На берегу Севана [Вахтанг Степанович Ананян] (fb2) читать постранично, страница - 3

маленьких, — попросил он у товарища. — Выпустим, пусть себе живут, растут…

— Дай тебе волю, ты и больших выпустишь, — добродушно сказал Камо.

А дед, укладывая рыбу в корзинку, заметил наставительно:

— Из человека с мягким сердцем охотника не выйдет. Какой это охотник!.. В молодые годы и я был таким, как ты, жалостливым. А потом, в старое время, такой насмотрелся жестокости, что сердце зачерствело…

— Уф, уф, уф! Вы, я вижу, тут спозаранку что-то вкусненькое раздобыли? — послышалось позади них.

Подпрыгивая на здоровой ноге и размахивая длинным крючковатым посохом, к ним подбежал школьный друг Армена и Камо — весельчак и шутник Грикор. Еще в детстве, в поисках вороньих яиц, Грикор взобрался па тополь, росший у старой мельницы, — сук подломился, Грикор упал, повредил ногу и с тех пор хромал.

— Ты, дед, еще разок закинь сеть, — сказал он, — на мое счастье… Сколько бы ни наловилось, в один присест съем, честное слово!

— Нет, внуки, от такой ловли толку мало, — покачал головой дед. — Надо бы… О, да гляньте-ка! — вдруг сказал он, не закончив начатой фразы. — Гляньте-ка, сколько народу вышло на поля!

Прикрыв ладонью глаза, дед орлиным взглядом окинул широкую равнину, расстилавшуюся у подножия гор.

С грохотом двигались тракторы, шли плуги, взрывая землю и покрывая серо-зеленую гладь равнины ровными рядами широких борозд.

— Да, — продолжал дед, возвращаясь к прерванному разговору, — одной ручной сетью столько народу не накормишь. Надо неводом… А ну, Камо, раздевайся!

Мальчик сбросил с себя одежду. Холодок раннего весеннего утра мгновенно покрыл его кожу пупырышками. До чего же приятным и здоровым было это ощущение!

— Ну, берись за конец и входи в реку. Смело входи! — сказал дед, давая Камо один край невода, а другой оставляя себе.

Камо с минуту постоял в нерешительности. Потом зажмурил глаза и бросился в воду. Быстро переплыв реку, он прикрепил верхний конец невода к вбитым в землю колышкам. Нижний край невода, увешанный тяжелыми свинцовыми грузилами, ушел на дно. Невод пересек реку поперек и преградил путь рыбам.

— Вот теперь поглядите, сколько их соберется, — сказал дед, самодовольно поглаживая свою длинную-предлинную седую бороду: за нее-то и прозвали его в селе «Борода Асатур». — Эгей, Камо, скорей назад, родной, простынешь!

Пока Камо одевался, разговаривая с дедом и Грикором, Армен любовался весенним утром. Мягкий ветерок нежно трепал его волосы и обвевал лицо.

У подножия гор, окружавших озеро Севан, еще лежал утренний туман, но вершины их, похожие на сахарные головы, уже четко выступали на фоне голубого неба, отливая серебром. Озеро, безмятежно проспавшее всю ночь в своей просторной постели, шевельнулось, покрылось легкой рябью, чуть слышно зашелестело. Поднялись и одна за другой длинными рядами понеслись к берегу волны. Волны добежали до прибрежных песков и — «цоп-члуп, цоп-члуп!» — разлились по ним с плеском, разбудив пернатое население тростников.

«Члтов-чилт, члтов-чилт!» беспокойно кричала болотная птица, перелетая с кочки на кочку, словно искала кого-то.

«Кря-кря, кря-кря!» громко звал свою подругу селезень.

Тысячи птиц, каждая на своем языке, воздавали хвалу наступающей весне…

Вдали, на горизонте, дымили грузовые суденышки, торопясь в прибрежные гавани. Рыбачьи лодки вдоль и поперек бороздили гладь озера, расставляя сети.

Шумно взлетали стаи уток, растревоженные начавшейся на озере суетой.

Чем сильнее разгорался день, тем чаще, почти ежеминутно, воды озера меняли свой цвет. Из темных и мрачных они постепенно становились ясными и радостными и, наконец, приняли веселый светло-зеленый тон, а волны, набегавшие на берег, покрылись белыми гребешками пены.

Когда солнце поднялось и вышло из-за гор, горячие лучи его словно зажгли озеро, и оно загорелось таким слепящим блеском, точно по нему были разбросаны груды алмазов…

Дед с Камо стояли у реки и внимательно наблюдали за ее течением, угадывая ход рыбы. Неожиданно старик изменился в лице и схватил свою лежавшую на траве двустволку.

— Что там? — шопотом спросил Камо.

— Ссс… Выдра… увязалась, негодница, за рыбой!

Вода в реке взволновалась, забурлила. В ней мелькнуло что-то темное и крупное.

Дед выстрелил. Белым брюшком вверх всплыла на поверхность воды большая форель и медленно заскользила вниз по течению.

— Вот так выдра! — засмеялся Грикор.

— Удрала! — с досадой сказал дед, охваченный волнением охотника.

Мальчики видели, как в ритм ударам сердца вздрагивает в руках у старика дуло ружья.

— Ну, ничего. Я заметил — она вверх поплыла, теперь обязательно в невод попадет, — говорил дед, как бы оправдываясь. — Дробь мелка была. Что могла она сделать этому зверю, да еще в воде!.. Э, да он, кажется, уже и попался: гляди — невод сорвал!.. Плыви скорей, Камо, вытащи конец. Ах, проклятая, всех рыб передушит!

Камо снова разделся и поплыл к противоположному берегу.

Армен и Грикор,