Искусство любви [Галина Грушина] (fb2) читать постранично, страница - 51

долго терпел, – писал он. – Победили терпенье измены.

Прочь из усталой груди страсти позорной огонь!

Кончено! Вновь я свободу обрёл. Порвал свои цепи.

Я исцелён, и любовь попираю ногами. «

А сам то и дело наведывался к заветной двери. И однажды она распахнулась. На пороге во всей красе, заняв массивной фигурой весь проём, стоял Капитон. Назон попятился.

– Чего тебе тут! – загремел Капитон.

Назон выскочил из-под балконного навеса, и в тот же миг сверху на него обрушились зловонные струи: служанка вылила на голову поэта зловонную лохань.

Через несколько дней, придя в себя , он отправил Пора на разведку, снабдив его деньгами, – с тем, чтобы тот разузнал, что с Коринной. Малый принёс неутешительные новости: ни госпожа, ни её служанка в доме больше не живут; вернувшийся хозяин выгнал их, и куда они подевались, никто не знает.

Глава 20. Последняя встреча

Прошли годы. Однажды весной на Священной Дороге произошла знаменательная встреча. Назон уже не был пышноволосым юношей с божественным огнём во взоре, но стал утомлённым славой, необычайно знаменитым поэтом, всеобщим любимцем, автором великолепных «Метаморфоз» и многого другого. В то время он ухаживал за богатой и знатной вдовой, вскоре ставшей его третьей – окончательной –женой, и очень беспокоился, как бы слухи о беспутствах юных лет не коснулись её скромных ушей. В тот день он сопровождал свою наречённую в храм для жертвоприношений, в то время как навстречу им шествовала группа людей, по виду жителей какого-нибудь муниципия: видный мужчина во всаднической тоге вёл за руку мальчика лет десяти, а следом, держа девочку помладше, шла скромная матрона в сопровождении служанки. Терция располнела, была одета и причёсана, как подобает добродетельной женщине. Бывшие любовники глянули друг на друга и, содрогнувшись, торопливо отвернулись: Назон тут же начал что-то оживлённо говорить спутнице, а Терция принялась наставлять ребёнка.

Разойдясь на два десятка шагов, оба не выдержали и обернулись, но, встретившись взглядами, быстро отвели глаза.

«Новых поэтов зови, о, мать наслаждений любовных!

Меты я крайней достиг в беге элегий своих.

Пусть читают стихи все влюблённые мира,

И да прославят меня нежные песни мои.

Могут стихи низвести луну кровавую с неба,

Солнечных белых коней могут назад повернуть;

Змеи под властью стихов ядовитое жало теряют,

Реки по воле стихов снова к истокам текут.

Мантуи слава – Марон, Катулл прославил Верону,

Будут теперь называть славой Сульмона меня!

Кроткий элегии стих! Игривые музы, прощайте!

Меты я крайней достиг….»

Они живут в стихах Овидия, – и пылкий юноша-поэт, и легкомысленная Коринна, и проворная Напе, – и все, все, все, даже зеленохвостый попугай. Живут, любят друг друга, ссорятся и мирятся уже две тысячи лет.

К О Н Е Ц