Сбылись твои пророчества. Ты всех пережила [Михаил Монастырский] (fb2) читать постранично, страница - 3

Хелен прогуливались здесь пешком…

Подходя ближе к её дому, расположенному на улице имени Архимеда, я заметил скопление машин и людей. Мой шаг замедлился, я почувствовал что-то неладное. Дойдя, по противоположной стороне улицы, до дома Хелен, я увидел полицейскую машину, машину скорой помощи и наблюдавших за происходящим событием зевак. Я остановился рядом с ними. Сотрудники, прибывших служб, находились в доме.

– Что случилось? – спросил я у женщины, стоявшей рядом со мной. Она явно была их соседкой, хотя раньше я её не встречал.

– Оззи – хозяин дома, утром лёжа в ванной перерезал себе вены на руках.

– Оззи? – повторил я, услышанное впервые имя.

– Да, теперь Хелен – вдова. Я всегда считала его шибанутым, да хранит его пресвятая дева Мария.

Тут из дома вышли полицейские, в руках они несли тело покойного, уложенного в длинный чёрный пакет. Положив его в свой автомобиль, они медленно уехали с места трагедии. Машина медиков стояла у входа в дом.

Я не знал, что делать дальше и решил не спеша пройти вперёд-назад по улице, переваривая в уме и увиденное, и услышанное только что. Предположить подобное было никак невозможно.

Через несколько метров я услышал за спиной чьи-то, появившиеся на улице голоса. Я обернулся и увидел Хелен, провожавшую медиков. Я замер. Машина поехала и тут Хелен заметила меня. Она со всех сил бросилась мне на встречу, я побежал к ней. Она целовала меня, не стесняясь никого вокруг, я поднял её на руки, крепко прижав к себе. Она рыдала без остановки и всё целовала, и целовала меня. Я был на седьмом небе.

– Мама, ты что делаешь? – вдруг раздался возмутительный, громкий, пронизывающий нас с Хелен и, одновременно всех скопившихся зевак, голос девочки-подростка. – Ты с ума сошла!

Я опустил Хелен на землю. Она вытерла ладонями слёзы вначале со своего лица, а потом с моего и, улыбаясь, сказала мне:

– Неужели, мы снова вместе…

– Да, – ответил я.

– Я иду, Мишель! – Хелен крикнула дочери и, неожиданно, внимательно глядя мне в глаза, сказала. – Пойдём с нами в дом.

– Но, – я показал взглядом на соседей, дочь Хелен, которая настойчиво не уходила и ждала мать.

– Мне плевать на всех, – тихо прошептала она так, чтобы только я расслышал это. – Иди за мной.

Я зашёл в дом, из которого уехал десять лет назад, и с этого времени остался в нём навсегда.

Через несколько дней после похорон Оззи, Хелен мне рассказала всё, сидя за столиком, когда её дочь уже уснула, а мы устроились в нашей старой беседке под звёздным тихим небом наедине с двумя бокалами и парой бутылок вина.

Тогда, давным-давно, её больная саркомой мать, нуждалась в лечении. Оззи, на тот момент, был не только её успешным (уже) врачом-практикантом, в отличии от меня, да и к тому же он был истинным итальянцем. Оззи был последним в роду одной из известнейших в Риме и, бесконечной в вековых глубинах истории, династии врачей, обслуживающих самого Римского папу и всех его предшественников. Под постоянным давлением больной матери, ежедневно потакающей и наставляющей дочь на истинный путь, из-за жалости к младшей сестре, тогда ещё школьнице, не имеющей, как вся их семья гражданства Италии, Хелен сдалась и вышла замуж за перспективного Оззи. Она решила расстаться со мной, скрыв правду. Но, то, что её родственники через пару месяцев, в тайне от неё, сообщили мне о том, что она разбилась в горах на мотоцикле – было для Хелен шоком. Она всё это время считала, что я из-за своей молодости и влюбчивости просто забыл её.

– «Она, как всегда, на бешенной скорости летела по серпантину и теперь её тело невозможно даже собрать. Такая была высота. Вам, Ричард, лучше не приезжать. Сочувствуем Вам. Прощайте», – дословно повторил я Хелен цитаты из уст её родных.

– Мама в своём репертуаре, – сожалея, добавила Хелен. – Она, после нашей свадьбы с Оззи, прожила ещё около пяти месяцев и умерла хоть и в муках, но с чувством выполненного долга. Александра закончила школу, потом уехала поступать в университет в Штаты, там вышла замуж и родила сына. Мы с ней периодически созваниваемся. У неё всё хорошо. Она говорит, что счастлива.

– Да, хорошо, – ответил я.

– А, Оззи, – продолжила Хелен, через два года прочно подсел на рулетку и спустил в казино всё состояние. Он очень много стал выпивать, торча там сутками, потом начался период тяжёлых наркотиков. Пару раз его же дружки вытаскивали за уши Оззи с того света, чтобы он вернул им, всё-таки, накопившиеся годами долги. Но бесполезно. Он завязал только, когда рассчитался со всеми, продав или переписав на абсолютно чужих людей имущество своих предков под постоянным прессингом авторитетов местных банд, руководства судами, банками и самой полиции. Тогда только от него отстали. В этом плане Рим ничуть не отличается от других городов мира. Так, мы из роскоши вернулись обратно в наш