Мемориал августа 1991 [Андрей Александрович Прокофьев] (fb2) читать постранично, страница - 155

превосходительство.

Иннокентий Иванович подумал, что нехорошо, так обращаться с генералом, как сам Леопольд Сигизмундович, видимо забыв свое привычное изречение, закричал.

– Полки налево!!!

К счастью товарищей, полки еще не вышли на исходные позиции. Ироним Евстратиевич не хотел вставать с земли, резонно полагая, что так будет лучше и, еще соображая, как обо всем случившемся сообщить отцу Питириму, додумать он не успел. Иван Васильевич вместе с братьями близнецами сбили с ног товарища Ефимози, но было поздно. Мемориал вспыхнул, как стог сухого сена.

– Проклятие!!! – взвыл Толстозадов.

– ‘’Кажется, товарищи сегодня взяли верх’’ – подумал профессор, правда в этом он все же сомневался.

– Страшно – прошептала Инна.

– Да доча – поддержала Карина Карловна, и профессор впал в еще большее сомнение.

Мемориал же горел ярким пламенем. Мужичонка в фартуке так и стоял с метлой в руках. Через полминуты на месте мемориала образовалась большая, черная воронка диаметром в пару метров, куда быстро стало засасывать посланцев иных миров, при этом они перепутались; Толстозадов, Паскудин, братья близнецы, товарищ Ефимози, Леопольд Сигизмундович, товарищ Репейс, Свиноедов, – еще мгновение и воронка закрылась, оставив вместо себя черное пятно с золой и пеплом.

– Ироним где ты? Нам нельзя друг без друга, мы в одной связке, всегда в одной связке – голосом искал друга Иван Васильевич.

– Здесь я, Ваньша. Никуда не делась связь. Только говорил я тебе сучьему сыну, похабнику, что дело серьезное. Завтра же на исповедь к Адриану!!! – с полной силой прозвучал из темноты голос Иронима Евстратиевича.

– Завтра оно и видно будет – пробурчал Иван Васильевич, убедившись, что с Иронимом все в порядке.

– Эдя, а ты с кем? – раздался голос Карины Карловны, и профессор отметил про себя, что голос Карины обрел нормальную интонацию.

– Что значит с кем? – переспросил Эдуард Арсеньевич, стряхивая пыль со своих далеко недешевых брюк.

– В прямом смысле Эдя? – наступала Карина Карловна.

Инна испугано озиралась по сторонам.

– В деревеньку поеду. Корову куплю – стонал Рыжая борода, то ли вправду повредившись при падении, то ли, изображая из себя жертву, чтобы не было лишних вопросов.

– Снова ты Карина за свое. Какая разница с кем? Товарищ Репейс понятно сказал:

Плюс два сантиметра и должность на прежнем месте. Что еще нужно? Чтобы служить на благо ‘’Грядущего общества’’, а то, не дай бог, окажешься на месте несчастного господина Свиноедова, и будут тебя в розыск размещать, только во времена военного коммунизма эти объявления не дойдут, Кариночка.

– Это точно господин помощник делегата – вмешался в разговор Иннокентий Иванович, помогая подняться на ноги Ирониму Евстратиевичу, который снова взялся за свое.

– Смотри мне Ваньша, не отвертишься. Сам сказал: мы в одной связке, похабник проклятый. Я тебе ''Грядущее‘’ общество’’ не дам позорить. Сам, небось, видел, как оно все серьезно.

Иван Васильевич ничего не отвечал, а лишь бурчал себе под нос.

– Там видно будет, знаем мы вас.

– Васю Зерножраева вспомни!!! – продолжал Ироним, и вновь Иван Васильевич лишь пробурчал.

– Вася, Вася, что мне Вася. Если бы он мне свою тайну открыл с этой книжкой, тогда бы Вася Зерножраев, а так поживем, увидим. Жрать охота, мать его, еще бы выпить.

– Действительно, господин Подкулачник, сильно хочется – подал голос Рыжая борода и посмотрел на трудно различимую в темноте Инну, которая преобразившись, сейчас напоминала женщину с номером один, может с номером два, только Рыжей бороде было все равно, поскольку жизнь с каждой секундой возвращалась к нему, не меняя своих священных основ…

… Жаль Митрофан, товарищ Репейс не взял нас в финальный акт – угрюмо произнес Архип Архипович.

– Не обижайся, товарищ Репейс лучше знает, да и ларец уничтожен – ответил Митрофан Андреевич.

– Что теперь будет? – с нескрываемым интересом спросил Архип Архипович.

– Пока не могу ответить, сам еще ничего не знаю.

Архип Архипович глубоко вздохнул, еще глубже затянулся едким табаком.

– Ты Митрофан пока здесь будешь, бабку Наталью не пугай, а то моя Люба говорит; ей все время сотрудники НКВД мерещатся, и сам Сталин заходит в гости, хорошо хоть детей живьем не ест.

– На этом хоть спасибо – засмеялся Митрофан Андреевич…