50 mph [Дмитрий Александрович Дармостук] (fb2) читать постранично, страница - 3

дешёвых ботинках.

Знаете, такой запах можно почувствовать, когда ты вылетаешь из машины через лобовое стекло и падаешь прямо в дождливую грязь у обочины 108 шоссе.

Нет, я несомненно продолжала спать с Уэйном, мне это нравилось, но все его попытки заставить меня к нему что-то чувствовать были жалкими и бесполезными. Я не могла понять, смотрел он на меня глазами жертвы от моей, назовём её так, красоты, или же глазами хищника, что гнался за этой добычей всю свою жизнь. Впрочем, мне было наплевать.

Мы шли домой. Уэйн снова затирал что-то про мою одежду. Ему нравилось то, как я одеваюсь, но я не особо вслушивалась. Меня заинтересовал взгляд училки по математике. Она выглядела счастливой. Наверное, было бы трудно представить, что через неделю она повесится в собственном доме, узнав о смерти своего мужа Гарри, а её сестра отправится за решётку за убийство своего любовника Гарри. Думать об этом на тот момент, было бы, наверное, странно.

Я была дома. Тётя выглядела совсем плохо. От неё буквально отдавало смертью. Я понимала, что скоро её не станет. В целом, я могла это пережить, но меня волновал уже совсем другой вопрос. Вопрос о моём опекунстве.

Время, проведённое в детском доме, казалось мне даже весёлым и интересным. Я узнавала новых людей, у меня даже появились друзья. Уэйн навещал меня каждый раз, столько, сколько это было возможно. Уэйн был рядом. Когда проходили похороны тёти, когда играла «Time To Say Goodbye», когда тётя была рядом с родителями, Уэйн был рядом. Когда меня выписали из детдома, Уэйн был рядом.

Государство выдало мне дом, мой собственный старый дом. Мы с Уэйном постоянно трахались и смотрели Netflix. Не знаю, любила ли я его, вряд ли, но я ценила его. Эти фильмы про американских подростков, таких крутых, таких героичных, казались нам смешными. Мы были обычными людьми из пригорода, мы не долбили наркоту и не грабили супермаркеты. Мы с Уэйном были обычной, наверное, парой. Вновь показывали рекламу о дорогих диванах. На деле, диван, купленный у них, на котором мы сидели перед телевизором, казался отдельным видом пытки. Вероятно, позже эти диваны стали бы использовать военные для добычи информации от пленников. Однажды мы решили потрахаться на этом диване. С тех пор у меня появился новый шрам. Мне не нравились эти диваны.

Была, по-моему, среда. Уэйна не было дома. Он был в колледже. Готовился к дипломной работе. Я же решила, что этот колледж не даст мне ничего, кроме недосыпа и отравления желудка. В дверь позвонили. Это было как-то… неожиданно что ли. Никто к нам никогда не приходил. У меня особо не было друзей. Друзья Уэйна не заходили в наш уютный уголок. Они вечно отрывались на вечеринках у Сэнди. Я была там один раз. Не особо впечатлило. Да, там можно было бы найти себе парня на ночь, или девушку, но меня это уже не особо привлекало. Я была с Уэйном. Мне его хватало. Наверное, я к нему даже привыкла. Ещё вчера, засмотревшись в глаза Уэйна во время просмотра очередного телевизионного бреда, он спросил меня:»Элли, ты счастлива?», на что я ему ответила «Счастлив ли ты, Уэйн?». Мы понимали друг друга. Может мы не были счастливы, но он отлично трахался, а я готовила ему еду. Ещё вчера я засыпала на его груди, в этот момент будто забыв обо всём, а сегодня заявляется полицейский и говорит, что авария была не случайной, что это было умышленное убийство. Он задаёт мне какие-то вопросы, пока на фоне слышен диалог из очередного фильма про американских подростков. Вроде как этого парня из фильма всё же посадили за распространение наркотиков, а его девушка-шлюха, ради которой он торговал, всё же успешно вышла замуж за бизнесмена. Наверное, это несправедливо.

Знаете, у любого человека есть какой-то особенный взгляд, который бывает крайне редко, например, когда остаётся доля секунды до автомобильной аварии с участием машины, из которой ты уже не выйдешь тем человеком, которым в неё садилась, или, например, когда человек максимально удивлён, будто удивлён фокусу, фокусу, который готовили всю его жизнь. Именно такой взгляд был у Уэйна, когда я рассказала ему правду. Тогда я совсем не обратила на это внимание. Меня ждали в полицейском участке.

Когда мне задавали вопросы про моих родителей, я могла ответить:»Отсоси мой член, но сначала приделай его» или «Налей мне кофе, желательно латте, нет, определённо латте, тогда и поговорим», но нет. Я отвечала на его вопросы совершенно спокойно, я была потеряна и нотка юмора, как и нотка сарказма внезапно исчезли с моей композиции. Он спрашивал совсем разные вещи про моих родителей, про тот день, когда мы отправились на дачу, про то, давно ли я знакома с Уэйном. Я не понимала, при чём тут Уэйн. Изо рта полицейского отдавало дешёвым табаком, что продаёт чернокожий старик в переулке около 5-й авеню, табаком, который воруют дети этого старика с табачных фабрик, табаком, который покупали бедные люди, люди с пригорода. Но глаза этого полицейского светились при каждой моей фразе, будто он ждал этого разговора всю жизнь. А я совсем не понимала о чём речь. Я сказала,