Создатели нового мира [Иван Андреевич Банников] (fb2) читать постранично, страница - 2

случаях перемещаться от одной станции к другой.

И тогда тридцать станций, ярко полыхая и гремя, опустились в густой суп враждебной атмосферы и благополучно приземлились в положенных местах. Глубокие мощные опоры вошли в скальные породы, намертво и навечно сковывая станции с планетой. Широкие кислотоупорные фильтры-листья раскинулись огромными двухмерными деревьями, ловя жаркий ветер и изымая из него всё лишнее. Белоснежные станции прикрылись защитными полями, которые должны были предохранить самое ценное – нас, от высоких температур, кислот и механических повреждений частицами, переносимыми бурями.

И тогда самые первые из нас приступили к дежурству, а остальные легли в свои капсулы, уверенные в том, что прекрасное будущее не за горами.

Я прекрасно помню своё самое первое дежурство. Меня определили на станцию восемнадцать, в графике дежурства я шёл седьмым. С момента начала миссии прошло всего лишь три года, что было ничтожно малым отрезком в сравнении с общей продолжительностью программы терраформирования. На трясущихся от страха ногах я подошёл к единственному окну на станции, расположенному в пункте управления. За толстым десятисантиметровым кварцевым стеклом бушевал неистовый буро-оранжевый ад. Тяжёлые мрачные рыжие облака жутко и неприятно клубились, ежесекундно меняя свою форму, плотной завесой закрывая небо и солнце, которое безуспешно силилось пробиться к поверхности. Впрочем, того рассеянного света, который всё же достигал земли, вполне хватало для поддержания парникового эффекта и высокой температуры.

Бешено бурлило раскалённое ядовитое варево враждебной атмосферы, готовой отравить и поджарить меня за считанные секунды, если бы мне вдруг вздумалось выйти наружу без защитного огнеупорного скафандра. Пыль и песок сокращали видимость до нескольких метров, не давая даже разглядеть небольшие скалы, находящиеся в нескольких десятках метров от станции. Сполохи молний то и дело пронзали до предела наэлектризованную атмосферу, ударяя в скалы и громоотводы, защищающие фильтры. Это был истинный ад.

В момент первого знакомства с новой родиной я испытал настоящий ужас от созерцания жуткого опасного мира, который мы дерзнули подстроить под себя. В тот момент наша грандиозная цель, подкреплённая научной и технологической мощью Корпорации, казалась совершенно нереальной и невыполнимой. А уж когда с неба полил обильный дождь из серной кислоты – то и вовсе безнадёжной…

С самого начала терраформирования неверие в успех миссии было основным, но не единственным врагом, который грозил сорвать её. Второй проблемой стало невыносимое одиночество, на которое мы сами себя обрекли, согласившись дежурить по одному, чтобы экономить наши жизни. Оказалось, что в окружении враждебного мира многие из нас стали испытывать навязчивые страхи, в психике появились пугающие явления.

Во время третьего цикла дежурств Илья-шестнадцать распахнул внешний шлюз и вышел наружу без скафандра. Он бормотал что-то о зелёных полях и прекрасной девушке, которая звала его к себе, сообщая, что миссия закончена. К счастью, его спавшие напарники находились в отдельном герметичном помещении и остались живы, хотя теперь из-за участившегося дежурства они должны были финишировать в более солидном возрасте, чем все остальные.

Тогда компьютеры станций приняли во внимание новую угрозу и перестроили всю работу, в бо́льшем объёме загружая дежурных всяческими заданиями.

Мне же преодолевать страх и бессонницу помогали физические упражнения на тренажёрах, которые были предусмотрительно установлены в общей комнате отдыха. Но, к сожалению, и у меня случались срывы. Со стыдом я вспоминал те разы, когда не выдерживал и обдирал ногти о запертую дверь Спальни, взывая к спящим коллегам и умоляя их выйти ко мне. Этот позорный вой навсегда остался в записях журнала событий станции, и мне было противно от мысли, что когда-нибудь кто-нибудь начнёт их просматривать и увидит преступную слабость создателя нового мира, которым я гордо именовался.

В целом же мои дежурства можно было назвать удачными и сносными. К тому же, хотя поначалу деятельность станций казалась совершенно незаметной, после десятого-одиннадцатого цикла дежурств все мы заметили, что терраформирование наконец-то сдвинулось с мёртвой точки, и атмосфера начала, хоть и неохотно, но понемногу меняться. Неверие в успех миссии оказалось повержено, и даже у самых большие скептиков, к числу которых относился и я, появилась надежда на благополучное завершение.

***

Я проснулся в шестнадцатый раз.

Открыл глаза и посмотрел мутным взглядом на крышку анабиозной камеры. В Спальне было темно и, естественно, очень тихо.

Сердце пока билось неохотно, понемногу разгоняя холодный заменитель крови и препараты, которые капсула вколола в плечо для пробуждения.

Послышалось чуть слышное жужжание, и я почувствовал ещё один укол, который должен был привести все функции организма к нормальной физиологической