Часть одного большого целого [Эдмунд Игоревич Галлас] (fb2) читать постранично, страница - 2

думал…

– Мне тоже. Но уже через два месяца я стала видеть тебя реже, чем до замужества, – она не дала ему договорить и зло затушила окурок, – ты стал жить на своём полигоне, практически переехал туда!

– Ты же знала, что я учёный, и занимаюсь очень важным проектом, требующим много времени. За что мне, кстати, очень хорошо платят…

– Я ухожу, Антон. И подаю на развод, – вновь перебила его уже экс-супруга, решив оставить за собой последнее слово и выбор.

Антон особо против не был, и на самом деле испытал облегчение. Потому что, появляясь дома действительно не так часто, он сразу же словно попадал на сцену, где шёл один и тот же спектакль двух актёров. Сначала он выслушивал упреки, обвинения и подозрения, признавая в душе их частичную обоснованность, но потом сценарий приелся, и уже не вызывал абсолютно никаких эмоций. После развода – удивительно, но он стал бывать дома гораздо чаще. «Вот же как оно порой странно бывает», – мысленно отметил он тогда, ощущая непонятную и неявную закономерность. Дело в том, что проект, над которым он работал вот уже третий год, достиг именно той стадии, когда нужен был прорыв, приток свежих идей или в принципе иной взгляд. Называть это ступором Антон не решался, каждый раз отмахиваясь от этой мысли. Однако аналитический ум, привыкший честно воспринимать информацию, настойчиво сообщал – что это именно ступор. «Неудачный брак, тупик в профессиональной деятельности – стартовый набор неудачника какой-то! Надо взбодриться, а то такие мысли того и гляди, устроят рандеву со стаканом. Нет! Так дело не пойдёт, – мысленно заключил мужчина, и, увидев, что кипяток уже состоялся, смешал его в кружке с сухим кофе. Аромат любимого напитка настраивал на более позитивный лад, и Антон решил заставить себя пробежаться перед тем, как двигать на полигон. После его ухода, кот некоторое время смотрел на дверь по своей котовской привычке, а потом резко развернувшись пересёк комнату, возмущённо мяукнул, и вальяжно развалился в пятне света на полу.

На улицах было пустынно. И душно. Непривычная петербуржцам жара, невидимым саваном окутала город, и уже три дня уверенно правила бал, явно не собираясь сдавать позиции обыденной пасмурности. Безмолвие улиц нарушали редкие автомобили, а людей по пути в парк не встретилось вовсе. «Какой-то молчаливый апокалипсис», – подумалось Антону, – хорошо, что в одной из наших лабораторий вот-вот закончат испытания вакцины. Нововирус, быть может и не столь опасен, но по домам всех посадили, да и не работает ни одна кофейня, ни один бар. Да и вообще почти ничего».

Добравшись до парка, мужчина побежал, чувствуя почти физически, как каждый шаг выбивает из головы негативные мысли. Иной раз встречались редкие коллеги по безопасному спорту, и Антон приветствовал их кивком головы. Однако это он делал на автомате, раздумывая на самом деле о своём проекте, о том, как появился полигон, и о том, как он впервые пришел в «Заслон».

В научно-техническом центре он оказался около пяти лет назад, амбициозный, полный идей и готовый пойти на всё ради их воплощения. Вопреки привычным жизненным сценариям, молодого учёного никто не ставил на место, указывая на его малоопытность. Наоборот. Его идеи рассматривали, а на самую главную – он получил практически карт-бланш, и с тех пор не занимался больше ничем. Когда его выкладки одобрили более старшие и маститые коллеги, идея полигона для полевых испытаний начала приближаться к реальности вплотную. Смета на его создания впечатлила бы любого видавшего виды функционера, однако воплощение задуманного выглядело вполне достижимым, и руководство дало отмашку на начало строительства.

Создание принципиально нового источника энергии и способа её передачи на любые расстояния было не просто мечтой Антона, это было целью его жизнью. Хотел ли он прославиться и войти в историю, как человек изменивший мир? Наверное. Ведь если не кривить душой, то о таком думает, пожалуй, любой. И всё же в большей степени Антона интересовала цель. Остальное выглядело второстепенным. Учёный обладал именно той степени фанатичности, которая может вознести человека на вершину мира, но в то же время может просто выжечь изнутри, оставив лишь тень и пустую оболочку.

К счастью, фанатичная преданность делу удачно совместилась с возможностями, коими в изобилии обладал «Заслон». В XIX это был чугунолитейный завод, а сегодня, без преувеличения, одна из крупнейших в мире научно-технических корпораций, не забывшая, впрочем, из-за денег главную цель: «Быть лидером в созидании». Этот девиз пришелся Антону по душе сразу, и он понял, что оказался именно там, где и должен был. Корпорация будто оправдывала название, и в самом деле заслоняла, причём не только своих сотрудников от всего лишнего, позволяя им заниматься созиданием, не отвлекаясь ни на что другое, но и пыталась также заслонить мир от невежества, главенства наживы и иных глобальных проблем, которые требовали научных решений.

«Май все-таки – самый удивительный месяц, –