Следующая станция [Наташа Штайн] (fb2) читать постранично, страница - 3

Хотя… Может у него нет никого, может быть он в поиске. Может? Конечно, может. Тогда он подарит мою хорошенькую сумочку сестре или маме. От этой мысли губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Я тереблю свои волосы, думая о нем. А это значит, что парень мне понравился. Как хорошо, что мне может кто-то нравится. А вдруг я ему тоже понравилась? И он будет меня искать, чтобы как будто отдать мне сумочку, а на самом деле, у него любовь с первого взгляда. Может он специально прихватил мою сумочку, чтобы познакомиться? Что там было в этой сумке? Помада, зеркало, блокнот для набросков, карандаш. Нет, ничего совершенно, чтоб можно было бы найти меня. Ничего. Жалко. Такая красивая история могла получиться. А получилась глупая потеря сумки. Как всегда. Хорошо хоть ключи с телефоном в кармане. Открываю дверь в свою белую квартиру. Иду в ванную. Смотрю на себя в зеркало. Ага, понравилась я ему. Пять раз. На голове черт знает что, невнятная наспех собранная дулька, опухшее от бессонной ночи и глупых слез лицо. Красавица, влюбляйся не хочу. Особенно с первого взгляда. Спать хочу. Телефон раздражается звонком. Владимир Викторович звонить изволят. А хоть обзвонитесь. Сегодня я занята, у меня любовь с бородатым хипстером из метро. Спать!

Глава 7. Зачем?

Сегодня Маша приезжает. Зачем я вчера так напился? Уберите солнце, бесит. Владимир Викторович сглотнул слюну, шершавый язык с трудом отправил вязкую жидкость в глотку. Во рту кошки насрали. Он усмехнулся этому выражению, возникшему откуда-то издавна, и далекой прошлой жизни. И Лизку зачем-то сюда притащил. Надо завязывать и с алкоголем, и с Лизкой. Белые простыни смяты, в пятнах. В комнате стойкий запах перегара. Вытащил себя из кровати, сделал пять приседаний. Отпускает. Сделал ещё десять. Кровь задвигалась по организму. Стало легче. Теперь в ванную, под контрастный душ. Раз – горячая. Открыл рот, заглотнул горячей воды. Гадость и наслаждение. Гадость, что из крана, гадость, что горячая, но как же вкусно залить жидкость в обезвоженный алкоголем организм. Переключил на ледяную. Уф, тело встряхнулось, мозг заработал, глаза открылись. Хорошо. Выпить бы ледяной. Нельзя, горло слабое. Болеть нельзя. Ещё восемь раз. Горячая-холодная-горячая-холодная. Три-четыре-пять-шесть-семь-восемь. Вышел свежий и бодрый. Отпустило. Прошёл в гардероб, уютное сооружение полок и шкафов, в котором аккуратными ровными рядами выложены, вывешены одежды – справа Машины, слева его. Зачем-то открыл шкаф жены – вот оно, что ему сейчас нужно – запах любимой женщины успокаивал чувство вины перед ней же. Выдернул с ровного ряда вешалок идеально выглаженную голубую рубашку. Маша любит голубой цвет, любит голубые рубашки. Когда то, когда они ещё были студентами, она сказала, что мужчины в светло-голубом выглядят благородно. И он всегда одевал голубое, когда особенно хотел ей нравится, или когда был виноват. Хотел выглядеть благородным, хорошим в ее глазах. Вернулся намытый, надушенный в чистом белье и одежде в спальню. Оглядел ее трезвым взглядом. Тьфу. Спальня, в которой живет он, Владимир Викторович Б, руководитель серьёзной компании, супруг достойной женщины, которая положила жизнь к его ногам, сделала все, чтоб он стал тем, кем стал, отец сына, который начинает звездную дипломатическую карьеру, не может и не должна выглядеть так. Так выглядела и пахла спальня его отца и мачехи. Твою мать, а это что? Из под подушки торчит что-то чёрное с золотом. Потянул. Из под льняной ткани выполз укором в разврате и пьянстве Лизкин бюстгальтер. Красивый. Внизу зажужжал пылесос. Домашняя работница Нина заступила на смену. Быстро сдёрнул наволочку с подушки, воровато, суетливо не по мужски засунул шедевр от Agent Provocateur в наволочку, запихал кое-как это добро за пазуху. Глянул на своё отражение в зеркало, поправил пиджак, прихлопнул сторону, в которой лежал завёрнутый в наволочку Лизкин лифчик, чтоб не торчало. Спустился вниз.

Глава 8. Засада

– Нина, сегодня Мария прилетает. Приберите, пожалуйста, спальню. Постель поменяйте., – кажется, все сказал. Свежие цветы она и так поставит. Это была мечта Маши тоже тогда, в студенческие годы. Чтоб каждый день в комнатах стояли свежие сезонные цветы. Любые, кроме ирисов и калов. Мрачные цветы, похоронные, согласен. У них во многом вкусы сходятся. Когда строили дом, почти не спорили, потому что хотели одно и то же, в одном стиле, и живые цветы, кроме ирисов и калов. Говорят, что счастливый брак, это не когда муж и жена смотрят на друг друга, а когда муж и жена смотрят в одну сторону. И у них так было. Хотя почему было? И есть. Если все так хорошо, то почему тогда возникла Лизка? Возникла. В нужный или ненужный момент. Маша забеременела шесть лет назад. В сорок пять лет. Второй раз за их совместную двадцатипятилетнюю жизнь. Старородящая – просто термин, который они вместе услышали у врача. Ста-ро, стар-уха и стар-ик сделали и решили родить ребёнка. Глупость, конечно, ни он ни она не чувствовали себя стариками, не выглядели как старики.