Новая жизнь Валентина [Николай Ободников] (fb2) читать постранично, страница - 4

напоминали неуправляемые камешки. Глаза едва ворочались. Тело ощущалось раздутой бочкой, на которую зачем-то натянули всякую рвань. Конечности увеличились в объеме и приобрели нездоровый оранжевый оттенок. Наконец до Валентина дошла суть страшных метаморфоз.

Малыш прижился! Укоренился в нём! Сотворил из него настоящего тыквенного апостола!

Валентин, всё еще привыкая к новым габаритам, покинул развалившееся кресло. Члены сладко поскрипывали. Словно переваливающаяся бочка, он сошел с веранды и выбрел на улицу. Его посетила восхитительная мысль. Утро, как обычно, принесло ясность.

Он должен накормить собой выживших.

– Нак… накормить… – Его голос, лишившись старческого дребезжания, походил на ворчание тучного медведя.

Валентину нестерпимо захотелось поглазеть на себя со стороны. Он со степенной важностью прошествовал к одной из луж. Наклонился. На него воззрилось раздутое лицо. Лоснящиеся щеки распирало. Губы обратились в тонкие оранжевые линии. Череп казался сегментированным плодом, лежавшим на бугристых плечах с остатками рубашки. Лишь глаза уклончиво лгали об истинной природе отражавшегося существа.

Валентин взревел, оповещая мир о своем перерождении.

Недолго думая, он вышел на пересечение с Никольской. Здесь проходила широкая асфальтированная дорога, пробегавшая через центр Киприно на восток Свердловской области. Валентина трясло от желания донести до всех благую весть.

Он принес еду! Он и есть еда! Спешите же!

Однако триумфу свидетельствовали только мертвецы – те, на кого не нашлось доброхота с огнем; пиршественные рестораны крыс. Сами грызуны уже преследовали его, заполняя собой щели и уголки Никольской. Сотни прокаленных голодом глаз-бусинок изучали нового жителя чумной вселенной. Крысы пытались оценить степень угрозы. Или его съедобность.

– Люди! – позвал Валентин хриплым голосом.

Мысли между тем мерцали всё бесцветнее и тусклее. Движения замедлялись. Похоже, перерождению была уготована короткая судьба. И вдруг он услышал выживших. Судя по тонким голосам, поблизости пищали дети. Но где, где ангелочки прятались?

– Дети… Малыши… Я иду накормить вас…

Валентин наконец-то заметил их. Они бежали совсем рядом. Переговаривались о чем-то на своем детском языке. Один из сорванцов махнул хвостом и обнял его за ногу. Валентин приласкал ребенка, с улыбкой заглядывая в маленькие красные глазки. Мальчик жаждал набить брюхо. Валентин видел это и прекрасно понимал. Значит, он накормит их прямо сейчас.

– Кушайте, мои хорошие, – промолвил Валентин.

Дети радостно заверещали и помогли ему сесть. Уложили на постель из влажного асфальта и обступили со всех сторон.

– Конечно, можно. – Валентин явил голодным лицам широчайшую тыквенную улыбку. – Это всё вам, родные.

Но детям не требовалось разрешение. Их маленькие зубки и коготки уже растаскивали его на части. Он чувствовал, как малышня забирается внутрь и размещается в залах измененных органов. Маленькие сорванцы. Но он хороший, добрый и большой. Его хватит на всех.

И сознание второй раз за сутки распрощалось с Валентином – покинуло, чтобы вернуться с новой истиной.

Заспанный взор вновь поймало небо. Серая и седая хмарь поглощала синеву. Атмосфера готовилась разрыдаться очередной порцией яда. Валентин сверился с биологическими часами: где-то около полудня. Он по-прежнему находился на дороге. Рядом толпились дети. Они бегали по обочине и залезали друг на друга, то и дело утверждаясь на подоконниках и верандах придорожных коттеджей. Валентин принял сидячее положение и удивился легкости, с которой удалось это сделать.

Тело, точно полноводная река в засуху, обмелело.

Дети, эти Божьи ангелочки с горящими глазками, убрали всё лишнее! Съели избытки, сковывавшие движения. Остались только ободранные оранжевые мышцы да кости – легкие и невесомые, как у птицы. Валентин вдруг осознал неизбежное. Наращивание плоти займет недели, и всё это время ребятне придется голодать. Опять.

Дети нуждались во всех тыквах.

Валентин вновь устремился по дороге к центру села. Дети двинулись следом. Они перекрикивались и выпрыгивали на ходу, точно сходя с ума. Восторг сотворил из них пружинки с хвостиками. Четверо или пятеро тащили Люсильду. Видя это, Валентин улыбался. Вечером он, как только разберется с третьей струной, обязательно им сыграет. Что-нибудь из «ДДТ». Мертвецы, слыша его мысли, приподнимали головы и с кашлем желали удачи.

В груди Валентина гнездилось счастье, но восток Киприно наделил это чувство настоящей безбрежностью. Там они натолкнулись на женщину-тыкву, таившуюся в Сретенской церкви. Неизвестная почему-то пряталась от детей. Даже забаррикадировала подвальные окна храма и подперла двери притвора двумя тяжеленными скамьями. Видимо, она издали приметила праздничный кортеж его крох.

Валентин с ревом разметал хлипкую преграду, вламываясь в церковь. Новая жизнь подарила новые силы.

– Тыквы так себя не ведут, сука! – проорал он.

Однако тыква с