Из меди и перьев [Элииса] (fb2) читать постранично, страница - 158

досужие фразы. Да и им оно ни к чему.

Рыцарь моргнул и смотрел на него, будто не понял. Каштановые волосы наконец блестели, были гладко уложены. Лицо все еще бледно, точно после долгой болезни, но он уже не мертвец. Завещание свое он все же не отозвал. Да и дело все же передал Лансу. Ланс не понимает ничего, совсем ничего, ну да это, впрочем, неважно.

– Кто «она»? – спросил его рыцарь.

Микаэль бы ударил его, если б мог.

– Не будь идиотом, прошу. Сольвег уплывает послезавтра. В Измар. Когда вернется – не знаю. Знаю лишь, дурья твоя голова, что отпустишь сейчас, не скажешь ей ничего – тебе ее не видать никогда. Ты на это пойдешь?

Эберт все также молчал, а Микаэль распалялся.

– Что до этой жизни тебя довело, мой любезный, до смерти, до самой могилы? Сколько дней и ночей тебя грызло то, что ты просто подменыш на месте своем, что ты хочешь быть рыцарем? Если ты рыцарь – пойди и скажи ей. Сделай хоть что-нибудь рыцарское, чтобы потом не жалеть.

– Ты думаешь, я это не знаю, – Эберт ответил. – А что, если она вновь погонит меня?

Микаэль шагнул еще ближе.

– Если погонит, значит, быть по сему, – проговорил он сквозь зубы. – Если сердце тебе растолчет, точно в пыль – значит, быть по сему. Если заплачет, скажет, что любит – а потом убежит навсегда – значит, быть по сему. Если вы оба не женитесь, если умрете на другой день после свадьбы – значит, так, идиот, все было задумано свыше. Не тебе это знать, не тебе и менять. Но даю тебе слово, если ты не решишься – значит смерть Каи-Марты была напрасной, значит, жизнь Каи-Марты была напрасной, значит, ты так ничего и не понял.

Южанин подошел к столу и резво набросал что-то на обрывке бумаги. Свернул, запечатал, потянул это рыцарю.

– Корабль я отдал. И корабль, и груз – это все теперь ее, не мое. Но капитан корабля – мой давний приятель. Возьми. Может, хоть это поможет. Возьми. Я прошу, я очень прошу, добрый друг. Хоть раз в жизни не будь идиотом.

Глава XL

Корабль качался, и палуба под ногами – точно живая. Точно конь, и есть у него и жилы, и мышцы, и кровь настоящая, теплая. Борт корабля был горячим от заходящего солнца, она коснулась его рукой и погладила. Руза на прощанье сказала – на корабле нет места платьям. Рузе виднее, и платья подождут до Измара. На ней были узкие штаны из сатина, сверху что-то вроде длинной и плотной туники ниже колена – и много шнурочков. Руза сказала, так женщины ходят в Эльсхане. Что ж, может, так и удобней. Волосы ветер трепал и нещадно, юнга-мальчишка – юный наглец – посоветовал сплести их в тугую косицу. Все правы, а она не против учиться.

Где-то там, за этим холодным морем – Измар. Она никогда не бывала где-то дальше Исолта. Самое время начать. Самое время пожить.

Сольвег отвернулась, оглядела команду.

– Капитан, – негромко спросила она. – Капитан, когда мы отчалим?

Тот что-то жевал, а потом сплюнул за борт.

– Подождем, госпожа, – он никогда не торопится. – Еще не все собрались.

Сольвег пожала плечами. Она не прочь подождать. К старому не вернуться.

Она тому рада. Так рада.

Она отвернулась.

– Быстрее, – кричал старпом кому-то на сушу. – Быстрее, тут заждались.

«Мы заждались, – подумала Сольвег. – О да, я так заждалась.»

Потом она обернулась.

Он стоял перед ней все такой же высокий и бледный, все также пытался улыбаться неловко, будто никогда не умел и не пробовал, а теперь вот вздумал учиться.

– Сир рыцарь? – проговорила она. – Эберт? Этот корабль уходит в Измар, – ей стало неловко и неуютно. – Ты пришел попрощаться?

Рыцарь шагнул ближе, почему не шагнуть. Глаза у нее теперь снова, как прежде. Зеленые. Будто бутылочное стекло. Тугая косица на хрупком плече. Ей даже идет. Может, когда-то он распустит ее. Может, когда-то прижмет саму ее к сердцу. Он обнимал только раз, хватит ли сил обнять ее снова. Он молил Создателя, чтобы хватило.

Сольвег пахла мятой, а теперь еще солью. Ему нравилось, а ей было щекотно от его дыхания на шее, за ухом, у самой щеки. Живая, теплая, такая живая – и он тоже живой. И она не гонит его. Наконец-то не гонит.

– Измар? – он шепнул ей на ухо.

Она только кивнула. Обоим всегда было проще молчать.

Команда словно не видела их. В Измаре дома и дворцы лишь из белого камня. В Измаре ели, как мачты, и тянутся к небесам, холодным и ясным.

Корабль уходил все дальше от берега, крыша Совета еще блестела вдали. Как-то там Микаэль, будет ли ждать, волноваться, печалиться. Сольвег разжала руку, на которой лежало колечко – тогда она его забрала. Теперь оно было просто игрушкой, взятой на память, взятой на время дешевкой, что найдешь на каждом базаре.

Эберт посмотрел на него и ничего не сказал. Из дешевого стекла и смолы.

Из меди и перьев.

Из перьев и меди.

Сольвег слегка наклонила ладонь над водой. Тихий плеск. Вода приняла все подарки безмолвно и ничего не спросила.