Поющая для Луны [Дина Сдобберг] (fb2) читать постранично, страница - 3

любимое место, куда я всегда убегала. Среди цветущих кустов верности Дариллы был каменный алтарь, на котором когда-то мой прадед оставил Марине письмо. Я водила пальцем по высеченным буквам, хотя наизусть знала каждое слово. И просила всё силы, что меня слышат только об одном.

Глава 2

Дайгир Сильв

Сколько прошло времени с той самой ночи, я мог сказать только очень приблизительно. Сюда не проникали солнечные лучи, здесь был только свет от факелов и магических светильников.

Раз в десять дней проводились бои для развлечения тех, кто мог внести огромный взнос за присутствие на боях, и у кого была рекомендация, гарантирующая, что этот гость не приведет за собой отряды гвардии. Между боями мы отлеживались и зализывали раны. Кто был посильнее, тренировался. Это был единственный способ выжить в этом царстве мрака.

Иногда сюда спускались лекари. Если ты нравишься толпе, то в случае серьёзных ран, тебя могли и подлатать. Если нет, то однажды приходили похоронщики и вытаскивали носилки с очередным беднягой. Каменные камеры-клетки с решеткой, вместо передней стены, были рассчитаны на двух рабов, но бойцы здесь так часто дохли, что почти все жили по одному.

Два раза в сутки раздавали густую баланду из фасоли, за день до боёв в ней даже появлялись кости. Перед боями давали только воду. И вперёд, под глумливый рёв толпы. Не владеешь оружием, будешь драться голыми руками и зубами.

Судьбу проигравшего решали зрители, а они редко были милостивы. Но зачастую, победитель завидовал побежденному. Потому что победителя могла одарить своим вниманием одна из высокородных тварей. Назвать этих кровожадных самок женщинами, язык не поворачивался. Здесь были, кажется, все, и дроу, и эльфийки, и оборотницы, и нагини.

Не было только человечек. Что там не так устроено в тех головках у этих человечек, но ни разу и никто не слышал историю о том, что жена-человечка продала мужа или запорола до смерти, или отдала подружке "на воспитание".

Говорят лет двести пятьдесят — триста тому назад, самцы всех народов чуть ли не извели человечек под чистую. Девушки, получившие браслеты, становились по положению хуже рабынь, там хоть жалели уплаченных денег.

Сейчас от тех историй волосы на загривке вставали. Привести в дом человеческую самочку было большой удачей. В них не было этой дикой женской жестокости, пугливые, недоверчивые, словно дикие оленята, но такие щедрые на тепло и заботу. Многие, из попавших сюда, ещё помнили другую жизнь, рассказывали о соседях, родственниках…

Тем противнее были оценивающие взгляды тех, кто за стенами подпольных арен, были главами семей и играли роли, сбрасывая свои лживые маски лишь здесь. Показательно было и то, что именно среди человечек чаще всего просыпался дар целительства. Дар, который никогда не прорастал в темных душах.

Стоило вспомнить о целительстве, как в мыслях замелькали картины самой счастливой ночи. Драгоценный образ был настолько реален, что я словно снова почувствовал мягкий аромат ночных цветов и нежное прикосновение её волос к моей коже. Только несколько мгновений я держал своё сокровище на руках, прижимал к себе и дышал с ней одним на двоих воздухом…

Резкий звон прервал мои мысли. Этот гонг каждый раз оповещал нас о начале новой жеребьевки, в которой счастливчик умирал от честного удара на арене. С каким бы удовольствием я бы всадил клинок в жирное брюхо надсмотрщика, но артефакт-ошейник не позволит напасть.

Каждый ждал своей очереди. Ни желания победы, ни проблеска надежды во взглядах, только обречённость. Вот и мой выход. Противник знаком до колик в печени, сколько раз мы уже сталкивались с ним на этой арене? Десятки? Сотни?

Темно-изумрудный наг ещё в юности сбежал из дома за своей неожиданной любовью. Яркая нагиня, гораздо старше его, стала для сопляка, едва переступившего порог совершеннолетия, непреодолимым соблазном. Она даже взяла его в мужья, а когда вволю наигралась, Рейгар оказался здесь.

Он в этих камерах сторожил. Отличный и опасный воин. Любимец озверевших самок на трибунах, и это ничуть не облегчает его участь.

Бой начался, как всегда стремительно. Его бросок, мой уход из под удара его хвоста. Мои когти вспарывают мышцы на его боку, его клинок царапает мои рёбра. Мы не враги друг другу. Просто соперники за это существование. Мы бьёмся из последних сил, нанося друг другу десятки ран. Под кровавыми разводами не видно уже ни моей кожи, ни его чешуи. Кровавый туман становится плотнее, а шум в ушах все сильнее, пока не перерастает в оглушительный грохот и визг, но я вижу только песок арены.

Время забилось болотной мутью, не могу понять что со мной, и что происходит вокруг. В голове эпизоды, фрагменты, отрывки. Сложить из них целостную картину очень сложно. Словно в тумане мелькают гербы на предплечьях у крепких бойцов, узнаю Гардаранов, Леройдов, эльфийских егерей и Грозовой перевал.

Хочется засмеяться, но, получается, только