Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
подбирал нужные слова Проскурин.
Как странно, ему не хотелось льстить этому человеку. Он то пытливо вглядывался в глаза Новых, то, подбирая слова, бегал своим взором по окружаемой их пустоши.
– Ваш образ не соответствует как бы мировой общественности.
– Не понимаю, – пытался понять собеседника Григорий.
– Ну, как вам объяснить, скажем, так. Ваша фамилия Новых, скажем так, – повторялся незнакомец, – не урядна для массовой публикации. А о вас буду писать много. У вас будет много поклонников.
– Все равно не понимаю, Николай, к чему вы клоните, мне всего лишь надо повидать одного человечка, излечить его.
– Алексея?!
– Как?.. – Григорий не стал выдавать своего помешательства,
тем самым, не зная, что уже вовлечен в психологическую игру незнакомца, а Проскурин предрешал его такой ход.
– Вы об Алексее Николаевиче, нашем цесаревиче? Ведь так, Григорий Ефимович?
Григорий колебался, отчасти он догадывался, кто перед ним: статский агент, чиновничий проныра, но слишком добротно одетый, не таких он встречал во дворце или на набережных самого Петербурга.
– Ну, предположительно? – принял оборону Григорий.
Однако отчасти проныру это расслабило.
– Оно так и есть. Не переживайте, я должен следовать с вами до самого, скажем так, подъезда, но дело другое. У меня до вас другой вопрос, и этот вопрос мы уже открыли. Так что вы думаете, Григорий Ефимович?
В речах незнакомца ощущалась уже уверенность, а также, как ни странно, дружелюбие.
Григорий по-прежнему отрицал свое расположение к нему и держался неразумением предлагаемых вопросов. Хотя он понимал, к чему клонит юноша. И на несколько минут посчитал его пакостным человеком в своем убеждении и пронырстве в кругу политических интриг.
Однажды остановившись у одной из хижин израильской глубинки на прожитье, перед тем как побывать у стены молебна, Григорий заметил, как один еврейский мальчик наблюдал за ним, когда он обмывал стену, загрязненную жировой копотью, во дворе приютивших его хозяев взамен на небольшую помощь.
Григорий подмигнул мальчику.
– Что, сорванец, дружков своих потерял? – сказал он по-отечески. – Поиграть не с кем? Вон там они, за оградой виноградника, – дружелюбно показал ему Григорий, держа в руке смоченную паклю из сухой травы, – беги скорей, заждались, небось…
Несмотря на разноречие и разность в годах, люди поняли друг друга. И мальчик с криками на иврите «Сорванец. Сорванец!» обогнул монолитный забор, который отмывал Григорий, собранный невесть из чего, кирпичей, валунов, глины, покрытый известкой, смешанной с яичным белком, чтобы нельзя было ею запачкаться. Григорий с улыбкой проводил его и принялся продолжать свое дело.
– Сорванец, – сказал Григорий, переведя серьезность между двух мужчин.
– Что, сорванец?! – не понимал его Проскурин.
При всем своем профессиональном соотношении политических игр незнакомец был просто потерян от сказанного ему. Нить предрасположения с ним, казалось, оборвалась. «Неужели надо все начинать сначала?!» – подумал в этот момент Проскурин. Но, не зная, о чем тот думает, доверяясь собеседнику и не напрасно, положение выровнял сам Григорий.
Григорий Новых, имевший свое великолепие проникать в сущность любого, пронизывая его сознание отчасти для того, чтобы узнать, хороший ли это человек или нет, можно ли с ним делиться откровениями, водить знакомство, дело или нет. Великим пройдохой и, скорей, зависимым человеком, но не специализированным интриганом казался ему худощавый Проскурин. Что вызывало иметь желание у Новых принять его сторону. И узнать, чем закончится все истинное желание этого юноши по основе интереса к его личности, подсадной фанат являлся для него эквивалентом истинного интереса людей к самому Новых. Вреда от незнакомца Григорий не ощущал.
Как ощутит он это однажды через два года. Но также ради забавы, отпустив в себе предосторожность к другим людям, примет он к своей личности отпетых мошенников, алчных людей и тунеядцев. А также эти лица, которые совершенно не прагматичны по отношению к судьбам других людей, которых интересовали планы лишь собственной наживы, даже если их дела казались благодеянными для всей российской империи.
Вдали показалась телега.
– Сорванец, – пошутил Григорий, – вот такое, я предлагаю, будет прозвище обо мне для газет.
Он широко улыбался, хотя из-за его большой поросли лица, усов, сливавшихся в бороду, улыбка была едва заметна. Лишь зубы показались в его небольшой улыбке, которую заметил Проскурин.
Николай серьезно относился к своему делу.
– Вы шутите, Григорий Ефимович? – спросил он, стараясь распознать его сущность через его взгляд.
Но в сказанном что-то мешало проникнуть ему внутрь Новых. Какое-то харизматическое ощущение, которое скорее отталкивало его от этого человека. Страх не страх, но ощущалось ему, что туда, в сущность личности Григория, этого деревенского мужика, лучше не соваться. Николай вновь обратился в сторону приближающейся телеги.
Через
Последние комментарии
1 час 38 минут назад
4 часов 26 минут назад
1 день 14 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 7 часов назад