Артерия [Мария Петрова] (fb2) читать постранично, страница - 9

мир, да и сам Уэхара были теми самыми цветами лотоса, и понимать это должна не одна я.

Их цветение подобно чуду, настоящему чуду, которое могло бы спасти мир, но… зачем? Вопрос не в том, что мы люди, и мы растеряем все богатства, мне не хочется возвращаться к этому, дело в том, что прекрасное должно оставаться прекрасным, пусть оно существует без чужих вмешательств. Пусть оно просто будет.

Я могла бы, я просто не хочу.

3

Град. В моем мире град. А я стою возле кровавой реки с дымящимся дробовиком и смотрю на маленькие грязные льдинки. Жизнь проходит слишком быстро, и ты не успеваешь ни думать, ни говорить, ни просто жить.

Недавно, примерно полгода назад мы заговорили на философии о мнениях. Одно другого интересней – во-первых на лекциях мы обычно не разговариваем, а только пишем, но это был особенный урок, к нам пришел профессор из мира людей. Первый человек, пришедший из мира за пределами крепости. Теперь ни у кого не осталось сомнений, что люди есть, и истреблять нужно их, по крайней мере, у моих друзей. Мы заговорили о мнениях и принципах, первым сказанным и подытоживающим было то, что нужно менять мнение и оставлять принципы. Что такое мнение? Это часто сменяющаяся точка зрения, те, кто этого не понимают – не заслуживают находиться в одной комнате с людьми. Такая тема рассматривается намного глубже, я давно уже поняла для себя, что ни правды, ни лжи нет, люди просто придерживаются своих безумных правил, мысля так же по поводу мнений. Возможно, когда-нибудь я передумаю.

Профессор болтал без умолку, мы все задавали и задавали ему вопросы. Так вот, к чему была эта встреча: в Москве открывается гуманитарный университет, в который уже идет набор учеников. Мир рухнул еще ниже. То есть все это время вы нормальненько жили, открывали вузы, пиши какао в своих разрушенных высотках, а мы жили и готовились к тому, что выйдем в руины, навстречу пеплу и бродящим по улицам трупам? Вот это называется жизнь?

Я еще ни разу всерьез не желала, что не пошла тогда в утопию с Уэхарой, сейчас мне хотелось забыть о существование людей и Земли.

– Ты пойдешь? – спросил почему-то Илья, хотя прекрасно знал мой ответ.

– Я не идиотка, – довольно резко ответила я, – я не готова жить на разрушенной планете, зачем-то читая до конца жизни Гоголя и делая ненужные анализы.

– Ну, а если там будет что-то новое.

– Вот сам езжай и разбирайся.

– Ты чего взбесилась? – вступился Влад.

– Ничего. Мы сейчас будем убиваться, ходячих мертвецов рубать, а эти умники будут сидеть и в древних языках ковыряться, новые правила выносить.

– Ты успокойся, пожалуйста, никто тебя ехать и учиться не заставляет, хочешь монстров убивать – иди и убивай, чего такая-то?

Мне пришлось надуться и замолчать. Я думала, Влад будет меня отчитывать, но, почему-то, не стал.

Уже потом, через какое-то время, он мне сказал, что предполагал, что так и будет, что откроется еще не один вуз, что Земля уже начала восстанавливаться, а мы просто жили в иллюзии, созданной под правильным углом, потому что создавать жизнь на ядовитой опасной планете нельзя, и сначала нужно привести тут все в порядок, чем будет заниматься еще ни одно поколение таких детей. Мы действительно безнадежны, и всегда такими были. Таков человеческий род, мы просто смиримся с этим. Неужели, добра и чести нет совсем? Есть, оно есть в свете и стараниях. Все, что мы делаем, даже открываем университеты на мертвой земле ради новых детей и умных поколений, это и есть то, ради чего мы совершаем ошибки и идем вперед.