Всё - за Викторию (СИ) [Соня Лемармот] (fb2) читать постранично, страница - 4

Викторию заинтересовало. Написано оно было целых двадцать лет назад ее покойной матерью. И в письме Николь Виже сообщала своему возлюбленному Бенедикту Кэрри о беременности и умоляла забрать ее из дома сестры, где Николь пряталась от гнева отца. В письме она также указывала адрес, где находится.

Для Виктории неожиданная находка стала настоящим ударом. Ее мама умерла от болезни, когда девочке исполнилось восемь лет. Виктория хорошо ее помнила, и ей всегда не хватало материнского тепла. Письмо настолько взволновало ее, что она никак не могла успокоиться. Потрясенная, в совершенном бессилии она упала в кресло у стола, прижимая бумагу к груди.

На глаза навернулись слезы, но Виктория заморгала, прогоняя их. Не время предаваться отчаянию. Она сирота, и никто теперь не позаботится о ней, кроме нее самой.

Но неожиданно девушке пришло в голову, что письмо — знак свыше. Ведь не зря же в нем прилагается адрес тети, о которой мама всегда столь тепло отзывалась. Будто ангелы подложили ей письмо с ответом на ее отчаянный призыв, когда она столь остро нуждается в помощи! Виктория должна написать тете по этому адресу и попросить, чтобы та позволила ей приехать во Францию в качестве ее воспитанницы.

Виктория прекрасно владела французским и с детства мечтала посмотреть на родину мамы.

Без всяких угрызений совести она решила забрать драгоценности из книги-тайника. Дяде все равно о них неизвестно. Она продаст часть драгоценностей и сможет безбедно жить под опекой своей тетушки. Кто знает, может, ей, Виктории, удастся найти мужа во Франции и начать там новую жизнь без клейма незаконнорожденной? Эта мысль вдохнула в девушку новые силы.

Она поедет во Францию! И, возможно, она уже совсем скоро обнимет свою родную тетю!

Но тут из счастливых грез Викторию вырвали голоса в доме. Сердце екнуло со страху. Девушка вскочила с кресла и стала быстро собирать вынутые из тайника бумаги и драгоценности обратно.

Она торопливо засунула книгу на место, затушила свечу и испуганно оглянулась на дверь. По коридору кто-то шел; судя по голосам, к кабинету приближались двое мужчин. И Виктория могла поклясться, что один из голосов принадлежал ее дяде!

Девушка заметалась по кабинету, ища, где укрыться. Она, было, кинулась к софе, но в последнюю секунду передумала и спряталась за тяжелыми бархатными портьерами.

Виктория вжалась в угол возле окна, стараясь не дышать и не шевелиться. В какую ужасную ситуацию она попала! Если дядя найдет ее здесь, то тут же выгонит из дома. Но теперь ей ничего не оставалось, как прятаться и молиться, чтоб ее не обнаружили.

Проклятые портьеры никак не хотели успокоиться и перестать колыхаться. Виктория вся взмокла от страха, а сердце бешено колотилось в груди, и девушка серьезно побаивалась, что вошедшие в кабинет могут услышать его стук.

ГЛАВА 3 — О пользе подслушивания

Джонатан Беркли огляделся. Кабинет был знаком ему, покойный граф Дантри часто обсуждал здесь с ним юридические вопросы, — Беркли являлся его поверенным.

Мебель здесь осталась прежней, но стояла уже не на своих местах. Большинство книг сняты с полок и стопками разместились по всему кабинету. Про себя барристер отметил, что не стал бы принимать в столь неубранном помещении гостя, а предложил бы ему пройти в гостиную. Но новоиспеченного лорда Дантри, кажется, нисколько не смущал беспорядок.

Граф удобно устроился за столом в кресле с высокой спинкой и предложил Беркли присесть. Он жестом отпустил дворецкого, сопровождавшего их с жирандолью[1] на пять свечей. Тот поставил жирандоль на стол, и с поклоном удалился.

Свободных мест не оказалось, и Беркли пришлось бы самому убирать книги со стула, чтобы воспользоваться «гостеприимным» приглашением хозяина дома. Но он остался стоять. Барристер посмотрел на графа — надменный худосочный старикан, на лице которого, казалось, навечно прилипло кислое выражение, будто тот постоянно держал во рту ломтик лимона. Джонатану никогда не приходилось сталкиваться с судьей Ридли в зале суда, но он слышал о жестокости последнего. Законы и без того были слишком суровы, пощады же от Ридли преступникам ждать не приходилось.

— И что же вы хотели сообщить мне столь срочное и важное? — недовольно поинтересовался Сесил, не сводя с барристера пристального взгляда.

— Я еще раз приношу извинение за столь поздний визит… — начал Джонатан.

— Действительно, поздний, — хмыкнул лорд Дантри, грубо перебив собеседника.

Но Беркли нисколько не смутился. Он вполне отдавал себе отчет в том, что посетители не ходят с визитами по ночам, но ему подвернулся случай, и он не упустил его.

С трудом освободившись из капкана решетки, окружавшей особняк, Джонатан понуро брел по улице. Он так и не увидел сегодня любимую. Он как раз проходил мимо парадного въезда, как к воротам подкатил наемный экипаж, и из него вышел чем-то сильно недовольный граф Дантри, а