Сказка в современных декорациях [Валентина Николаевна Раскач] (fb2) читать постранично, страница - 3

ненавидела это дурацкое имя, все девочки были с красивыми именами – Юли, Маши, Насти, а она с этим труднопроизносимым именем. Поэтому мама, когда поняла, что девочка страдает, сказала, чтобы она всем говорила, что зовут ее – Лика. Так что к ней приклеилось это компромиссное имя, а Анжеликой ее звали только учителя. Тогда Лика думала, как жаль, что бабушка с мамой поссорились не до ее рождения, но, в конце концов, смирилась. Последний раз она маминых родителей видела только на похоронах мамы, давненько это было, однако.

Папины родители долгое время жили в Африке, там дедушка работал в посольстве Танзании. В Москву они приезжали несколько раз в отпуск, вот только тогда Лика их и видела, но это было так редко, что она их плохо помнила.

Родители Екатерины Михайловны жили в Петербурге, однако, в Москву приезжали довольно часто, так как у мачехи в Питере были два детских магазина, и мама помогала дочери контролировать ее бизнес. К Лике они тоже были открыты всей душой, но для нее родители мачехи и подавно были чужие.

Так вот на следующий день, сразу после аварии, десант этих бабушек-дедушек приземлился в квартире, где жила Лика. И весь запас любви, не израсходованный ими за предыдущие годы, обрушился на бедную Лику. Все родственники как-то очень сплотились под воздействием свалившегося горя, они дружно организовали похороны и поминки, затем стали решать, что делать с бедной сиротой, ведь, кроме них у нее – никого нет. Такое впечатление, что они долго крепились, целых девятнадцать лет, а вот теперь готовы растить и воспитывать внучку. У Лики было такое чувство, что сейчас ее разорвут на три части – одна поедет в Новосибирск, другая – В Африку, а третья – в Петербург. К счастью, выяснилось, что в Африку ехать не надо, так как дедушку уже перевели в Москву, он теперь работает в Министерстве Иностранных дел, (Лика с облегчением вздохнула– ей, как Айболиту, не надо спешить в Африку к реке Лимпопо.)

Самое интересное, что страстные уговоры бабушек-дедушек, приведенные ими железные аргументы, что только у них ей будет хорошо, неожиданно быстро разбились о твердый отказ Лики. Они вдруг все сразу очень быстро успокоились. Лике показалось, что даже повеселели, узнав, что она не намерена никуда ехать, прекрасно справится со всем сама. По крайней мере, их совесть была чиста, они предложили свое участие в судьбе девочки, а уж, если она не хочет – выбор за ней.

И вот, когда все родственники разъехались, Лика осталась одна дома в большой квартире. Полная тишина, слышно даже, как тикают часы. Раньше Лика никогда на это не обращала внимания, квартира была полна других звуков, заглушающих тиканье часов. Всегда, как фон, в квартире тихо звучала классическая музыка – мачеха была страстной меломанкой; также в кухне, как правило, работал телевизор, который никто не смотрел, но телевизор все время упрямо включали; постоянно слышался голос Екатерины Михайловны, докучавшей Лике, как ей казалось, пустыми разговорами. Как же ей тогда хотелось вновь услышать голос мачехи с ее обычными расспросами, не устала ли Лика, не хочет ли поесть, не поехать ли в магазин, что-то давно она не обновляла свой гардероб.

Мачеха очень часто доставала билеты в театр, на концерты заезжих знаменитостей, причем доставала несколько билетов, чтобы Лика взяла с собой своих друзей. Постоянно расспрашивала Лику, как у нее дела в университете, и так заинтересованно слушала, что Лика заметила, что ей и самой хочется рассказать, когда у нее происходило что-то интересное.

Тогда эта гулкая тишина в квартире помогла Лике понять, что на самом деле ее очень любили, и отец, и Екатерина Михайловна, причем любили безответно, ничего не требуя взамен. Лика хорошо помнит, как она, зная, что Екатерина Михайловна вела дневник, стала искать его, сама не понимая, зачем он ей нужен, что она хочет узнать, но упрямо перерыла весь дом, пытаясь найти его. Она искала в сейфе, на письменном столе, даже на книжных полках, а когда, было совсем отчаялась, нашла дневник в прикроватной тумбочке в спальне родителей. И дневник открыл ей Екатерину Михайловну совершенно по- новому. Кстати, взяв в руки дневник, Лика вспомнила, как однажды насмешливо сказала мачехе:

– Екатерина Михайловна, вы, что, живете в девятнадцатом веке, это тогда женщины увлекались дневниками, а в двадцать первом веке для этого существуют социальные сети – все, что с вами приключилось, все свои мысли, выкладывают в интернет. Потом куча людей высказывают вам свое мнение по поводу вашего поведения, дают советы, могут быть даже полезные, можно поспорить, обсудить. Не хотите идти в ногу с временем?

– Лика, дорогая, я совсем не хочу делиться со всем миром своими мыслями и переживаниями, просто дневник служит для меня своего рода таблеткой. Вот, например, меня что-то сильно волнует, без конца крутится в моей голове, а близких людей я не хочу нагружать своими проблемами. Тут на помощь приходит дневник – как только я это оформлю в качестве записей в нем то, что меня волнует – моментально