Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
не видел его в таком состоянии: сморщенное лицо перекосило гримасой гнева, губы дрожали, словно высохшие листья на ветру, а глаза сверкали.
Кошкодевочки, переглянувшись, подошли к помосту, явно желая хоть чем-то помочь, но доктор Картифарнакис рявкнул что-то нечленораздельное и они отошли обратно к повозке.
Деревенские жители, на чьей памяти не случалось подобных казусов, громко обсуждали происходящее.
– Да это что-то непонятное! – пробормотал повар Жижка, заталкивая в пасть целую пригоршню жареных червей.
– А может, они сломались? – предположил говорящий слизень из глазницы Чмыря.
Хозяин погладил глаза-рожки слизня, которые тут же втянулись в тело, и с нежностью прошептал:
– Глупенький, они не могут сломаться.
– Они же и так мёртвые, – добавила тётка Бормотуха, занятая ловлей свих щенков, которых она хватала за хвосты и, не обращая внимания на визги и укусы, запихивала в огромную корзину, висевшую за спиной.
Толстая лохматая паучиха, закутанная в собственную паутину, имени которой никто не знал, прошипела что-то на своём непонятном языке и занялась любимым делом, выставив вверх бородавчатый зад и сматывая извлекаемую паутину в клубок. Она снимала чердак в таверне и расплачивалась тканями собственного производства, каждую неделю отлучаясь на охоту, с которой возвращалась с несколькими жертвами, замотанными в толстые коконы. Она развешивала их под потолком и медленно выпивала, не убивая сразу. Трактирщик Сизый, единственный из всех, кто понимал паучиху, говорил, что та питается исключительно свежей кровью и никогда не ест тухлятину, а если кто из её трофеев умирал прежде, чем его выпивали досуха, то его просто выбрасывали на помойку.
Чумичка и Егоза, два весёлых братца, как-то раз шлялись по помойке (а бесцельное шатание было их основным занятием) и вскрыли один из коконов. То, что братья увидели внутри, настолько их развеселило, что они даже принесли находку в деревню, чтобы на неё могли поглядеть все.
Деревенские с любопытством разглядывали труп, глаза которого были словно всосаны внутрь, а кожа натянута так, что рот кривился в оскале-улыбке, качали головами и, посмеиваясь, тыкали труп палками. Трактирщик, увидев это дело, вышел и приказал отнести весёлую находку обратно на помойку, а то паучиха может рассердиться.
– А почему она рассердится? – спросил рыжеволосый Чумичка.
– Это её добыча, а вы с ней играетесь, – ответил Сизый.
– Так ведь она её выкинула, – начал было спорить большеухий Егоза.
– Она всё равно считает это своей собственностью, – не терпящим возражений тоном сказал трактирщик. – Если бы она, как и её родственники, жила в собственной пещере, она бы никогда ничего из пойманной добычи не выкинула. Эти коконы висели бы под потолком до скончания времён.
– А когда будет это скончание времён? – спросил Чумичка.
– Когда надо, тогда и будет, – ответил Сизый и, бросив на братьев грозный взгляд, пошёл в трактир, а те, вздохнув и поплевав на лапы, отнесли кокон с телом обратно на помойку, даже не подозревая, что всё это время паучиха наблюдала за ними через маленькое окошко на чердаке.
Доктор Картифарнакис тем временем, поняв, что иглой привести мертвецов в чувство не получится, поднял вверх руки и прокричал:
– Уа-ку-ра-ма-ма-на-ка-йих!
Между пальцев доктора заискрились красные молнии.
– Уа-ку-ра-ма-ма-на-ка-йих!
Молнии стали больше, соединились в одну, и над головой доктора Картифарнакиса вспыхнула искрящаяся дуга. Раскрыв глаза, все собравшиеся с удивлением смотрели на новое чудо, а паучиха даже перестала ткать.
– Йи-йи-ха! – вскрикнул доктор Картифарнакис и положил руки на плечи одного из мертвецов.
По мёртвому телу пробежали искры, мертвец задёргался, затрясся и, выгнув спину, распался на части. Голову откинуло в сторону, где её сразу же схватил один из щенков тётки Бормотухи и, заурчав, принялся облизывать грустные глаза, за что тут же был награждён увесистой оплеухой.
– Отдай её доктору! – сказала тётка заплакавшему от незаслуженного наказания щенку.
Поскуливая, щенок подошёл к помосту и протянул голову доктору Картифарнакису, но тот даже не обратил на это внимания и продолжил попытки оживить мертвецов при помощи молний, от чего те рассыпались на части.
Щенок положил голову на помост и вернулся к тётке Бормотухе, которая тут же сунула его в корзину, а доктор Картифарнакис, осознав всю тщетность своих попыток, опустился на колени и вздохнул.
– Что, не получается? – раздался высокий, насмешливый голос, идущий со всех сторон одновременно.
Доктор Картифарнакис встал и принялся озираться по сторонам, кошкодевочки прижались друг к другу, а голос, певучий, завораживающий и пугающий, продолжил:
– У, я вижу, ты узнал меня! Надеюсь, что тебе так же приятна наша встреча, как и мне!
Деревенские стали озираться по сторонам, щенки в корзине жалобно заскулили, а слизень Чмыря спрятался в глазницу.
– Тебе что, стра-а-а-а-шно? – растягивая слова, спросил голос. – Не бойся – я всего
Последние комментарии
1 день 2 часов назад
1 день 10 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад