Ковчег для Кареглазки [Евгений Леонидович Наседкин] (fb2) читать постранично, страница - 156

песков и коричневых гор, рядом с мутными потоками великих рек, зиккураты, исполинские быки с мужскими головами и скалы, испещренные клинописью. Но есть отличие, которое сразу рушит аналогию – необъятные поля ярко-красных цветов, похожих на розы с гигантскими бутонами. Я чувствую их аромат, наполняюсь им… но двигаюсь дальше – чтоб передать проклятие Ахамот.

Я нахожу Абракса в Висячих садах у Кристального Пика, он лежит на прохладной мраморной кушетке, остывая от жары, а маленькие ангелы массируют его атрофированное тело.

– Кто здесь? – поднимается Верховный жрец Апейрона, выдернув ноги от массажистов.

Я вижу, что он слеп – да и будучи зрячим он не мог бы меня увидеть, ведь я – бестелесная сущность, сгусток энергии с сознанием. Но он чувствует меня.

– Кто ты есть?! – раздраженно вопрошает Суровый Бог, усевшись, и расположив свое уродливое лицо прямо напротив меня.

– Ахамот проклинает тебя! – говорю я и понимаю, что также как и Абракс, произношу это не вслух, а мысленно.

– Ха-ха-ха!!! – истерически хохочет он. – Это бред. Сестрица давно мертва. К тому же – это Абракс и Спящие прокляли ее… давным-давно. Кто ты?

– Зачем ты убиваешь людей? – спрашиваю я, вспомнив, что возвращаться мне некуда, мое тело уже завоевано вирусом. – Прекрати!

– Ааа, ты из земных червей, – осознает слепой бог. – Как ты здесь оказался? Что тебе нужно?!

– Я хочу, чтоб ты вернул мне Крылову, – по-детски наивно формулирую свое желание. – Ты отобрал мою единственную любовь. Ты не имеешь права…

Абракс мысленно рассмеялся, оборвав мою возмущенную речь, и снова возлег на мрамор. Офиане стали быстро растирать его широкую спину.

– Бред сумасшедшего. Любовь – мерзкая химическая реакция внутри слабых, глупых существ. Всего лишь гормоны и либидо – все для размножения проклятого человеческого семени.

– Не тебе судить, – наглею я. – Нельзя убивать всех, кто тебе не нравится.

– Неа, чушь… глупости, – жрец, кажется, даже зашевелил сшитыми губами. – Люди созданы нашим родом. Ахамот – будь она проклята тысячекратно! Дура сгинула в Эфире, и вы – сгинете…

– Ты ненавидишь все, что с ней связано? – я кручусь волчком, и это его злит. – Что бы сказал Первоотец? – я вспоминаю об его родителе, и сам не понимаю, откуда мне о нем известно.

– Ничтожная мразь! – Абракс не выдерживает, подрываясь с кушетки. – НЕ СМЕЙ!

На его животе, там, где у людей солнечное сплетение, открывается уродливая складка кожи, из которой выныривает большой выпученный глаз. Он источает зеленый свет, и он попадает прямо на меня. Верховный жрец мысленно визжит, а яркая зелень поглощает… и растворяет меня.

– Ты безумен – ТЫ ВЛЮБЛЕН! Твой разум поврежден, а значит, ты – открытая книга для Абракса! – радуется Суровый Бог, проникая внутрь и убивая мое сознание, а я ничего не могу сделать…

****

Каждая моя мысль превращается в отдельный атом и сгорает в зеленом пламени. Воспоминания, желания, грехи – все удаляется методично и довольно быстро. Всевидящее око сжигает саму мою сущность.

Все клапаны и замки, на которые заперты мои наихудшие чувства, исчезают, расплавленные в изумрудной лаве. Я снова испытываю тревогу, как и после пробуждения по утрам, только в миллион раз сильнее. Я слаб и открыт любому злу – когда мир узнает о моих проступках, я просто выброшусь из самой высокой башни в этой галактике.

Абракс стирает мои воспоминания о детстве, и я напрягаюсь. Я уже ничего не помню – ни плохого, ни хорошего, но что-то еще есть. Он сжигает воспоминания, среди которых и память о Кареглазке – и мои блоки, сдерживающие ярость, рушатся.

Я упираюсь, и зеленый луч подергивается, пытаясь проникнуть внутрь, туда, где еще наносекунду назад он властвовал безраздельно. Я ищу искры шампанского в глубоких глазах Кареглазки и обнаруживаю, что они исчезли. Я разгневанно распираю свой энергетический сгусток, но Око сдерживает меня. Мои атомы задвигались – я физически заставляю их это делать, я чувствую каждую частичку, и толкаю ее в броуновский хаос. Они ускоряются… кажется, я знаю, что такое Гносис.

Суровый Бог напрягается, используя всю силу ментального удара, он снова прорывается внутрь, и сжигает еще миллион секунд памяти о Кареглазке. От мощи вторжения мои атомы содрогаются, и бросаются в противоположные стороны.

Но теперь я обнаруживаю что-то новое, пятый элемент. Эфир? Я использую его как топливо, как рычаг для манипуляций, и расширяюсь столь быстро, так мощно, что уже не способен остановиться. Это как реакция в ядерном реакторе, только тысячекрат сильнее. Мое сознание вырывается за пределы энергетического шара. Вернее, шара как такового уже не существует. Это огонь, это звезда, это Сверхновая. Я расширяюсь, и мои разъяренные атомы вспыхивают, сжигая все, чего достигают.

Я настолько силен, что изменяю мир на квантовом уровне. Я испепеляю Висячие Сады. Абракс куда-то исчез, но я распыляю на молекулы его офиан, всех, кого настигаю. Я так могуч, что провоцирую извержения вулканов по всему Апейрону,