Последний король французов. Часть первая [Александр Дюма] (fb2) читать постранично, страница - 3

родила лишь дочь, умершую сразу после рождения.

Герцога де Валуа крестили всего-навсего малым крещением; церемония была проведена в Пале-Рояле домашним капелланом в присутствии приходского священника и двух слуг. Только двенадцать лет спустя ребенка крестили полным чином, и его восприемниками стали Людовик XVI и Мария Антуанетта; именно тогда юный герцог де Валуа сменил свой первоначальный титул на титул герцога Шартрского, поскольку его дед умер и отец стал герцогом Орлеанским.

Пятьдесят два года спустя женщине по имени Мария Стелла Петронилла предстояло приехать во Францию и оспорить у герцога Орлеанского это рождение, которое вследствие родительского небрежения забыли обставить всеми обычными формальностями.

Приведем здесь россказни, посредством которых Мария Стелла могла обосновывать свои требования.

Как мы уже сказали, жена герцога Шартрского за все четыре года их брака родила лишь дочь, умершую сразу после рождения; так вот, поскольку большая часть достояния герцога Шартрского являлась удельными имениями и в случае пресечения мужской линии его рода должна была вернуться государству, герцог Шартрский, по мнению Марии Стеллы, разумеется, решил любой ценой заиметь сына.

И вот, намереваясь воспользоваться любыми обстоятельствами, какие сможет предложить им для достижения этой цели случай, в начале 1772 года герцог Шартрский и его жена под именами графа и графини де Жуанвиль отбыли в Италию.

После двух или трех месяцев путешествия, отыскав в Апеннинских горах местечко, которое показалось им подходящим, достославные туристы остановились — это говорит Мария Стелла, а не мы — в небольшом городке Модильяна; и там у графини де Жуанвиль проявились первые признаки новой беременности.

Повадки герцога Шартрского, постоянно предававшегося ночным приключениям в Париже и Лондоне, приучили его легко сближаться с простонародьем; так что в Модильяне он свел знакомство с тюремным надзирателем по имени Кьяппини, жена которого, по воле случая, оказалась на том же сроке беременности, что и принцесса; и тогда между тюремщиком и принцем было заключено соглашение о том, что если тюремщица родит сына, а принцесса — дочь, то они обменяются детьми, при условии, разумеется, что тюремщик получит за это вознаграждение, поскольку во всех странах на свете девочки ценятся меньше, чем мальчики. Через семь месяцев после того, как это соглашение было заключено, все произошло именно так, как ожидалось: принцесса родила дочь, тюремщица родила сына и, благодаря значительной сумме, которую немедленно вручили тюремщику, была произведена подмена детей. В итоге, по-прежнему по словам Марии Стеллы, мальчика, родившегося в Модильяне 17 апреля 1773 года, перевезли в Париж и утаивали вплоть до 6 октября — того дня, когда были разыграны притворные роды принцессы.

С этим и связано малое крещение новорожденного и отсутствие свидетелей во время данной церемонии.

Что же касается Марии Стеллы Петрониллы, то она осталась в Италии, где ее растили как дочь тюремщика Кьяппини, который благодаря денежной помощи, ежегодно поступавшей из Франции, и той сумме, какую он получил от графа де Жуанвиля при обмене детей, дал ей блестящее воспитание.

Позднее мы увидим, как в 1823 году Мария Стелла появилась в Париже, и изложим тогда все подробности этой выдумки о подмене детей, рассказ о которой прерываем теперь для того, чтобы проследить за юным герцогом де Валуа в первые годы его жизни.

Его гувернанткой была г-жа де Рошамбо, а младшей гувернанткой — г-жа Деруа. Когда он достиг пятилетнего возраста, ему по рекомендации г-на де Бюффона дали в воспитатели г-на де Боннара, пользовавшегося среди эротических поэтов того времени определенной известностью как сочинитель мадригалов и катренов.

В ту эпоху все были поэтами, даже Тюрго, которому вскоре предстояло стать министром; правда, звание поэта ни к чему не обязывало; люди были поэтами in partibus,^[1] как в наши дни и на наших глазах г-н де Фрессину был епископом Гермопольским; они получали доходы, но не исполняли никаких обязанностей.

К несчастью для г-на де Боннара в доме герцога Шартрского действовало влияние, уравновешивающее его влияние: то было влияние Фелисите Стефани Дюкре де Сент-Обен, графини де Жанлис.

Графиня де Жанлис, состоявшая в браке с графом Брюларом де Жанлисом, который позднее стал маркизом де Силлери, была племянницей г-жи де Монтессон; благодаря влиянию своей тетки, которая, как мы рассказывали, стала супругой деда юного принца, она получила должность придворной дамы герцогини Шартрской, и в 1788 году ей было поручено воспитание принцессы Аделаиды; как только она заняла это место, к ее обязанностям присоединилась еще одна, которую герцогиня никак не ожидала; так что в доме герцога Шартрского г-жа де Жанлис почти открыто пребывала в двойном качестве: как учительница дочери и как любовница отца.

Позднее, из письма герцогини Орлеанской,