О том, как меня стали ненавидеть [Арсений Лебедев] (fb2) читать постранично, страница - 3

тайны своей жизни.

С другой же стороны стань она моей женой, было бы неплохо. Во-первых, я был абсолютно уверен, что она девственница. И если бы спала только со мной, большего и не надо – жизнь удалась. Найти в двадцать первом веке девственницу – задача для Шерлока Холмса, не иначе. Ведь как ни крути, хочется, чтобы ты у неё был первый и последний на всю жизнь. Верность это клёво. А ещё классно, что тебя не заразят какими-нибудь венерическими заболеваниями. Во-вторых, в случае чего мы с Машей могли давить друг на друга через родственников. Ни она бы не посмела наделать мне гадостей, ни я ей. А уж поднять на неё руку и подавно. Меня бы потом родня удавила за это, узнай, что такое происходит. В-третьих, если у человека такое доверие ко мне, что рассказывает обо всём, то и в остальной жизни тайн никаких не будет. Если у человека нет чёрных пятен биографии, с ним всегда проще, чем постоянно ожидать, что из чёрных дыр души твоей женщины постучатся демоны, которые не постесняются испортить прекрасную семейную идиллию нашествием тараканов прошлого из головы, обожающих пожирать разум людей, пострадавших от неприятных и токсичных отношений.

Главное, в чём я был уверен, нужно обязательно дать ей полную свободу выбора и не позволять себе даже маломальского давления. Пусть сама решает, нужен ли я ей или нет.

Единственный минус заключался в том, что она троюродная племянница. Придётся приложить максимум усилий, чтобы доказать друзьям и знакомым, что седьмая вода в киселе это уже не инцест, либо не говорить никому о нашем родстве. Хотя с другой стороны чего стесняться? Если боимся кровосмешения до такой степени, то нельзя забывать, что все мы дети Адама и Евы (неважно библейских, либо тех самых австралопитеков, впервые вставших на землю двумя ногами), потому являемся дальними родственниками друг другу.

Однажды, помнится, я уже рассказывал одной знакомой, что нравлюсь своей троюродной племяннице не как дядя, а как объект для любовного интереса. Она в ответ поперхнулась от инцеста и вспомнила, как танцевала со своим потным, вонючим и жирным двоюродным братом, осознав тогда, что не легла бы под него ни за какие коврижки. Я парировал тем, что троюродная племянница – седьмая вода на киселе, а в исламе вообще двоюродным братьям и сёстрам можно в брак вступать. Сношаются, детей строгают, как на конвейере, и вроде как ещё не выродились. На кисель она в ответ ничего не ответила, недвусмысленно лишь напомнив про ислам, что мы – русские либо атеисты, либо православные христиане, а значит у нас так не принято, с чем я спорить даже не собирался. Но вдруг внезапно осознал, что объяснить всё друзьям и знакомым станет невероятно сложно. А я всё-таки в довольно консервативной среде вырос, чтобы среди моего круга общения ещё инцест поощрялся, притом даже такой семикисельный. Очевидно было, что наше даже дальнее родство пришлось бы скрыть, чтобы не выглядеть в чужих глазах извращенцами. А раскрытие тайны, как вы понимаете, может повлечь за собой скандал с далеко идущими последствиями. Так что такие отношения могли вполне оказаться накладными для нас обоих.

Впрочем, мои рассуждения на эту тему оказались бесперспективными, ибо есть у меня свойство весьма оперативно превращать всё в руины, даже толком не успев залить строительную площадку под дом железобетонным фундаментом.

Хватило ума в одной из бесед с Машей прямо сказать, что она моя троюродная племянница. Сразу после этого она резко сократила со мной время общения, перестав делиться секретами своей личной жизни. Очевидно, то, что мы родственники, пусть и не близкие, для неё стало настоящим шоком. Этим и объяснялось, кстати, её бесстрашие, когда откровенничала со мной: явно думала, что я её маме в случае чего ничего не расскажу, потому что друг другу чужие люди. В дальнейшем же, когда я двусмысленно намекал на отношения, брак и любовь, она намёки понимала и в ответ недвусмысленно отвечала, что мы таки родственники, потому надеяться нам не на что.

***

С одной стороны забавно, с другой грустно, что вот так всё и заруинил, хотя было интересно слушать обо всех её переживаниях и душевных терзаниях, а теперь уже мне больше ни о чём сокровенном Маша не поведает. И вроде я должен бы на этом месте остановиться, но мой девиз – слабоумие и отвага, и напор с моей стороны стал ещё более серьёзным. Сначала отправил ей в качестве подарка жемчужное ожерелье, а спустя пару месяцев решил приехать к ней на день рождения, благо она была не против. Ещё бы – дядюшке своему отказать!

В мечтах было подарить ей букет, сделать совместное сэлфи, прогуляться вдвоём по её родному захолустью куда более захолустному, чем моё. Коли нападут на нас дикие собаки, я своим перочинным ножом героически прибью всех. Нападут гопники – тем более. Потом вернёмся домой, и она посреди ночи придёт ко мне в кровать, ляжет рядом, и у нас будет первый поцелуй, а потом....

И ничего больше. Уж простите, девочке шестнадцать лет только-только исполняется, а я в тюрьму не хочу. Как стукнет