Соседский пёс [Елена Дымченко] (fb2) читать постранично, страница - 6

разве ж его поймаешь? Так, говорят, и уехал ни с чем.

– Оставил собаку на кладбище? – наверное, впервые за всё время знакомства с Клавой Вера Петровна поддержала разговор.

Клава воодушевилась. Остановившись и, чуть ли не прижимая Веру Петровну к стене своим раскормленным, потным телом, она с пылом затараторила:

– А что ему оставалось делать? Он его подзывает, а тот стоит, набычившись, и так исподлобья на него смотрит. Мужик только шаг к нему сделает, а тот и был таков. Главное, далеко не уходит, стервец, кружит рядом, а в руки не даётся. Часа полтора дядька за ним гонялся, колбаской его приманивал, а потом чертыхнулся, рукой махнул и ушёл. Тем более ждали его на поминки. Народу-то мало было, говорят. Не очень-то он общительный был, Кузнецов-то этот, прям как вы… – Клавка осеклась и замолкла.

– Ой, Верочка Петровна, простите мой дурной язык. Сама болтаю, иногда не знаю что.

Клава заискивающе заглядывала в глаза Вере Петровне, но та даже не заметила её неловкости.

У неё перед глазами стояла картина: съёжившийся белый пёс среди кладбищенских памятников с лютой тоской в глазах и почему-то, толстый, потный мужик, с куском колбасы в жирных пальцах, пытающийся соблазнить им пса. Картина была отвратительной и, честно говоря, Вера Петровна не смогла бы объяснить, почему этот добрый и отзывчивый, скорей всего человек, который хотел забрать эту осиротевшую собаку к себе домой, в её воображении предстал в таком отталкивающем виде. Он этого явно не заслуживал.

– Вера Петровна! Вера Петровна! – вернул её в действительность пронзительный Клавкин голос. – С вами всё хорошо?

– Да, да, не волнуйся, Клава, всё хорошо!

И Вера Петровна решительно направилась к своей двери.

– Ой, я так испугалась, вы так побледнели, и взгляд такой стал, какой-то странный!

              Клава, догнав её, опять попыталась заглянуть в лицо.

– Всё нормально, не волнуйся, просто голова немного закружилась. Пойду, прилягу.

Вера Петровна юркнула в свою квартиру и, уже почти закрыв дверь, вдруг резко её распахнула и крикнула в спину поднимающейся по лестнице Клаве, высунувшись в дверной проём чуть ли не наполовину:

– Клава, Клава!

Та обернулась и с молчаливым вопросом удивлённо смотрела на неё.

Вера Петровна смутилась и, помешкав, всё же спросила:

– А на каком кладбище Кузнецова похоронили?

– Да на нашем, на Красненьком, – с недоумением ответила Клава. – А вам зачем?

Но ответом ей был звук щёлкнувшего замка закрываемой двери.

Клава пожала плечами.

Спрятавшись, наконец, от назойливой соседки, Вера Петровна, не раздеваясь, буквально упала в кресло.

Её броня, которая защищала от боли столько лет, рухнула, и у неё не был сил этому сопротивляться. Снова перед глазами встала картина на кладбище: одинокая, страдающая собака и мужик с колбасой.

Воспоминания вдруг нахлынули, именно те, что уже давно были под строжайшим запретом, но плотина прорвалась, и остановить это она уже не могла. Она вспомнила, как после похорон своего мужа часами сидела на кладбище, не в силах оставить его там одного. Забыв обо всём, даже о своём маленьком сыне, она истуканом сидела возле свежей могилы, истекая слезами и отчаяньем. Её уводили, но она вновь упорно возвращалась. Сколько времени это продолжалось, она не могла  бы тогда сказать, потому что потеряла счёт времени. Её дорогого Васечки больше не было, а значит всё рухнуло и полетело в тартарары. Мир исчез и ничего не имело  значения без него, осталась только она и страшная боль.

И сейчас, вспоминая тот период жизни, она понимала эту несчастную, осиротевшую собаку. Понимала его боль и отчаяние, ведь в один день он потерял целый мир.

Она долго сидела в полной темноте и, в конце концов, не заметила, как заснула.

Проснувшись утром, она покрутила головой, пытаясь размять затёкшую шею. Поднявшись с кресла, пошла на кухню варить кофе.

Немного взбодрившись, она, было начала собираться на работу, но вдруг вспомнила, что сегодня выходной.

Это её совсем сейчас не обрадовало, перспектива весь день оставаться один на один со своими мыслями совсем не радовала.

Решив, что лучше всего будет занять себя физической работой, она решила сделать генеральную уборку.

Но, то ли потому что она себя плохо чувствовала, то ли ещё по какой причине, но дело не шло на лад: всё валилось из рук. Доставая посуду из серванта, она сразу умудрилась разбить две чашки из немецкого, ещё маминого сервиза. Потом она опрокинула таз с водой, стоявший на столе и, поскользнувшись, чуть не разбила голову.

«Нет, хватит с меня!» – решила она и, убрав за ею же учинённый разгром, начала собираться на улицу.

«Пойду, пройдусь, развеюсь», – объясняла она себе это решение.

Надо сказать, что погода в этот день, явно была не для прогулок. Небо было затянуто серыми тучами, моросил мелкий, питерский дождь.

Но Вера Петровна, невзирая на погоду, всё же отправилась на прогулку. Ноги сами несли её в сторону Красненького кладбища. Мелкий дождь всё моросил и моросил, и Вера Петровна,