Последний Ланнистер [Гудвин] (fb2) читать постранично, страница - 2

кривляние унижают лишь ее саму. Хохотала как безумная, потешаясь над выплывшим из-за писем Вариса наружу фактом: Джон Сноу — тоже Таргариен, законный наследник Железного престола. Будто лишившись последних крох инстинкта самосохранения, дразнила Дейенерис тем, что та наверняка спала с собственным племянником, и тем, что северянину на престоле Вестерос будет рад больше, чем чужестранке-Таргариен…

Наверняка, Дейенерис казнила бы ее, не дожидаясь окончания суда, если бы Джейме не попросил слова. Если бы не сказал, что просит судей дать ему возможность разделить с сестрой любую кару, какую ей назначат, в обмен на жизнь ее ребенка. Их ребенка — он даже не стал отпираться. Вместе грешили, вместе отвечать. После этого Серсея заткнулась. Посмотрела на него затравленно. Не сказала ни слова о его поступке, ни тогда, ни позже.

Джон Сноу на его словах встал, будто желая отговорить, но тоже — промолчал. Зато заговорил, когда Дейенерис попыталась насмехаться над самим Джейме. Кажется, впервые показал королеве зубы прилюдно — посмел возражать. Перечислил какие-то достоинства Джейме, подвиги в Битве, о которых он сам не очень-то помнил. Вынудил королеву Таргариен принять условия Ланнистера. Может, именно это и стало первой трещиной в отношениях Сноу с гордячкой Дейенерис?

Первое время их с Серсеей жизнь едва ли можно было считать настоящим заточением осужденных на смерть. Их держали в просторных соседних камерах и позволяли видеться на ежедневных прогулках. Кормили не то чтобы роскошно, но не хуже, чем солдат под его командованием когда-то. Но это длилось лишь первые три недели. Затем, посреди ночи его грубо выдернули из постели, не дав толком одеться. Выволокли из камеры к перепуганной, пусть она и пыталась это скрывать, Серсее — та тоже осталась в одной ночной рубашке. В ответ на их вопросы лишь сыпались оскорбления и насмешки.

Их бросили в эту темную, затхлую, пусть и продуваемую насквозь ветрами камеру на вершине одной из башен, вопреки традиции не посадив в подвальные темницы. Оставили трястись от холода и неизвестности до утра. А утром явилась Дейенерис, и все стало понятно.

Джейме и раньше слышал разговоры, что младшая Таргариен может повторить судьбу своего безумного отца, но не придавал этому значения. Его в тот момент занимали другие вещи. Но увидев королеву тем утром, ее взгляд… Джейме хорошо его помнил — именно такой взгляд был у Эйриса за минуты до того, как Джейме вонзил ему клинок в спину. И сделал бы это снова. И жалел только об одном — что не может повторить это с Дейенерис.

Он не особо понимал, что она говорила. Ясно было, что Сноу обвинили в предательстве, и что Ланнистеры — интересно, КАК?! — якобы этому предательству способствовали. То ли Тирион отличился, то ли безумный разум Таргариен видел связи там, где их не было… Джейме не успевал следить за поворотами мысли Дейенерис, частившей так, будто от скорости ее речи зависело ее право на престол. Уловил главное — она считает их заложниками и ждет возможности убить их у Сноу и "его северных приятелей" на глазах.

Интересно, кто по мнению этой безумной должен был оплакивать его в Винтерфелле? Сноу уважал его как воина, но и близко не был другом, а кроме него… Санса? Арья? Может быть, Бран? О, ну точно — призрак Кейтилин Старк, как он сразу не догадался… Если бы Джейме не было так страшно за сестру, он бы, пожалуй, не отказал себе в удовольствии поглумиться над безумием Таргариен.

Под конец, покидая камеру, она бросила им старый меховой плащ Сноу, и за это — через ненависть — Джейме был ей благодарен. Кто знает, что творилось в ее бедном воспаленном мозгу, но без плаща Короля Севера пытка стала бы еще ужаснее, а так…

Джейме крепче прижал к себе спящую Серсею, плотнее заворачивая ее в потрепанный, но по-прежнему теплый плащ, и закрыл глаза. Луч солнца исчез. Камера вновь погрузилась во мрак. Можно было представить, что он далеко отсюда. Что руки по-прежнем две, пусть они и связаны, и в них меч… Наверное, он ненормальный, но почему-то этот эпизод — когда он впервые сражался с Бриенной почти на равных, вспоминался чаще всего.

Но на этот раз сосредоточиться на воспоминании не вышло. Дверь содрогнулась от мощного удара. Джейме резко сел, отчего сразу же закружилась голова. Серсея, вздрогнув, открыла глаза, но не поднялась, а напротив — сильнее зарылась в плащ, будто ребенок, который прячется от страшной сказки под одеялом. Обхватила Джейме за пояс прижалась лбом к бедру и что-то — слов не разобрать за новыми оглушительными ударами — зашептала быстро и горячо. Кажется, с разумом у нее сейчас было не лучше, чем у проклятой Дейенерис.

Джейме подобрался, оглядываясь в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие. Он понимал, что в нынешнем состоянии не смог бы даже удержать меч в здоровой, но ослабевшей руке, а все же — он не был бы собой, если бы не пытался защититься.

Дверь наконец поддалась напору и с грохотом ударилась о каменный пол. Свет, заливший камеру, показался