Гзумгарайский сыр [Андрей Уланов] (fb2) читать постранично, страница - 5

объясняться с братом Гильремо. Он был весьма… обескуражен вашей выходкой, мой тан.

– Столько вони из-за собаки еретика…

– Эта собака…

– …виновата во всем, что прохрипел на дыбе ее хозяин. Довольно, брат Агероко! У нас хватает своих забот!

– Много вы успели выболтать?

– Не так чтобы очень, – Раскона яростно потер шею. – Проклятые москиты…

– И что же теперь?

– Ничего. Отплытие, как и планировалось, завтра. А сейчас, брат, живо взвалите меня обратно на плечо!

– Вы все еще не можете идти, мой тан? – озабоченно спросил монах.

– Могу. Но пусть лучше наши новые тени в конце улицы пребывают на сей счет в заблуждении как можно дольше.

– Сколько их?

– Не меньше восьми.

– Многовато.

– Могло быть хуже. Брат Агероко, – неожиданно произнес маленький тан, – как у вас обстоит дело с пением?

– Увы, Великий Огонь не наградил меня сим талантом, – вздохнул монах, – сочтя, видно, что прочих его даров и без того довольно.

– Очень хорошо, – кивнул Раскона. – Чем немелодичнее вы будете орать, тем лучше! На счет три… раз, два… Когда мы приплывем к белым скалам!

– Назад, к белым скалам, – подхватил монах. – К нашим родным скалам!

– В рваных камзолах и золотых цепях, ой-йе, с дырявыми карманами, что набиты самородками… проклятье, как там дальше?!

– Я тоже не помню!

– Вот гадство… а что помните?

Монах задумался.

– Тан Хон-Гиль-Кон собирал в поход, – затянул он, – эскадрон малаширских гусар. Тан Хон-Гиль-Кон был бабник и мот, казну полковую…

Кортик был направлен умелой рукой и запросто мог бы вонзиться в намеченную цель – спину тана Расконы чуть пониже левой лопатки. Мог бы – если б не сгорел в заботливо выставленной братом Агероко «огненной кольчуге» второго уровня.

– Бей! Бей их!

– А-а-а-а!

Последний вопль издавали четверо бандитов, в которых били срывающиеся с рук монаха трескучие рыжие молнии – там, где эти молнии касались одежды или плоти, вспыхивало пламя.

Еще один разбойник упал навзничь, получив пулю прямо в лицо. Оставшиеся пятеро…

– Вы же сказали, что их восемь!

– Я сказал «не меньше восьми»!

– А-а, каналья!

Возглас монаха предназначался ловкому разбойнику, сумевшему не просто уклониться от брошенного Агероко заклятья, но и ударом каблука вышибить из дороги добрых полпуда песка, большая часть которого угодила прямиком в глаза монаха.

Правда, мигом позже не успевший вскочить разбойник оказался пришпилен к дороге шпагой Диего, но четверо его друзей…

Точнее, трое, мысленно поправился маленький тан, глядя, как четвертый бандит – каррасец, судя по длинным усам и вышитой безрукавке, – роняет шпагу и пытается ухватить захлестнувший его шею кнут.

Еще один нападавший молча повалился вперед, явив при этом взору маленького тана – и своих оставшихся пока еще в живых собратьев – жуткого вида рубленую рану поперек спины.

Раскона не смог удержаться от восхищенного присвистывания – он-то хорошо представлял, сколь непросто нанести подобный удар тонким тарлинским клинком, а именно тарлинская шпага сверкнула в руке их нежданного союзника.

Вернее – союзницы. Ибо немногие женщины рискнут облачиться в мужской наряд – но вряд ли по эту сторону океана сыщется мужчина с пеллой ^[3].

Восхищение, впрочем, ничуть не помешало маленькому тану аккуратно проткнуть горло предпоследнего разбойника. Последний негодяй, оценив явное численное превосходство противников, дико взвизгнул и бросился наутек.

Ему удалось пробежать четыре шага – затем раздались короткое шипение, глухой удар, и бегущий упал.

– Интересно, – задумчиво произнес Диего, – где же учат так ловко метать картахайские ножи-бабочки?

– В бродячем цирке! – отозвалась их спасительница, наклоняясь, дабы выдернуть упомянутый нож из трупа.

Сейчас маленький тан наконец получил возможность рассмотреть её.

На вид женщине было лет двадцать с небольшим, но, подумав, Диего поднял мысленную планку до двадцати пяти, а то и двадцати шести. Обычно работа быстро стирает красоту юных простолюдинок… впрочем, танессам Эстрадивьяны тоже приходится рано обращаться за помощью к омолаживающей магии… и краскам. Исключения редки, и одно из таких исключений стояло сейчас перед таном в темно-коричневом дорожном костюме.

– А фехтованию в стиле мастера Шоггея учат там же? – Раскона, присев, коснулся шеи каррасца и снова присвистнул, на сей раз огорченно.

– Фехтовать меня научил мой муж, благородный тан ги Торра.

Маленький тан нахмурился.

– Мне довелось слышать, – медленно сказал он, – историю о том, как некий благородный тан навлек бесчестье на свой древний род, осмелясь не просто воспылать страстью к бродячей танцовщице, но и сочетаться с ней законным браком. Мне довелось слышать, что, не желая враждовать с родней, этот благородный тан вместе с возлюбленной отплыл за океан, надеясь найти на новых землях новое счастье. Также мне довелось слышать, что финал сей истории был горек – они погибли, когда на их гасиенду