали строчить бесконечные швы, но мысли концентрировались вне головы, оказывая на сознание неприятное давление. Если бы мысли могли быть видны и заметны, то мысли Мэри явно выглядели бы как большое густое серое облако, нависшее над головой девушки словно буря. Буря, которая не желала отлепляться от приглянувшейся ей головы и сопровождала Мэри, куда бы она ни пошла. Помочь в этом деле способен лишь ветер, такой же невидимый и необузданный, как наши мысли.

…

Вечером ноги понесли уставшую Мэри в дом Гринвудов, наполненный детским смехом, порванными коленками штанов, грязными рубашечными рукавами и рыжими веснушками. Мистер и миссис Гринвуд, счастливые замученные родители, мечтали найти волшебное заклинание, которое бы позволяло им быть в