2г0в2н0 [Денис Шлебин] (fb2) читать постранично, страница - 90

понял.

– Хватит, а то у меня складывается впечатление, что я сам с собой говорил.

– Так и есть. Чаще проделывай это, видишь, как много нового ты узнал. А вообще, не парься по всему этому поводу, сейчас время такое, сейчас все разочаровались, мы все дружно переживаем экзистенциальный опыт. Вино брать будешь?

– Нет, я не пью. Думаешь это нормально? Хотя, да. Ты же сказал, что так думаешь, в принципе, наверное, всё нормально.

– Не нормально не пить и не покупать у меня вино. Ну, а так ты схватываешь на лету. Думаю, ты сможешь прийти к миру в душе, и радость разольётся по всему, что тебя окружает. Купи бутылку вина, не разочаровывай меня. – я подмигнул ему.

– Кстати, о разочарованиях, даже дядь Миша говорит, что Кастанеда его разочаровал, он столько времени потратил на его изучение, жил по нему, а в итоге…

– А в итоге экзистенциальный опыт всё перечеркнул, Сартр оказался прав. Я всегда говорил Мише, что он разочаруется рано или поздно в Карлосе Кастанеде – это ведь художественная литература, а не духовная. Это всё равно, что в Гарри Поттера уверовать.

На этом наша беседа закончилась, я думаю, что и так достаточно много сказал для того, чтобы повар хипповской коммуны взглянул трезво на мнимую свободу, которую они сами себе придумали. Как неоднозначно выглядит ответ на вопрос: «Сознание определяет бытие или бытие сознание?» – коммуна началась у них с того, что сознание определяло бытие, они строили свой мир, свою реальность как им в голову взбредёт, конечно, здесь можно отклониться и написать – то сознание, которое у них было на момент строительства коммуны, было сформировано в бытии. Но, тем не менее, это их сознание определяло бытие, как бы, и при каких обстоятельствах оно не было сформировано «до», а вот потом, когда мир был выстроен, бытие стало определять их сознание, и тут всё и изменилось. С таким явлением часто сталкиваются молодые семью, что нередко приводит к разводу, в народе попросту называют это – бытовуха. Да, именно так, сначала интересно, увлекательно, ведь можно жить теперь как хочется, как всегда хотелось. И вот мир выстроен, быт поставлен на рельсы, только поспевай обслуживать весь этот мирок, который превращается в рутину и с каждым днём начинает давить своей однообразностью – «Бытовуха заела» – и при чём, чем удачней всё выстроено, тем сильней давит быт. И так происходит не только с семьями или коммуной, так с целыми странами, империями, на момент революции и какое-то время после – сознание определяет бытие, а вот потом уже бытие начинает определять и вот тут появляется оппозиция, которая восстаёт против бытовухи и требует развода. Но революция ничего не изменит, этот мир вообще ничего не изменит уже, ни революция, ни цифровизация, ни пандемия, да хоть чипируйте всё население, ничего не изменится, и экологическую катастрофу мы не изменим, не отсрочим, не ускорим. Человек беспомощен и абсурден, ну, судите сами – весь мир с законами природы, конституционным правом, всё ведь порождение разума человеческого, даже боги, вон их сколько на планете и каждый уверен, что именно его бог истинный. Всё в чём мы живём – это порождение нашего ума, и нет никаких гарантий, что все научные открытия, все системы – экономические, юридические, духовные – они хоть на чуточку адекватны, пандемия показала нам, что в условиях кризиса, ничего этого не работает. А это значит, что вот мы – люди столкнулись с реальностью – коронавирусом и ничегошеньки мы не знаем и не стоим, мы много лет жили в иллюзии, выдумывали этот мир и верили в него.

Всё было великолепно, день начался и проходил хорошо, вот только мы не продали ни одной бутылки вина до сих пор. И я погружённый в размышления кому и как продавать вино, пошёл искать Юлю. Наткнулся на неё я на лавочке за чайным домиком, она разговаривала с двумя девушками, рассказывала про вина и к тому времени, когда я подошёл, они уже решились приобрести две бутылки.

– Принеси, пожалуйста, две бутылки вина из одуванчиков. – попросила меня Юля.

– Конечно, я мигом.

Я сходил в палатку и принёс две бутылки, девушки взяли бутылки, удивились этикеткам и сургучу. Я знал, что сургуч будет играть нам на руку.

– Я её не буду вскрывать, жалко сургуч ломать. – сказала восторженно одна из девушек.

– Ой, я тоже, поставлю, путь стоит. – вторила ей другая. – А знаете, давайте мне ещё одну бутылку. Давайте мне абрикосовое. У вас ведь абрикосовое есть ещё, верно?

– Верно. – ответил я и убежал за абрикосовым вином.

Вот так продажи и начались. Потом мы продали ещё две бутылки парню, он взял их на пробу, сказал, что выпьет за обедом и если ему понравится, то всех по две возьмёт, а нам бы этого было достаточно, чтобы вернуться и продолжить заниматься виноделием. Он купил у нас две бутылки, и началось тягостное ожидание, когда он пообедает и ответит, что решил – купит или не купит у нас большую партию. Не выношу ожидание чего либо, «ожидание – самый скучный повод» – кажется, так пела Земфира в песенке у себя. Мы слонялись по всему лагерю, и ждали,